Избранные стихи. часть 3 (2008 ---2019). Алексей Борычев 0/10

Втроём 

Я помню день, взлетевший грустной птицей 
Над полем увядавших васильков, 
Что мог другому только лишь присниться: 
Столь было всё торжественно, легко! 

Мы шли втроём по лугу, полю - к лесу. 
С небес с утра струилась тишина, 
И каждый миг имел так много весу, 
Так много счастья, грусти и вина! 

Я пил его с полян, залитых светом, 
Из ковшика сыреющих чащоб... 
Тогда уже заканчивалось лето 
В судьбе, в душе, в природе, но ещё 

Из утренних туманов улыбалось 
Холодным недоверчивым лучом. 
И эта обольстительная малость 
Пронзала сердце сладко, горячо! 

Я помню тех смеющихся, весёлых, 
Кто шли со мной в лесное никуда, 
Под шёпот колдовских столетних ёлок, 
Считавших проходящие года. 

И мы в лесном покое проходили, 
Смеялись, рвали польские грибы... 
И не пойму я – мы ли это были 
Иль счастья тени в зареве судьбы? 

Березняки, болота и пригорки 
Уже впитали оцет новых лет... 
Как мне сегодня горько, очень горько 
За тех двоих, кого давно уж нет! 

За тех двоих, которые так ярко 
Нарисовали солнечный денёк, 
Что мне дороже всякого подарка, 
Особенно, когда я одинок! 

Научи грустить небеса... 

из февральского цикла 

Надо же, февраль-то какой! 
Недоверчив. Суетен. Тих. 
И своей светящей рукой 
В темноте судьбы пишет стих. 

Из лазури выкован лёд. 
И блестит свечой на ветрах. 
По ночам печально поёт 
Синеокий вкрадчивый страх… 

Надо же, февраль-то какой! 
Ни вперед взглянуть, ни назад… 
И покой его – не покой. 
И слеза его – не слеза! 

Колокольчиками ночей 
Синева его отзвенит 
И в реке весенних лучей 
Захлебнётся снова зенит. 

Рассмеются вновь небеса, 
Прибегут к тебе сквозь окно – 
Показать весны чудеса, 
Улыбайся им, слышишь, но… 

Если вечно грустный ты сам, 
И тебе невзгода грозит, 
Научи грустить небеса. 
Пусть печаль твоя в них сквозит. 

Феврали 

Как светлы и чисты феврали. 
Как звенит и поёт гулкий лёд. 
И летают мои корабли. 
И хрустален их лёгкий полёт. 

Веселее напевы разлук 
И просторно предчувствиям тут, 
Где леса убегают на юг, 
Где лиловые тени цветут. 

Аромат апельсиновых зорь 
Переспелые дали струят. 
Осыпается с неба лазорь 
Лепестками забытых утрат. 

Назови предвесенние дни 
Именами свирельных ветров 
И смотри, как сгорают огни 
Серебристых лесных вечеров. 

Если север стоит за спиной, 
Твой суровый земной визави, 
Назови свою зиму весной. 
Назови. Назови. Назови.

Опять на скатерть дня пролился...

Опять на скатерть дня пролился

Рассветной чаши лютый яд. 

Ночных видений бледнолицых 
Закончен выспренний обряд. 

Лучом отравлены рассветным, 
Под камни тени полегли, 
И растворились незаметно 
В туманах утренней Земли. 

… А ночью по тропе бежали 
Легко в сыром лесу они, 
И по их контурам дрожали, 
Как магний, белые огни. 

Мелькали белые одежды, 
Скрывая навью наготу. 
У всех закрыты были вежды, 
Как путь моей души в мечту… 

Стрела мелькающих мгновений 
Летела через темень прочь, 
И лёгкий дым прикосновений 
Холодных уст кадила ночь. 

Фатою снежною обвита, 
Плясала дымистая тьма, 
И с нею танцевала свита, 
Мертва, бездушна и нема. 

Стрела рассветная разбила 
Востока хрупкое стекло 
Со злой, неистовою силой, 
И небо ядом протекло, 

И тени пали и исчезли, 
И день тоскливо воссиял, 
Унылый, долгий, бесполезный… 
А я всё ночи… ночи ждал!

 

 

Скорей! Часы пробили полночь... 

Скорей! Часы пробили полночь. – 
Пора на битву, гордый принц! 
Пространство призраками полно, 
И тьма остра, как тонкий шприц. 

Ты помнишь прежние победы 
Над полчищем людских сердец? 
Нет, принц! Ты, верно, не изведал, 
Как он тяжёл, тернов венец. 

Ты приходил, и открывались 
Все пред тобою ворота... 
Ты опускал надменно палец, 
И – поджигались города! 

Ты побеждал людскую волю 
Одним движением очей, 
Ты обращал богатых долю 
В остывший пепел из печей! 

Влюблял ты женщин своенравных, 
Но все покинули тебя! 
Твои иссякли силы рано, 
И Молох душу съел, дробя 

Остатки прежнего тщеславья, 
Остатки беспощадных сил, 
Тоска на сердце пала навья; 
И мир былой заголосил 

Протяжным воплем убиенных 
Тобой, о принц, невинных душ. 
Не слышно их сердец биенья, 
Зато оркестр играет туш! – 

Сегодня полночью восстали 
Из склепов – все до одного, 
Мечи их твёрже всякой стали, 
Желают сердца твоего! 

Скорее в бой! Пускай порубят 
Тебя на мелкие куски, 
Ведь сердце ты отдал подруге, 
Сказавшей: «Нет!.. любовь – тиски!». 

Алмазная заря 

Я жил один в пещере диких снов 
И страх ко мне являлся из болота. 
И от его колючих, злобных слов 
Я забывал мечты моей полёты. 

Из дальних гор гиены пустоты 
Ко мне бежали, чуя смрадный запах 
Покорно истлевающей мечты, 
Когда горел огнём лучистый запад. 

Алмазная заря ко мне пришла 
Из дальних гор, из царства самоцветов, 
И мой приют, в котором столько зла – 
Вдруг озарился невечерним светом. 

Алмазная заря пунцовой мглой 
Звала меня к высокому чертогу, 
И я пошёл, царапая стекло 
Унылых дней, смелея понемногу. 

Я шёл в туманных буковых лесах 
В страну зари, пока хватало силы, 
И видел меж стволов на небесах 
Сжигавшее тоску и страх светило. 

Вот, наконец, пришёл в долину я, 
Где сотни зорь с небес в меня глядели, 
И позабыл все скорби бытия, 
Живущие в покинутом пределе. 

 

 

Вопрос к зиме

В рыдающей пустоте 
Молчания твоего – 
Ни ворона на кресте, 
Ни голубя… 
Ничего! 

Скажи, почему слова 
Твои так скупы, бедны, 
Что кружится голова 
От мраморной тишины, 

От грусти твоих снегов, 
От света твоих небес, 
От скрипа моих шагов, 
Неспешно ведущих в лес?..

Бутоном утреннего холода... 

Бутоном утреннего холода 
В осинах солнце расцвело; 
Востока облачное золото 
Крошилось снегом, как стекло. 

Пыльцой ложилось на дремотные 
Деревья, травы и кусты, 
Слепя воздушные, полётные, 
Во мне живущие, мечты… 

Избушка леса разукрашена 
Огнистой краской января – 
Хранит осколки счастья нашего, 
Чтоб стала радостней заря 

В бутоне холода рассветного, 
В его алмазной тишине, 
Чтоб чувства злого, безответного 
Не обнаружилось во мне. 

Чтоб светом льдистым, ослепительным 
Сквозь блёстки кружев на кустах 
Январь бесстыдно, упоительно 
Поцеловал тебя в уста. 

И чтобы этой лаской точною 
В морозе льдистого огня 
Январь поставил многоточие… 
И... ты б забыла про меня! 

Пьяная зима ("За белой скатёркой...") 

