Елена Владимирова. Стихотворения 10/10

***

Наш круг все слабее и реже, друзья,

Прощанья все чаще и чаще…

За завтрашний день поручиться нельзя,

И даже за день настоящий.

И в эти тяжелые, страшные дни,

В чреде их неверной и лживой,

Так хочется верить, что мы не одни,

Услышать из мрака: «Мы живы».

Мы прежним любимым знаменам верны,

И даже под небом ненастья

По-прежнему меряем счастьем страны

Свое отлетевшее счастье…

***

Мы шли этапом. И не раз,

колонне крикнув: «Стой!»,

садиться наземь, в снег и в грязь,

приказывал конвой.

И, равнодушны и немы,

как бессловесный скот,

на корточках сидели мы

до выкрика: «Вперёд!»

Что пересылок нам пройти

пришлось за этот срок!

А люди новые в пути

вливались в наш поток.

И раз случился среди нас,

пригнувшихся опять,

один, кто выслушал приказ

и продолжал стоять.

И хоть он тоже знал устав,

в пути зачтённый нам,

стоял он, будто не слыхав,

всё так же прост и прям.

Спокоен, прям и очень прост,

среди склоненных всех

стоял мужчина в полный рост,

над нами глядя вверх.

Минуя нижние ряды,

конвойный взял прицел.

«Садись! — он крикнул. — Слышишь, ты!

Садись!» — Но тот не сел.

Так было тихо, что слыхать

могли мы сердца ход.

И вдруг конвойный крикнул: «Встать!

Колонна, марш вперед!».

И мы опять месили грязь,

не ведая куда,

кто с облегчением смеясь,

кто бледный от стыда.

По лагерям — куда кого —

нас растолкали врозь,

и даже имени его

узнать мне не пришлось.

Но мне, высокий и прямой,

запомнился навек

над нашей согнутой спиной

стоящий человек.

И пусть безнадежен мой путь и кровав —

Мои не смолкают призывы.

Кричу я, последние силы собрав:

«Мы живы, товарищ, мы живы!»

Из поэмы «Колыма»

Вокруг стояла тишина,

Та, что пристала только смерти,

Полярным льдам, провалам сна

И горю… Даже не заметив,

Как тихо тронулся развод,

Матвей, в раздумье погруженный,

Шагнул за всеми из ворот —

И обернулся пораженный.

Почти немыслимая здесь,

Фальшиво, дико, сухо, резко,

Как жесть гремящая о жесть

Звучала музыка оркестра…

В снега уставив свой костыль,

Окоченев в бушлате рваном,

Безногий парень колотил

В тугую кожу барабана;

Худой и желтый, как скелет,

Вот-вот готовый развалиться,

Дул кларнетист, подняв кларнет,

Как черный клюв огромной птицы;

У посиневших мертвых губ

Двух трубачей, стоявших тут же,

Блестела медь огромных труб,

Жестоко раскаленных стужей.

Казалось, призраки сошлись

В холодном сумраке рассвета,

Чтоб до конца наполнить жизнь

Своим неповторимым бредом.

Оркестр старался, как умел,

Жестоким холодом затравлен,

И барабан его гремел,

И сухо щелкали литавры.

Над жалким скопищем людей,

Желавших отдыха и хлеба,

В циничной наглости своей

Бравурный марш вздымался к небу.

Он нагонял людской поток,

Плывущий медленно за зону,

И спины согнутые сёк

Хлыстами звуков напряженных,

Вздымался к небу, тёк назад

И вновь метался по распадку

Среди глухонемых громад,

Застывших в царственном порядке,

Бесстрастно отводивших взор.

Никем не принятый, бездомный,

В блестящей сахарнице гор

Он бился мухою огромной.

Ни в ком ответа не родив,

Он симулировал свободу,

Отвергнут мертвою природой

И полумертвыми людьми…

Развод был долог… На горе

Темнели первые бригады,

А хвост кружился во дворе

И изгибался за оградой.

_____________________

скопировано:

biography.wikireading.ru/hlG8Ik04MF

https://millionstatusov.ru/statusy/cont/90406.html