Комментарии пользователя

Было бы интересно посмотреть.

Я не считаю Карвера минималистом, так его именуют патентованные критики. Что касается Добычина, то очевидно, это вызов классической литературе и прежде всего, Гоголю. Короче, 6а мой взгляд, его В городе Н - минимализм рядом с Миргородом и Мертвыми душами.

Почему этюд, Михаил? Потому что о начертательной геометрии? 

Спасибо, Владимир! Видите, я тоже стараюсь быть немногословным, хотя, разумеется, минимализмом это не назовешь. Хотел Вас спросить, Вам рассказы Рэймонда Карвера не попадались. Он тоже причисляется к минималистам, хотя он не более минималистичен, чем Чехов.

Впервые у Борхеса прочел о двусмысленности поступка Иуды. С тех пор много разной воды утекло. Думаю, это - правильно, строить версии на основе мифа, хотя ортадоксы едва ли согласятся с Вами. В любом случае, думать о том, чья жертва была больше Иисуса или Иуды, свойственно мыслящему современному человеку. Хотел бы прояснить один момент: предпоследнюю фразу. Знаю, что Евангелия написаны по-арамейски, знаю, что арамейский - не иврит, и все же, что по-вашем, Слава, означает эта фраза?

Михаил, очень близкая тема, и волнующая: люди и вещи, уже несколько рассказов об этом написал, Из жизни вещей, и это еще не конец. Глубокая тема, возможно даже неисчерпаемая. Неудивительно, что Ваш текст пришелся мне по душе. Перека я не читал, но у меня есть свой эксперт в подобных вопросах. Когда-то книга Жана Бодрийяра, Пароли, стала на долгое время для меня катехизисом взаимодействие вещей и людей. Так про заговор вещей я впервые прочел у него. Потом пошли другие его книги. Так, к примеру, и сегодня меня волнует тема стоимости вещей. Бодрийяр ее рассматривает всесторонне и дает весомый повод для размышления.

Понравилось. Интонационно близко к Северным элегиям, это сочетание достоинства и интима.

Мне нравится этот трудяга  Бог. Похоже он моралист, каких мало. Недавно перечитывал Ветхий завет, общее впечатление: не итальянский неореализм, как у Вас, Василий, еврейский майсы: Моня геволт(!), проснись, нас обокрали!

Что тут скажешь, Эдуард, бьют не по паспорту, это точно. Между прочим, похожую историю мне рассказывал мой однокашник по Литу, Серега Соколкин. Встреча его была тоже с Краснодарским парнем, вмешавший в почвеническую поэзию раннего Маяковского и Ницше, Юрием Поликарповичем Кузнецовым. Это, по словам Сереги, был первый его вопрос. Вы бы видели Серегу, его житний чуб и сытую улыбку. Читать было интересно.

Одна из любимейших моих формул, Владимир, здесь и сейчас. Протяженности (продолжительности) после смерти нет. Кто же с этим спорит? Но это рассуждение вчуже, хотя и с полной ответственностиью. В других своих текстах я продвигаю именно такие мысли: жизнь, это - частный случай, вечности поворот (стрелочник), но тут - другое дело. Смерть близкого человека не только знаменует его переход в состояние, где нет я во времени, наша собственная жизнь теряет свою целостность и тяготеет к замиранию.

Михаил, не вполне понимаю, о чем Вы. Я постоянно работаю с речевыми клише и масками, внедряя в них слова и понятия заведомо другого ряда. Где тебя носит (пренебрежение) родная (не фигура речи, почему, потому что в предыдущем довольно длинном тексте я долго объясняю, что никакой другой родной, кроме усопшей, нет и быть не может), что у тебя в голове (маска, снижающая пафосность до основания). Вот еще один аналогичный пример из этого текста. Кто твои недруги-други (маска контраста для загробной размытости), с кем ты теперь визави (клише аналогического действия)? Вспомни меня на досуге (еще одно клише контраста: делу(небытию) - вечность, досугу час), вспомни и назови. Подобных примеров несколько, в этом тексте. Но может, Вы имеете в виду что-то другое?

Аминь!

Что тут скажешь, Владимир. Со всем уважением 'теплится надежда' - красивая мина... для меня тема  (в аспекте осмысления) смерти близких людей, это - искус примерно того же пошиба, что и чашу эту мимо пронеси. Задумайтесь, для агностика, это - самая слабая, самая противоречивая точка. Я могу сколько угодно сомневаться в Господнем присутствии и в загробном мире, но испытывая подлинное чувство утраты, агностик оказывается в плену традиционных представлений, и тогда ему ничего другого не остается, как теплить надежду в душе.

Спасибо, Олег! Очень важные для меня слова.

Спасибо, Олег! Очень важные для меня слова.

Спасибо, Олег! Очень важные для меня слова.

Спасибо, Михаил! Я пока к этому не готов. Для уважаемой Тамары я попытался, может быть, слишком путанно, объяснить, почему. Тамара, и возможно, Вы не вполне правомочно достраиваете идиому, хотя в стихе она уже достроена. Где носит выражает полную страдательность, и даже дополнение ее не преодолевает. Мысль об окончательном распаде белковых систем невыносима, проще поверить в пассивную преднамеренность личности, но представить, что любимая и утраченная тобой мать отныне присоединена к нетленным звездам и до нее не докричаться, невозможно. Что же прикажете делать скорбящему агностику? Сказать верую и закончить на этом?

Спасибо, Тамара, за живое отношение. Устойчивость, о неуместности использования которой Вы написали, не самый простой момент в этом тексте, и очень жаль, что Вам он не показался. На самом деле в качестве ЛГ используется несколько фигур, каждая из них - опосредованная жизненном опытом автора знаковая система. Фигур несколько, но образ матери един. Что я еще могу сказать о лирическом герое? Он - агностик, и в этом я вижу новаторство текста, что агностик - пытается найти ключи к сугубо мистическому феномену, смерти близкого человека, в попытке осмыслить саму возможность запоздалого диалога. Чувствует ли он досаду за свое сиротство, отчуждение, родство, связанность, любовь? Скорее всего, да. На кого обращена эта досада? На мать, на посторонних людей, на себя самого? Он толком не знает, он - в шоке. В этом и других вопросах рассыпанных по тексту я вижу попытку расшевелить загробный мир, в возможности которого ЛГ не уверен.

Все так, Михаил, сочиняя стихотворение, мы строим своеобразный пазл. Некоторые элементы более красноречивы, некоторые немы. Так и в этом стишке. Первая строфа - нема, вторая открывает множество путей. Вы убедились в этом уже на примере Вашего экспромта, кстати недурного.  Что до меня, то я только что тоже опубликовал парафраз из самого себя, Памяти матери. И кстати, 2014 год прошел у меня под знаком Величанского, и его фосмистиший. Я тогда открыл для себя этот жанр, эту форму, которую я могу ассоциировать только с готикой, ее устремленностью, ее свободой и ее напряжением.

Проза тоже кое-что формирует. Что касается восьмистишья, представьте, что пасьянсно-астрологическая строчка - последняя. А ведь так и было. Куда идти дальше, и главное, как?