За белой скатёркой пирует зима. 
Мадеру закатную хлещет. 
И голосом вьюжным и сиплым весьма 
Кричит несуразные вещи 

На маленьких мальчиков первых снегов, 
Смеющихся розовым светом, 
На лица хмельные густых облаков, 
Опившихся браги рассветов… 

Пугливо звенит колокольчиком день, 
Ведь сам он – лиловый бубенчик, 
И – пьяный – такую несёт дребедень, 
Что мир, хоть жесток и изменчив, – 

Становится мягче, добрее, милей 
И яства событий подносит, 
А тёмные горести-беды людей 
Настаивает на морозе. 

И льётся печали лучистой вино 
В сердец опустевшие кубки, 
И светлое чувство влетает в окно 
Подобием снежной голубки. 

Каждый человек... 

Каждый человек смертельно болен. 
Болен безысходностью своей. 
Звоном беспокойных колоколен. 
Рвущимся листком календарей. 

Тяжестью и лёгкостью былого, 
Что к себе безжалостно зовёт. 
Ласкою простого слова 
.......................................злого. 
Сотнями из тысячей свобод! 

Болен солнцем, небом и травою. 
И, конечно, спазмами страстей. 
Чередой событий роковою. 
Сложностью, живущей в простоте… 

Сладко ожиданье долгой ночи, 
Бездыханной, тихой, неживой, 
Потому что полдень кровоточит 
Раною смертельной ножевой! 

Угрожает чем-то постоянно 
Свод небес, до боли голубой: 
Счастьем или бедствием нежданным. – 

Каждый болен... собственной судьбой!

По лезвию часа рассветного... 

По лезвию часа рассветного 
Стекает прозрачный июнь 
В хрусталь настроения светлого. 
Я пью его, весел и юн. 

И звуки, беспечны и розовы, 
Полощутся в синей тиши, 
Пока перепуганы грёзами 
Бегут в пустоту миражи. 

Так много пьяняще-манящего 
Пролито над сонной землёй, 
Что хочется утро звенящее 
Пронзить непокоя стрелой, 

Чтоб громче деревья пиликали 
На скрипочках птичьих своих 
И чтобы крылатыми бликами 
Порхали мечты среди них. 

Чтоб мир на двоих - не разрушился 
От громкого счастья, ведь мы 
С бедовой судьбою подружимся 
И горя попросим взаймы… 

Никто никогда ничего 

Никто никогда не поймёт ничего.
Никто ничего никогда.
Сгорает надежды моей вещество.
Тоскливо гудят провода.

 

Колеблются шторы полдневных небес
На окнах осеннего дня.
И нет никого, 
            кто бы должен быть здесь,
Любви колокольцем звеня.

 

И спит пустота, и безвыходна высь,
И даль безысходно чиста.
По кругу блуждает бессонная мысль,
Глупа, одинока, пуста.

 

Никто ничего никогда не поймёт.
Но в этом ведь счастье! Оно
Стекает на душу, как солнечный мёд –
С утра заполняет окно.

 

Пульсирует вечность на правом виске
Моей постаревшей тоски,
Но стоит ли думать нам всем о тоске,
Когда серебрятся виски!..

Июнь, гуляющий в полях... 

Июнь, гуляющий в полях густых ромашковых сердец! 
Чьё счастье спрятал в рукаве непримиримого Персея?.. 
Я по лесам иду к тебе, сплетая звёздных дней венец 
И так хочу, чтоб навсегда мой мир ты звёздами усеял. 

Передо мной в глуши лесной смешно воркует тишина 
И апельсин вечерних зорь спешит душе моей в объятья. 
А на тропинках снов седых танцуют танго времена, 
И надевает пустота – печали бархатное платье. 

В медвяно-липовой глуши, где обитает бог лесов, 
Построю терем из лучей, золотоцветный лунный терем, 
И дверь, как прошлое моё, легко закрою на засов, 
Чтоб всеми - в памяти, во снах – везде-везде, я был потерян! 

И лишь бы ты, мой свет-июнь, ко мне лесные тропы знал 
И приводил кормить с руки косуль несбывшихся мечтаний 
Последней спелой чистотой, что мне оставила весна, 
Хрустальной влагою поить из родника сердечной тайны! 

Весенние приветствия... 

В ельнике пела свирель. 
Плакало солнце. 
Ветер причесывал ель 
Вяло и сонно. 

Здравствуй, мой северный март, 
Вьюги, метели. 
Это - весны моей старт, 
Праздник капели. 

В солнечном марте капель 
Разволновалась! 
Блеском встречала апрель, 
Розово-алый. 

Здравствуй, Владыка Апрель, 
Здравствуй, кудесник!.. 
Чистого чувства купель, 
Солнечный вестник. 

Вариация 

Научился я беречь 
В тяжких памяти оковах 
Промельки коротких встреч, 
Бесполезных, бестолковых. 

Пролетевшая звезда 
Незагаданным желаньем 
Потухает навсегда, 
Омрачая мирозданье. 

Но тончайшая печаль 
Слабым писком комариным 
Остаётся невзначай 
На туманистых перинах. 

И качается душа, 
Убаюканная ею, 
В переливных миражах 
И в мечты густом елее.

Чисто и лучисто... 

Чисто и лучисто 
Он ушёл от нас, - 
Тот, который в числа 
Верил каждый час, 

В хитрые сплетенья 
Знаков и чудес. 
Был он солнцем, тенью, 
Был. Теперь исчез... 

Чисто и лучисто 
Пела высота: 
Первая из Истин - 
Просто Красота. 

Этого не понял 
Он, и не хотел 
Понимать, и поднял 
Крылья, улетел. 

И круженье чисел, 
Знаков и чудес 
Потеряло смысл. 
С ним - и он исчез...

Двойник 

(сонет) 

Из сумрака канав восходит 
Седой туман небытия 
И, будто серая змея, 
Струёй змеится к небосводу. 

И, позабывши о свободе, 
Тоску кипучую тая, 
Гляжу в ночное небо я, 
На звёзд полночных хороводы. 

И там, в небесной вышине, 
С печальной думой обо мне 
Двойник по Альтаиру бродит. 

Смеётся - весел он тогда, 
Когда со мною вдруг беда 
Нечаянная происходит.

 

 

 

 

 

 

Сквозь пламя дней... 

подражание К. М. Фофанову 

Сквозь пламя дней я проходил, 
Неся победную мечту. 
Года прошли: вот я - один, 
Вдыхаю сущего тщету, 

Вкушаю терпкую печаль, 
Вином страстей её запив. 
Померкла солнечная даль 
И стих души моей порыв. 

Пусты полночные миры, 
В которых дух мой ликовал. 
О, с той поры!.. Там с той поры - 
Скорбей кружится карнавал. 

Любовь былая не поёт, 
Былое больше не манит. - 
Вот так закончился полёт, 
Души моей ослаб магнит. 

И только Светлая Мечта 
Гуляет по миру одна. 
У ней палящие уста, 
В косу вплетенная весна. 

Тебя ли, Светлая, догнать, 
Как прежде, трепетно нести? 
Но где же силы отыскать, 
Былые где найти пути!

Ограниченье восприятий 

(сонет) 

Услугой скрытности времён 
От сердца, разума и зренья 
Трёхосный мир и сохранён! 
И, если будут в нас стремленья 

Заметить времени закон, 
Аннигилируем творенье 
Бытья трёхмерного. - Легко 
Миры всех высших измерений 

Исчезнут, скручиваясь в ноль, 
Когда почувствуем их нормы, 
Подобно времени. Юдоль 

Темна земная, но бесспорно: 
Ограниченьем восприятий 
Оберегает нас создатель! 


Норма (матем.) - величина, характеризующая многомерный объект

Песня о былом 

Плыву, плыву я по реке, 
От берегов невдалеке. 
А вдоль реки, а вдоль реки, - 
Бегут, бегут березняки. 

