Комментарии, полученные пользователем

Мне очень нравятся такие созвучия (очень далёкие от так называемых твёрдых рифм) - "двери/акварелью", "пастбищ/счастлив". Но дальше по тексту ваши рифмы твердеют (отвердевают) и первое впечатление от чувства звука пропадает, и кажется, что вы просто побоялись продолжить то, что многие не поймут и назовут неумением рифмовать. У вас есть музыкальный слух, мне кажется. Советов давать не буду :))

Так читается труднее, а читатель, обычный, усилий не любит.

Григорий,

а почему прозаическим текстом?

Да, ну, Бог с Вами.Какие обиды, Это Ваше право править или нет.Ваше решение.Я тут ни в коей мере на Вас воздействовать не могу. А на страничке стихотворения мне бы н хотелось писать лишнего.Вы напрпасно так отреагировалди.Какая пародия...знали бВы что у меня за пародии.Сама себя иной раз сдерживаю с трудом.))))У Вас действительно хорошее стихотворение.Самое заметне я Вам показала...

Да, конечно можете оставить, как есть, и ни размера не поправлять, ни чередования строк)Это ж Вше детище))))

здравствуйте)Хоррошее стихотворение.

Поправочки совсем небольшие и не сложные)

В первом катрене выровнять строку , убрав букваотно одно слово

Мне повезло, я не был на войне.

Не нюхал пороху, под ( не слышал) вой снарядов.

Глухой, ослепший - в страшной тишине

Не хоронил ребят, убитых рядом.

------

 а пследний чуть перефразировав, променять местами строчки

Нещадно иссечённые свинцом,

Гниют деревья, умирая стоя

С бескровным человеческим лицом.

Мы живы... но не будет нам покоя.

-----

или как-то иначе...вариантов может быть много.

Удачи! 

Смело Вы.

Я бы так не смог, наверное..

Тема, конечно, бездонная...

Григорий!

Я о той, которая с косой...))

Григорий, разумеется я ничего не имел в виду насчёт специалиста.
Эти воспоминания я конечно читал. Волошин приколист, подсунул гимназистке Цветаевой Анри де Ренье.
"В негодовании захлопываю книгу. Эту — дрянь, эту — мерзость — мне?"

Так.

Это разумеется.

Но подтекстом вижу встречу с четвёртой.

Которая всем обещана.

Может быть и не померещилось. Цветаева спросила Волошина:

"– Максимилиан Александрович, а почему не четыре, ведь каждый вспоминает своего!
– Четыре головы – это было бы две пары, две пары голов скота, и никаких стихов бы не было, – вежливо, но сдержанно ответил Макс.
Сраженная доводом, а еще больше видением четырех рогастых голов в глубине версальского водоема, от поправки отказываюсь."

Сблизятся две головы — три отразятся в воде.

М.Волошин

"а кольца

начала нет

и нет конца"

почти народная песня

))

Классическая тема: от Париса.

А встреча нам обещана с

четвёртой.

Так думаю.

С уважением, Никита.

жаль, что меняется ритмика в последней строфе и от этого, мне кажется, отчасти нарушает целостность стихотворения. И еще мне показалось, что что-то важное осталось недосказанным, а для нас всех это недосказанное важно...

Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они — кто старше, кто моложе —
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь, —
Речь не о том, но всё же, всё же, всё же…

Александр Твардовский

Интересно, почему Гулливер противопоставляется лилипутом? Он был и сам лилипутом по отношению к гигантам...

Хороший ответ на вопрос, "что стало с гигантами", дают работы Лосева, посвященные эпохе Возрождения.

Мне кажется, гиганты и лилипуты - это только наши представления, и все относительно, как и в книге  Свифта.

Григорий, Ваше стихотворение вызвало у меня сложные ассоциации, которые даже трудно сформулировать коротко и рационально. Примерно это так: мы живём в ситуации "конца истории", как выразился Фукуяма.
Т.е. Гулливеры ушли навсегда, жизнь стала мелкой и однообразной. Но у меня какое-то интуитивное предчувствие, что это ещё не конец. Гулливеры могут вернуться, и это может оказаться не радостным, а даже страшным.

Те, чьи умы, чье небо, чьи квартиры
Вверх дном поставил сгинувший гигант,—
Обожжены отчаяньем сатиры,
Оскорблены присутствием легенд…

Не верят: «Он ничто. Он снился детям.
Он лжец и вор. Он, как ирландец, рыж».
И некуда негодованья деть им…
Вверху, внизу — шипенье постных рож.

«Назад!» — несется гул по свету, вторя
Очкастой и плешивой мелюзге…
А ночь. Растёт. В глазах. Обсерваторий.
Сплошной туман. За пять шагов — ни зги.

Ни дымных кухонь. Ни бездомных улиц.
Двенадцать бьёт. Четыре бьёт. И шесть.
И снова. Гулливер. Стоит. Сутулясь.
Плечом. На тучу. Тяжко. Опершись.

П.Антокольский