Истомный зной, и тишина 
Моим былым напоена, - 
Всем тем, - что было и прошло... 
Но так в душе моей светло! 

Осока, плески вёсел, хвощ. 
Весенний гам. Дыханье рощ. 
Стрекоз оравы надо мной. - 
Вот - милый мне предел земной. 

И - по реке плыву один. 
И - от былого - грустный дым. 
И лишь смеются вдоль реки 
Березняки, березняки...

В лесу перед грозой 

Небес дымящееся око 
Пролило первую слезу. 
Туманы густо, одиноко 
Бродили в солнечном лесу. 
Сквозила тайная тревога 
На клювах птиц. Неясна суть 

Была её, и непонятно, 
Зачем - дрожание листов?.. 
И солнца палевые пятна 
В тени ореховых кустов?.. 
Так было страшно! Так невнятно 
Шептались тени! Лес густой 

Таил навязчивую думу. 
Ветров тугие провода 
Несли её с тоской, угрюмо 
Туда, где звонкая звезда 
Светила на пустые трюмы...

Гроза 

Небо распушило хвост
Над июльским лесом.
Радуги поднялся мост
Аркою чудесной.

Шарики воды блестят
На еловых лапах.
И на личиках опят
Крохотная влага.

Липы, ели и дубы
Чисты и пахучи.
Лужи бликами разбил
Озорнишка - лучик.

Под деревьями дрожат
Птицы и зверушки.
Из-под ёлочки торчат
Меховые ушки.

Тут же рядом и лиса,
Цапля из болота.
Как гроза - она - в леса:
Мокнуть не охота!

Перепуганный косой!
Притаился заяц!
Только летнею грозой
Лисы не кусают,

И никто и никого
Даже и не тронет,
Когда первый ветра вой
Капельку уронит.

...Липы, ели и дубы
Стряхивают капли
В мох, на землю, на грибы,
И на клювик цапли.

 

Безропотные тихие созданья! 

Безропотные тихие созданья! 
Где обитаете? Где ваша колыбель? 
Поёт, поёт небесная свирель 
Под куполом великим мирозданья... 
Я знаю - скоро, скоро - ваш апрель, 
Бестелые, полны очарованья... 

Вот - абрис тонкий вашего крыла, 
Стеклянный, розоватый, под зарёю 
Переливается; вот - яркая стрела, 
Испущенная кем-то... Я порою 
Так ясно-ясно вижу зеркала 
Куда вы залетаете... И мною 

Овладевает радость пустоты, 
В которой блики странные порхают, 
Певучие метели... И мечты 
Хрустальные порой овладевают; 
И ваши тонкие небесные черты 
К иным мирам мой разум приобщают. 

Весною бабочка пригрелась на стекле... 
Я думаю о вас, Небесные... Наверно, 
Такими явлены вы на Земле, 
Крылом слегка подёргивая нервно. 
И серебристым пухом на ветле 
Вы, зимние, прозрачны, эфемерны… 

 

Безыскусный октябрь 

Журавли потянулись на юг. 
Жемчугами усыпанный лес... 
По ночам от луны белый круг, 
Да лишь звёздная темень небес. 

Ну а днём - ни тепла, ни жары, 
Только дым желтовато-седой... 
И докучливые комары 
Не кошмарят весёлой гурьбой. 

Ярко тени гранита лежат 
На болоте холодном, сыром. 
Позабыла про колос межа 
И тоскует о лете былом. 

Много-много последних опят, 
Желтоватые, как янтари... 
В небе лёд загорелся опять, 
И горит и горит до зари. 

... И леса опустелые спят. 
Обветшалые спят пустыри. 

Небеса моих печалей 

Я открою тебе небеса 
Кучерявых печалей моих, 
И качнутся твои полюса, 
Рухнет хрупотный мир для двоих. 

И опять пеной белых ночей 
Буду я одиночество пить, 
И хрустящим словечком «ничей» 
Заедать его вязкую прыть. 

Этот мир – что потерян – не мой: 
Стану я постоянно внушать 
И себе, и разлуке немой, 
И тому, что зовется: душа. 

Но печалей моих небеса 
Разразятся внезапной грозой, 
И сверкнёт, ослепляя, гроза 
Покаянной твоею слезой! 

В немом дрожании времён 

В немом дрожании времён 
Плохим подобием куста, 
Где разум чувством не пленён, 
Меняя сути всех имён, 
К нам тянет ветви пустота. 

Шипами бледных тусклых дней 
Цепляясь за руку судьбы, 
Она господствует над ней, 
В просторах делая темней 
Прозрений пёстрые столбы. 

Пускает корни в чернозём 
Случайных мыслей, действий, фраз, 
Которые произнесём, 
Припоминая обо всём, 
Что мучило хотя бы раз. 

И – лишь касание одно, 
И сами – опустошены; 
Глядим в окно, а за окном – 
Зимы блестящее панно, 
Цветное чудо тишины. 

И – если крик, то между ним 
И заоконной тишиной, 
Той пустотою разделим 
На там и здесь, как пилигрим 
Уставший мир – стучит в окно. 

Но стук в сомненьях растворён, 
Как в турбулентности звезда, 
И вязким оловом времён 
Под звёздный лепет, тихий звон 
Текут событья в никуда. 

Нам пустоты не изменить. 
Она – константа бытия, 
Что отрицание хранит 
Того, что ты есть – ты, но я 
И сам не знаю, где твоя, 
А где моя змеится нить 

Судьбы ли, жизни – ничего 
Не понимаю в пустоте. 
Пройдет секунда, миг, и – вот – 
Пустой вещает небосвод 
Что все, кто есть – совсем не те…

Время хоронит пространство моё 

Время хоронит пространство моё 
В тесной могиле забвенья. 
Кто-то унылые песни поёт. 
Рвутся привычные звенья. 

Я бы поверил, что это не так, 
Новые формулы вывел. 
Но обнаружил погибельный знак – 
Что у фортуны на вые. 

В звёздный туннель убегают года, 
Искры мгновений мерцают. 
Те, кто отстал – не придут никогда. 
В памяти бьются сердца их. 

Вижу – снега на закате горят 
Алой запёкшейся кровью. 
Вижу – печальный свершает обряд 
Вечер, нахмуривши брови. 

Милая, прошлая – из темноты, 
Ты ли ко мне воротилась? 
Но почему ж так суровы черты! 
Ну не молчи – сделай милость! 

Но расцветает в ответ тишина 
Злобою, чёрным укором. 
Это не ты, а другая… она! 
Та – что внезапно и скоро… 

Время хоронит пространство моё 
В тесной могиле забвенья. 
Кто-то унылые песни поёт. 
Рвутся привычные звенья.

 

Темнота мне поёт о тебе... 

Темнота мне поёт о тебе 
Под охрипшую дудку метели. 
И полно ледяных голубей, 
Что ко мне от тебя прилетели. 

Что расселись на ветках берёз 
И воркуют мерцающим светом, 
Отвечая на скромный вопрос: 
Неужели ты счастлива где-то? 

Но густая мелодия тьмы 
Забивает прозрачные клювы 
Многоцветным испугом немым, 
Бесконечным терпением лютым. 

И внушает душе непокой, 
Заметающий время снегами 
Обманувшего счастья рукой, 
Усмехающегося над нами. 

Но ясны в освещении снов 
Позабытые милые лица. 
Я твой сон обойду стороной, 
Чтобы ты захотела присниться.

 

Вечер врачует простуду заката 

Вечер врачует простуду заката 
Чёрной облаткою ночи. 
Память лиловою тьмою объята – 
Пеплом былых одиночеств. 

Пламя осенней лесной лихорадки 
Всё поджигает во злобе… 
Дни как секунды, прозрения кратки. 
Мысли и чувства в ознобе. 

Когти времён, ухватившие лето, 
Приступом боли разжались. 
Лето разбилось в сознании где-то 
На ностальгию и жалость. 

Тихо пульсирует летнее сердце 
В полночи дрожью осенней, 
Но замирают бесшумные герцы 
Утром, колеблющим тени. 

И продолжается тихая осень – 
Заводь покоя без края, 
Солнце, подобное острой занозе, 
Мглой в небесах растворяя. 

Олово дней растекается тише 
В тигле метельных просторов. 
Знак всепрощения на небе вышит 
Иглами вечных повторов. 

 

Воспоминания. Воспоминания… 

на мотив А. Апухтина 

Воспоминания. Воспоминания. 
Где обретаете силы и рвение – 
В доме скучающего мироздания? 
В замке несбывшегося вдохновения? 

Светом осенним, остывшим, врачующим 
Вы освещаете прошлое, прежнее 
И усмиряете дух негодующий, 
Ставший преградой пред чувствами нежными. 

Полем, озерами, рощей, болотами, 
С неба хлебнувшими горечь осеннюю, 
Вы пролетаете тихо. Полётами 
Сердце волнуя душе во спасение. 

В сумерки синие, в сумерки поздние 
Часто в тревогу мою проникаете 
И осыпаете искрами звёздными 
Волосы ей, говоря: кто такая ты!.. 

Волосы длинные, волосы чёрные 
В небе колышутся голыми ветками… 
Прошлое, памятью позолочённое, 
Падает лунными бликами редкими. 

Падает, падает в темень осеннюю, 
В чёрную пропасть земного страдания… 
Где же забвение? Где же спасение? – 
Воспоминания. Воспоминания…

Когда со дна галактик поднялся... 

Когда со дна галактик поднялся 
Моих предчувствий плавающий ил, 
Я погасил бессильем небеса, 
Где прошлый мир кометою светил. 

И отыскал в шкатулке прежних лет 
Тот бриллиант, подаренный тобой, 
Который, отражая млечный свет – 
Что говорить – и был моей судьбой! 

Но ты ушла, 
и потускнел бриллиант – 
Как дни, как боль, как память о тебе; 
И тёмной точкой обратился мой талант – 
Творить миры в полночной ворожбе. 

Собрав предчувствий плавающий ил 
И разбросав его по временам, 
Тебя в былом рассеял, погубил, 
Чтоб хорошо в грядущем было нам!

Странный пейзаж 

День лениво доедал ягоды заката. – 
Медвежонком по сосне нА небо залез. 
Звёздным платьем шелестя, ночь брела куда-то 
И платок лиловой тьмы бросила на лес. 

В белом рубище туман шастал по низинам, 
Бородатый и седой, – прошлый день искал. 
Космы длинные его путались в осинах 
И клубились над водой, будто облака. 

Замолчало всё вокруг, словно ожидая 
Что появится вот-вот из иных миров 
Что-то важное для всех: /искра золотая?/ 
И сорвётся с бытия таинства покров. 

Колдовская тишина взорвала пространство. 
И оттуда полетел тёмных истин рой… 
Но в лучах зари он стал быстро растворяться, 
А потом совсем исчез в небе над горой. 

Поглотил его рассвет, крылья расправляя 
Над туманом, над рекой, над ночною мглой… 
И падучая звезда – точка голубая – 
Вмиг зашила небеса тонкою иглой! 

 

 

По мостовым, по тротуарам... 

По мостовым, по тротуарам 
Маршировал осенний дождь, 
И запад, облачённый в траур, 
Сказал: ты больше не придёшь… 

Цвело тревожное молчанье 
Тюльпаном лопнувших надежд, 
И сердцем чётко различаем 
Был счастья прежнего рубеж. 

А ливни пуще всё хлестали, 
Шлифуя неба синеву 
До остроты дамасской стали, 
Косившей жухлую траву. 

Горчило осени начало 
Твоим отсутствием в судьбе, 
И небо – плакало, кричало, 
Ветрами ухая в трубе. 

Другие часто возвращались 
И оставляли тени зла, 
Но ты их тьму не освещала, 
И только в памяти жила.

 

Когда б... 

Так много мест чудесных. Я б пошёл 
Туда, забыв о том, что было счастье. 
Наверное, мне стало б хорошо, 
Когда б не знал, что надо возвращаться. 

Так много мест прекрасных. Я б поплыл 
Туда, к былому будто непричастный, 
Но вряд ли, вряд ли мне хватило б сил, 
Придя обратно, к ним не возвращаться. 

Закат воспоминаньями объят, 
Но ведь любой рассвет – лишь тень заката. 
И в будущее я поверить рад, 
Когда б прошедшим не было распято!

За постоянством немоты... 

За постоянством немоты 
В просторах вечных заблуждений 
Живут забытые мечты, 
Блуждают их живые тени. 

А на осях иных миров, 
Где постигается бессмертье, 
Нанизан сумрак катастроф 
Земной бессменной круговерти. 

Когда в дыму случайных фраз 
Мелькают контуры вселенной, 
Сколь ни бессвязен был рассказ, 
Он будет истиной нетленной. 

Но срок молчания велик – 
Кому знакомо совершенство, 
Непостигаемой Земли 
Непостижимое блаженство.

Когда потянется сентябрь... 

Когда потянется сентябрь 
За нитью птичьих стай, 
Усни в заоблачных сетях, 
Мгновением растай. 

Летай на крыльях пустоты, 
Раскрашенных в рассвет; 
И где б ты ни был: ты – не ты, 
Тебя и вовсе нет!.. 

И пусть отсутствием твоим 
Не все обеднены… 
Земное время – алый дым 
Надмирной тишины. 

Ты эргодический процесс 
В пластах небытия, 
И ожидание чудес 
Творит судьба твоя. 

Смотри мозаики других 
Галактик и миров, 
Сложи единый мир из них, 
Чтоб не был он суров. 

Где нет тебя, там – только ты, 
И потому ты там, 
Где времена тобой пусты, 
Где пусто временам!.. 

А на Земле в кострах потерь 
Пускай сгорает то, 
О чём – поверь – уже теперь 
Не ведает никто. 

Пусть белый коготь хищных дней 
Царапает всех тех, 
Кому привычнее, родней 
Мирок земных утех. 

Звук 

Нет ничего темнее звука, 
Нет ничего светлее боли… 
В висках стучащая разлука, 
Как птица, вырвется на волю. 

Пребудет близостью апреля, 
Прощающей былые зимы – 
С их чёрной музыкой метелей, 
С их тишиной неотразимой… 

А после – пёстрою весною 
В лесных просторах разгорится, 
Чтоб майской песнею лесною 
Пронзить покоя шар, как спицей… 

Нет ничего темнее звука. 
В его тени уснуло время. 
И память стала близорука, 
От немоты времён старея. 

Кто знает звук, его не слыша, 
Приходит в тихое бессмертье, 
Траву причин земных колыша 
Ветрами слов «не верьте», «верьте». 

Преграды истин разрушая, 
В небытие смещая судьбы, 
Восходит тихо мысль чужая 
Над горизонтом высшей сути 

Былых событий и явлений, 
Блистая пасмурной печалью 
И правдой редких откровений, 
Пасующей перед молчаньем. 

Зане молчанье благородней 
Победно высказанной правды, 
Как наступившее "сегодня" 
Честней обещанного "завтра".

В сырое холодное лето... 

В сырое холодное лето 
Горячие мысли одеты. 
А мы в ожиданиях тлеем, 
Скользя по дождливым аллеям. 

И тёмная пена событий 
Вскипает над тем, что забыто. 
А в чёрной воде откровений 
Искрятся пылинки сомнений. 

Кривые зеркальные ночи 
Помножат на сто одиночеств 
Число отражений рассветов, 
Потерянных памятью где-то. 

А дней перламутровый клевер, 
Бегущий по небу на север, 
Рассеет пыльцу расставаний 
По серым лесам расстояний. 

И кольца времён разомкнутся. 
Прольётся бессмертие в блюдце 
Глубокой печали о чём-то, 
Растаявшем за горизонтом 

Того водянистого лета, 
В которое были одеты 
И мысли, и чувства, и даже 
Земное бесчувствие наше. 

Скажи, зачем тобой пусты миры?.. 

Скажи, зачем тобой пусты миры? 
В них без тебя – ни милости, ни силы. 
Скажи, зачем ты вышла из игры 
И никого об этом не спросила? 

Тебя ввели мы за руку сюда, 
В чертог времён, где прошлое – в грядущем 
Затем, чтоб ты осталась навсегда, 
И стала явь событиями гуще. 

Чтоб череда нелепых дней и лет 
Образовала некое мгновенье, 
Которое струило б яркий свет 
Иссякнувшей любви и вдохновенья. 

А ты ушла за край шестых небес, 
Где без тебя всё цельно и прекрасно. 
Вернись, пойми, ты нам нужнее здесь. 
Заполни чем-нибудь большую разность 

Известных двух опасных величин, 
Неявная зависимость которых 
От трёх, пяти, семи, восьми… причин 
В линейную войдёт совсем не скоро. 

Но тензор многомерный бытия 
Свернётся до числа твоею волей, 
Когда вернёшься в ближние края 
Под звоны поднебесных колоколен. 

И тьма испепелит огонь, 
когда 
Стремиться будет вспять, к истокам, время. 
Вернись скорей, пока горит звезда, 
Как слово изначального творенья!

За первой вселенной... 

За первой вселенной, наполненной светом 
Твоих озарений, мерцает вторая. 
И маленький мир мой, потерянный где-то 
Среди одиночеств, тоской догорает. 

Стремится кометой к пределам чудесным, 
В которых ты празднуешь светлые даты – 
Побед над случайным и над неизвестным – 
В чертогах времён обитавших когда-то. 

И снова, в кружении переплетаясь, 
С тобой отражаемся в энных просторах, 
И нам улыбается тайна святая, 
Постигнуть которую сможем мы скоро… 

Алмазным потоком вливается вечность 
В слегка помутневшую реку забвенья, 
И волны качают легко и беспечно 
Не то наши души, не то вдохновенья… 

А наши миры, столь далёкие в прошлом, 
Вдыхают теперь непохожесть друг друга, 
И то, что казалось совсем невозможным – 
Становится былью – твоею заслугой. 

Лучистые вина грядущих событий 
Легко разбавляешь ликером былого, 
И звёздный бокал их, никем не испитый, 
Ты мне подаёшь, не роняя ни слова.

На зимнем холсте... 

На зимнем холсте, потонувшем в квадрате 
Оконной морозной густой синевы, 
Декабрьская ночь суетилась во мраке 
Под сиплые звуки метельной молвы. 

Синицей в окно постучавшее утро 
Склевало с ладоней рассвета звезду, 
И время, густевшее быстро и круто, 
Декабрьским деньком растеклось по холсту. 

И краски застыли, но воды пространства 
Размыли узоры морозного дня. 
И сумерки лезвием лунным бесстрастно 
Очистили холст, пустотою звеня. 

Небес потухающий взгляд... 

Небес потухающий взгляд... 
И дни – серебристей и тоньше. 
Замедли движение, гонщик 
Времён, по планете Земля!.. 

И в солнечных сонных сетях, 
Забыв о грядущем бессилье, 
Забился крылами сентябрь, 
Но в тучах запутались крылья. 

Влажнее, воздушнее высь, 
И Север всё ближе и ближе, 
Лучистой прохладою вышит, 
Как жалостью – грешная мысль. 

И пламенем снежных секунд 
Охвачена память о лете – 
Цветной полинявший лоскут, 
Просроченный счастья билетик… 

Весны сквозная синь 

Весны сквозная синь. 
Светящаяся истина. 
Застенчивость осин, 
Прозрачная, лучистая. 

Кораблики тепла 
По морю стыни плавают, 
И теплых дней расплав 
Стекает с неба лавою. 

Весны блестящий диск 
Вокруг меня вращается, 
И мир, суров и льдист, 
На части разрезается. - 

На щебетанье мглы, 
На пенье ручейковое, 
На воды рек, светлы, 
Что были стужей скованы... 

И солнечным стеклом 
Леса переливаются, 
Как память о былом, 
Всегдашняя, живая вся! 

А солнце - просто дым, 
Оранжевый, берёзовый 
Над мартом молодым, 
Над снегом бледно-розовым. 

Виждь! вон там, в тумане заоконном... 

Виждь! вон там, в тумане заоконном, 
Времена, как воины, глядят, 
И гарцуют сытые их кони, 
Выбивая щебень круглых дат. 

И дрожит, пробитая копытом, 
Влажная осенняя земля. 
Раз удар – и прошлое забыто. 
Два удар – и снова всё – с нуля!

Станция "Осень" 

Апрель покупает билет для меня 
На поезд до станции «Осень», 
Куда отправляюсь, мечты разменяв 
На воздух и дым на морозе. 

Бегут полустанки мерцающих дней, 
Быстрее, быстрее, быстрее; 
И солнце в оконцах уже холодней, 
И прошлое даже не греет… 

И нет остановок, а старый вагон 
Несётся, несётся, несётся 
И делает новый и новый разгон 
Навстречу закатному солнцу. 

Уже не приносят ни чай, ни коньяк. – 
Уволены все проводницы. 
Но знаю – на станции «Осень» – не так: 
Там есть ещё – чем насладиться!

Светились полночи апрелем 

Светились полночи апрелем, 
Цвели прозреньем времена. 
Они в огнях весны созрели, 
Роняя в вечность семена... 

И дней ручьистых перезвоны, 
И шёпот тёплых вечеров 
Пытались нам открыть законы 
Непроницаемых миров, 

Где разговаривает небо 
С Землёю птичьим языком, 
Где тает в марте первым снегом 
Необратимости закон. 

Где оживают камни истин, 
Вдыхая звёздные ветра, 
Где облетают скорби листья 
С сухого дерева утрат. 

Где бесконечное – конечно! 
Где, разложим по степеням 
Тревог, 
смеётся мир беспечно, 
Смотря в лицо грядущим дням. 

И лиловато-серебристый 
С небес я слышу смех его… 

А май стоит, такой лучистый! 
Как волшебство! 
Как божество!

Пространство – функция ума 

(триолет) 

Пространство – функция ума, 
Преобразующая время 
В мечты, события, прозренья. 
Пространство – функция ума! 

И пусть сомнений в этом – тьма, 
Но даже в энных измереньях: 
Пространство – функция ума, 
Преобразующая время. 

Под свирели ветров 2 

Последний летний день с небес слетел, 
Прохладно стало тёмными ночами. 
На мягкую листвяную постель 
Покой ложился тихими лучами. 

Простор лесов прозрачнее, светлей. 
Гуляют переливчатые блики 
По сумраку пустеющих аллей 
Под журавлей прощающихся клики. 

Рядится осень в алые шелка, 
И ветры, как осипшие свирели, 
Свистят, и гонят, гонят облака 
По выцветшей небесной акварели. 

Ах, осень, осень... ты ли это? Я ль 
Попал в твои холодные объятья? 

И – понимаю: 
Если есть печаль, – 
Она приходит в самых ярких платьях!

Сентябрьский день 

Стекает утро вязким солнцем 
С покатых крыш, 
И день стоит над горизонтом, 
Кудряв и рыж. 

Осенней солнечной слезою 
Позолочён, 
Он ловит блик под бирюзою, 
Хрустит лучом. 

Зерном печали кормит небо, 
Молчит оно, 
Глотая, словно крошки хлеба, 
Её зерно. 

И пусть сентябрь горчит повсюду 
Сырой строкой, 
Но этот день подобен чуду, 
Живой такой! 

И что ему угрюмый невод 
Земной тоски, 
Когда задумчивое небо 
Кормил с руки! 

Человеческое 

Когда тяжело тебе 
И ноет былая боль, 
И веры в твоей мольбе - 
Жестокий и чёткий ноль, 

На шее - петля пространств, 
По венам - ножи времён, 
И тянут сознанье в транс 
Магниты былых имён, - 

То знай - от тебя ушла - 
Ушла, как уходит день, 
Твоя световая мгла, 
Твоя вековая тень: 

Ушла от тебя она 
К другому ли, в пустоту - 
Не важно. В окне весна 
Иная, 
А ждёшь всё ту... 

Хоть сам ты давно не тот. 
И та - уж давно не та, 
Но ты без неё - никто! - 
Несчастие, пустота! 

По скорбным пустым годам 
Рассеешь пылинки чувств, 
Не сможешь понять, когда 
Веселие или грусть, 

Когда не найдёшь в себе 
Себя и былую боль, 
То та, кто нужней тебе, 
Вернётся, чтоб стать судьбой. 

Очнуться далёкой планетой....

Очнуться далёкой планетой, 
Забытой своею звездой, 
Летящей куда-то и где-то 
Над тёмной вселенской грядой. 

И видеть квадраты и кольца 
Тебе неизвестных времён, 
Звенящие как колокольцы 
Забытых, но звонких имён. 

Встречая вторичные дали, 
Забыть о первичных навек, 
О том, что тебя называли: 
Любимый ты мой человек. 

И знать, что какого-то завтра 
Не будет уже никогда. 
Сомкнётся кромешная правда: 
Я – глина, песок и вода… 

В моих стихах... 

В моих стихах - нет слова "мама". 
И слова "папа" - тоже нет. 
В них дым кадил и свет тумана, 
Неповторимый тусклый свет. 

В них погибающая совесть 
И тень погубленной страны - 
В иной предел уводят, 
То есть, 
В миры забвенья, тишины. 

Где время тихо отдыхает 
В переплетенье спелых трав 
И наполняет явь духами 
С ума сводящих, злых отрав. 

И в чаще той, которой нету, 
На одиноком старом пне 
Сидит, 
В лесные мхи одето, 
Былое 
С думой обо мне. 

Но я его уже не вижу. 
И нет его в моих стихах. 
…Штрихует дождь земную жижу, 
И меркнет всё в косых штрихах. 

Майская ночь 

Курила полночь дымный ладан 
Клубами едкой темноты 
И наполняла майским ядом 
В ночи живущие мечты. 
И дым к востоку поднимался, 
И в небе змеем извивался, 

По звёздной речке проплывал 
В густое озеро рассвета, 
Где светом день плескался, ал, 
Грустила бледная комета. 
И белой лилией цвела 
Ночная тишь, во тьме светла. 

Но кто-то шёл, шептался с кем-то: 
По лесу тихие шаги 
Прошили тьму невнятной лентой. 
Пространства утренний изгиб, 
Свивая в кольца свет туманный, 
Надел на лес их, 
На поляны – 

На остро-тонкий стержень тьмы… 
И стали млечными просторы, 
В них робко птичьей кутерьмы 
Огонь затеплился, в котором 
Сгорала, плавясь, тишина, 
Куреньем полночи пьяна. 

 

Ночная ящерка души 

Ночная ящерка души! 
Такая слабая, слепая. 
Беги во тьму, 
Спеши, спеши - 
Испуг на лапки рассыпая. 

Вонзает в землю 
злой рассвет 
Свои отравленные стрелы, 
И ты во тьму своих побед 
Стремишься к дальнему пределу. 

В зрачках безжалостного дня - 
К тебе - и ярость, и презренье. 
Твой путь - не путь его огня. 
Ты ночи ртутное творенье! 

Ночная ящерка души, 
Тоской дышащая закатной! 
Во тьме, где топь и камыши, 
Тебе спокойно и приятно! 

Но день, безжалостен и сух, 
Ночной души не пожалеет 
И опалит весельем дух, 
И станет счастье горя злее!

Диалог 

Где ты бродишь? Где лучится 
Памяти твоей слеза? 
Где роняешь слов зарницы? 
В чьи глядишься небеса? 

– По высоким звёздным тропкам, 
По тончайшей вышине 
Я брожу, гляжу, как робко 
Ты стремишься ввысь ко мне. 

В чащах лунных, в чащах звёздных 
Ты почти и не видна, 
И моей печали гроздья 
Поглощает тишина. 

– Милый, помнишь, мы блуждали 
По фиалковой весне? 
Синеокий, бело-алый 
Мир светился, как во сне. 

Да, я помню – майской ночью – 
В небе звёздные цветы 
Рассыпали многоточья, 
Где гуляли я и ты. 

В пенном облаке сирени 
На свирели тишины 
Ночь играла… 
Наши тени 
Были переплетены... 

А потом хрусталь рассвета 
Проливал весенний день… 
Где же, где теперь всё это? – 
Только память! Только тень! 

– Успокойся. Не печалься. 
Слышишь, время ожило: 
И кружится в быстром вальсе, 
И дрожит миров стекло. 

Вижу, скоро разобьётся. 
И тогда в предел иной 
Полетишь, как в темь колодца, 
Вновь окажешься со мной! 

Снег 

Снег устал под тоскою кружиться. 
Просит смеха сиреневый снег, 
Потому что печальною птицей 
Бьётся в сетке секунд человек. 

Потому что и сами секунды 
Снегопадом бескрайним идут, 
Покрывая поспешно цикуты 
Ядовитых от счастья минут. 

Снег – темнее, чем память о снеге, 
Снег – невнятнее мысли о нём. 
Огоньками порхая на небе, 
На земле он не станет огнём. 

Может, нет его вовсе, а то, что 
Называем снегами – лишь связь 
Между будущим нашим и прошлым, 
Обитающим где-то, лучась. 

Но - ни вздоха, ни горького смеха… 
Только тихо поёт темнота, – 
Голубыми секундами снега, 
Будто светом времён, повита!

И смерть, и жизнь, и красота... 

(триолет) 

И смерть, и жизнь, и красота 
Умом совсем неуязвимы. 
Достойны чистого листа – 
И смерть, и жизнь, и красота. 

Покуда смысла полнота 
На части ими разделима, 
И смерть, и жизнь, и красота 
Умом совсем неуязвимы.

Смотрю я только на восток... 

(триолет) 

Смотрю я только на восток - 
На жемчуга рассветных далей. 
Читая новых дней листок, 
Смотрю я только на восток. 

Чтоб не казался мир жесток 
И ярче мысли расцветали, 
Смотрю я только на восток - 
На жемчуга рассветных далей.

Цветы ночного беспокойства 

(триолет) 

Цветы ночного беспокойства 
Повиты лентою зари. 
Мне в чаще сумрак подарил 
Цветы ночного беспокойства. 

Во тьме – тревожней мира свойства, 
Но утром – на восток смотри: 
Цветы ночного беспокойства – 
Повиты лентою зари!

Дыша болотными огнями... 

(триолет) 

Дыша болотными огнями, 
Цвело предчувствие чудес. 
Покой листал печаль небес, 
Дыша болотными огнями. 

Когда простор играл тенями, 
Я замечал – и там, и здесь: 
Дыша болотными огнями, 
Цвело предчувствие чудес. 

 

 

 

 

 

Я повторяю слишком часто... 

(триолет) 

Я повторяю слишком часто: 
Любимый тьмою, любит свет… 
О том, что в миге – сотни лет! – 
Я повторяю слишком часто. 

И, понимая, что несчастья 
Без счастья в дольнем мире нет, 
Я повторяю слишком часто: 
Любимый тьмою, любит свет. 

Темнота 

У темноты особый блеск, 
Особая звезда. 
Мерцает странный арабеск 
В лучах её всегда. 

За каждой новой темнотой – 
Иная темнота 
Скрывает белый свет густой 
И все его цвета. 

И в каждой то, что может быть, 
А может и не быть – 
И горний мир, и смрадный быт, 
И бабочка судьбы… 

В густой блестящей темноте 
Огнями сны цветут 
И украшают на холсте 
Событий – наш уют. 

Над городами, над землёй, 
Где не был человек, 
Витает тьма липучей мглой, 
Туманом чёрных рек. 

У темноты особый вкус, 
Особый аромат. 
Я ими от себя лечусь. 
Они слегка пьянят, 

Легонько давят на виски, 
И я во тьму иду, 
Времён потерянных куски 
Сбирая на ходу. 

У темноты особый блеск, 
Особая звезда. 
Мерцает странный арабеск 
В лучах её всегда.

Покой. Движение. Покой 

Покой. Движение. Покой. 
Огней шипящая печаль. 
Над обесточенной рекой 
Времён ржавеющая сталь. 

И только вздох. И только стон. 
И только… больше ничего. 
Но открывается закон – 
Причин случайное родство. 

И если есть и хлеб и соль. 
И если в чаше есть вода, 
То молчаливей будет боль 
И бессловеснее беда. 

Молчанье – белое, как ночь. 
И расставание – как день… 
Но счастья, 
..................что не превозмочь, 
Уже воздвигнута ступень. 

Случайность 

Он шёл от хаоса к порядку, 
Взрывая звёздные миры, 
И внёс случайную загадку 
В законы строгие игры, 

Которым слепо подчинялись 
И все вершители судеб, 
И вызывающие жалость - 
Все, кто бы ни были, и где б! 

По граням хрупкого бессмертья 
В пространство истин он прошёл. 
Кто сомневается - не верьте! 
Кто верит... тоже хорошо... 

На первой истине споткнулся, 
А на второй упал туда, 
Где в ритме солнечного пульса - 
В трёхмерном мире шли года. 

Случайны стали все событья, 
Когда-то вызванные им 
Из тьмы послушного наитья, 
Которым сам он был храним. 

И снова хаос беспределен. 
Загадка сделала своё: 
Кружатся времена без цели 
И замирает бытиё. 

 

И раньше пришла... и раньше ушла... 

И раньше пришла... и раньше ушла... 
И силы понять – негде взять. 
"Зовут, – говорила, – пора: дела. 
Забудь и начни опять… 

С тобой, – прошептала, – мои слова 
И горький бессмертья вкус. 
Огонь и ветра, и полынь-трава. 
И дней обветшалых груз". 

Прощание белое, как туман. 
Весла приглушённый плеск. 
Молчание. Шёпот лесных полян. 
И полночи звёздный блеск. 

Я знаю – прозрачная, как стекло, 
Играя тенями крыш, 
Легко чередуя: темно – светло, 
Теперь предо мной стоишь. 

А где-то в воронку погибших дней 
Стекает былая мгла. 
На тысячу добрых сердец родней 
Ты в ней для меня была.

Юность 

Погибшей в 2012 году подмосковной Алексеевской роще посвящаю... 

Мне вернуться бы в тот ельник, 
Где гуляет в тишине 
Юность – 
солнечный бездельник, 
И спешит покой ко мне. 

Где стоит хрустальным замком, 
Возвышаясь до небес, 
Обретённое внезапно 
Ожидание чудес. 

Чтобы гул моих печалей 
И печальный стон разлук 
Уместились бы случайно 
В кукушиный робкий звук. 

Тёмно-мшистые тропинки 
Увели б меня туда, 
Где светились, как дождинки, 
Позабытые года. 

Там – зима ко мне лавиной 
Перламутровою шла, 
И весной наполовину 
Для меня уже была. 

Там лучами любопытства 
Было всё озарено, 
И сто раз я оступиться 
Мог... а было всё равно. 

Хоть забыты все тропинки, 
Я брожу, покой храня, 
И грибами из корзинки – 
Юность смотрит на меня. 

Две звезды у тебя в королевстве ночей... 

Две звезды у тебя в королевстве ночей. 
Там уснуло пушистое снежное время, 
Замирая котёнком на левом плече 
У пригретого солнцем лесного апреля. 

Чтобы тени разлук не казались темней, 
Звонкой музыкой эльфы наполнили чащи. 
И рассыпано прелое золото дней 
В погребах пустоты, в тишине восходящей… 

На второй высоте, там, где облачный бог 
На апрельской струне увлечённо играет, 
Нам с тобой приготовлен рассветный пирог, 
Сладкоежкой луной объедаемый с края. 

Посмотри, как густеет желания мёд, 
Проливаясь в бокалы пространства восторга; 
Улыбаясь, со скипетром солнца идёт, 
Новый день по небесной тропинке с востока. 

И встречают его светляки – васильки, 
И вращается ось одинокой планеты, 
Друг от друга где так далеки-далеки 
И влюблённые души, и просто поэты. 

Не грусти, не грусти, и свечу потуши. 
Потому что свивается радуга счастья. 
Где и сумрак, и свет – там рождается жизнь, 
И вторая, и третья за ней в одночасье! 

Почти не другие... 

- 1 - 


Зима говорит о вечерней звезде, 
О вскинувшей чёрные крылья беде, 
О праве не быть никогда и нигде 
Неправой, и невиноватой. 

В избушке ночей обитает она, 
Где льётся на крышу с небес белизна, 
И гулом метелей в лесах сожжена 
Холодная свечка заката. 

Весна говорит о тебе, о тебе, 
На птичьем наречье в лесной ворожбе, 
Листая цветные страницы в судьбе 
И радуги снов зажигая. 

А я – молчалива, я знаю, что ты 
Апрель, окрыленный бессмертьем мечты, 
Такой, как во сне… ты такой же почти. 
Я тоже почти... 
не другая! 




- 2 - 

Возьми моё хмельное небо 
В свои апрельские лучи 
И в песни тающего снега 
Его молитвы заключи. 

Пускай птенцы весенних бликов 
В ручьях щебечут до поры, 
Когда мой мир, в мечты пролитый, 
Бессмертья принесёт дары. 

И ты, в оранжевое счастье 
Одетый, станешь каждый час 
В моих очах пожары страсти 
Встречать, 
горящие для нас. 

За кружевами белизны...

За кружевами белизны 
Густое таинство заката 
В смущенье льдистой тишины 
Тоску пьянит огнём муската. 

И лиловеет белизна, 
На плечи вечера спадая. 
Устами тьмы, устами сна 
Целует небо стынь седая. 

В морозных токах декабря 
Луна свои полощет перья. 
Тревожной полночи снаряд 
Зима взрывает в подреберье. 

И миллион живых миров 
Во мне сливается в единый, 
Который страшен и суров 
Своей бездушной сердцевиной. 

В котором нету божества 
И нет времён преображенья 
В живые мысли и слова, 
В души свободные движенья.

 

 

Я вижу, как время гуляет по небу... 

Я вижу, как время гуляет по небу, 
Легко поднимаясь по звёздным ступеням 
Туда, где живёт одинокая небыль… 
Где брошен в галактики вечности невод - 
Ловить золотых пескарей вдохновенья. 

В тех омутах звёздных так много земного, 
Так много там плещется юного счастья, 
Так много знакомого, сердцу родного, 
Что кажется быть и не может иного, 
Чем то, что встречаем привычно и часто. 

Но тени событий там столь многоцветны! 
Там всякая радость смеётся лучами 
Добра, и всё жуткое кажется бледным. 
Взрастает бессмертье квазаром несметным 
Из той пустоты, где живучи печали. 

А мы, согревая у печки покоя 
Промокшие ливнями горестей души, 
Небрежно к щеке прикоснёмся щекою, 
В окно поглядев, скажем: небо какое!.. 
Как тихо! – шепну я. – Ты только послушай.

Солнечный мёд 

В еловой весне новый день воскрес. 
Он рос. Небеса тяжелели. 
И треснуло в полдень стекло небес. 
Осколки упали на ели. 

На блики рассыпался небосвод, 
Лиловые тени пригладив. 
И солнечный лился на землю мёд, 
Густея в хрустальной прохладе. 

Струился по мху, пробираясь там, 
Где скользкая тьма приютилась, 
В забытые сказкой навек места, 
И слизывал зимнюю стылость. 

Но в блюдце коралловой тишины 
Во снах растворился под вечер, 
И ночь расплескала цветные сны 
На хрупкий покой человечий.

Наблюдение 

Я видел, как зажжённая зарёю, 
Горела ярым пламенем роса 
И над травой, спешащая за роем 
Каких-то мошек,

                              мчалась стрекоза. 

Переливаясь радугой, сверкала, 
Разбившись отраженьями в росе; 
И понял я, что целой жизни мало – 
Увидеть мир во всей его красе.

 

Раскольцованы времена... 

Раскольцованы времена 
Раскалённостью прожитого. 
Мысли пишут мне письмена 
Из внезапного, из другого… 

И границ, и пределов нет 
Ни случайностям, ни законам. 
И скучает лампадный свет 
По молитвам, да по иконам. 

Параллели весны иной 
Опоясали мир привычный. 
За стеною ли, за спиной, 
За отчаяньем – плач скрипичный. 

И не то чтобы старость вдруг. 
И не то чтобы нет исхода. 
Просто чей-то ни враг, ни друг 
Не дождётся уже восхода. 

Весенние строки 

Весна возвращается белой стрелой, 
Небесной, воздушной, крылатой, 
Пронзая ледовый звенящий покой 
Кристально морозных закатов. 

И тихо бегут по полям, по лесам 
Лимонные сполохи марта; 
И дни, расправляя свои паруса, 
Срываются с зимнего старта, 

Плывут и плывут осиянные дни 
По небу, по солнечным водам 
Туда, где мечты разжигают огни, 
Где пьяные мреют восходы. 

Там бликами полный блистает апрель, 
Мерцает и пляшет по лужам 
Под шорохи мглы, под лесную свирель, 
Нелепо, смешно, неуклюже. 

И ландыш, собрав ослепительный май 
По каплям росы на листочках, 
Поспешно уходит в июневый край 
Последней весеннею строчкой. 

Цветочки, цветочки… 

Цветочки, цветочки… 
И чёрная лента. 
В глазах огонёчки 
Остывшего лета. 

В нем зеркало жизни 
Задёрнуто шторой. 
Иссохшие мысли. 
Потухшие взоры. 

Как было – не вспомнить. 
Что будет – не знаю. 
Объятия комнат? 
Тропинка лесная? 

Цветочки, цветочки 
Поникли, завяли. 
Забрызганы строчки 
Янтарной печалью. 

Голубка под солнцем. 
Опавшие листья. 
И солнце в оконце 
Осеннее, лисье. 

И так одиноко, 
И так безвозвратно… 
Что будто бы много 
О многом понятно. 

 

Что за птица кричала в ночи!.. 

Что за птица кричала в ночи? 
И к чему эти шорохи, вздохи! 
Промолчи обо всём, промолчи, 
Позабыв о неправде эпохи. 

Кто устроил такой маскарад, 
Где смешались и смех, и рыданья! 
Где в кострах, полыхая, горят 
Справедливых судеб ожиданья. 

Что за птица кричала в ночи, 
Имитируя злую тревогу? 
Но тревога бездушно молчит, 
Превращаясь в печаль понемногу. 

И по чувствам пульсирует ночь 
И в сердца проникает свободно. 
И способна весь мир истолочь 
Тяжелеющая безысходность. 

 

Февральские вариации 

Февраль. Играет небо в бадминтон, 
Ракеткой мглы подбрасывая солнце… 
Одетый в снежно-льдистое манто, 
Кивает лес в морозное оконце 
Избушки, где живёт февральский день, 
Танцующий, смешливый, синеглазый: 
В избушке даже крыша набекрень 
От топота весёлого и пляса! 

И стены той избы не изо льда – 
Из воздуха, который крепче стали, 
А окна – многоцветная слюда 
Времён, смотрящих в палевые дали. 
Туда воланчик-солнце упадёт, 
Когда вдруг небеса играть устанут… 
Потом придёт полночный лунный кот 
И слижет с неба звёздную сметану. 

 

Апрель! Как дорог выдох твой... 

Апрель! Как дорог выдох твой 
Лесной мерцающею дымкой… 
Когда огонь чудес живой 
Горит лучом над каждой льдинкой, 

Когда в прозрачных сосняках 
Гуляют палевые пятна, - 
Под звонкий лепет ручейка 
Мечтать особенно приятно. 

Когда все дни, как мотыльки, 
Розовокрылы, невесомы; 
Уму и зренью вопреки, 
Всё непонятно, незнакомо. 

Апрель! Твой мир неуловим. 
Он в книге тайн – то нуль, то прочерк. 
Он между чувств! 
Он между строчек! 
Кто в нём – тот навсегда не с ним. 

Ни звука, ни слова, ни вздоха... 

Ни звука, ни слова, ни вздоха. 
Откуда? - конечно, оттуда... 
Зима, ожиданье, простуда. 
Черства повторений лепёха! 

Обиды в ночи растворяя, 
Ты сам каменеешь под утро. 
А после крыло перламутра 
Помашет из горнего края! 

На простыни стынет былое 
Просыпанной звёздною пылью. 
Подняв невесомые крылья, 
Порхает в пространство другое 
Лимонница порванной жизни... 

Какие слова здесь? - молчанье! 

Но мир беспокоен, отчаян. 
И время нервозно, капризно. 

Декабрь 

Осколками льда возвращается север 
В чертоги лучистых времён, 
Готовя зерно ледяного посева, 
Смещая события в сон. 

И спят – и леса, и остывшая память, 
И прошлое тоже во сне. 
И только грядущее не засыпает, 
Не смея к весне закоснеть. 

Сверкает печалью декабрьская вечность, 
На снег тишиной пролита. 
Ни тихого звука вокруг, ни словечка! – 
Усталая спит пустота. 

Ей снятся огни в бирюзовом тумане – 
Ожившие души лесов, 
Которые в тереме звонкого мая 
Закроют печаль на засов… 

Но севера пламя другое. Другие 
Законы декабрьского дня. 
И струны мороза, лихие, тугие 
Угрозою тихой звенят. 

И тихо смещается к ночи пространство 
В усеянный звёздами клин, 
В котором над тропкой лесной растворятся 
Закатной тревоги углИ. 

Трудно человеку быть хорошим... 

(триолет) 

Трудно человеку быть хорошим, 
Если он юродив, духом слаб. 
В мире лжи, безумия и зла 
Трудно человеку быть хорошим. 

Даже если мысль его светла – 
Пустяком малейшим огорошен. 
Трудно человеку быть хорошим, 
Если он юродив, духом слаб.

Ты родилась из пустоты... 

Ты родилась из пустоты 
В скрещении лучей полдневных. 
Наполнив мир моей мечты 
Живым потоком слов напевных. 

Весны мерцающая мгла, 
Берёз морозное дыханье 
И белых будней купола 
Твоё хранили обаянье. 

Качалось небо, уходя 
В тобой отмеченное лето, 
И звонкой музыкой дождя 
Ласкало слух кому-то где-то… 

А ты бродила по лесам, 
Ключом весны открыв просторы 
Мной позабытым чудесам, 
На окнах дней поправив шторы. 

Лучи грядущего ко мне 
В пределы тёмные проникли, 
И – то, что будет – как во сне 
Открылось в них… 
.........................на час? на миг ли?.. 

 

Что может быть страшнее боли... 

(триолет) 

Что может быть страшнее боли? – 
Другая боль! Другая боль! 
Когда – ни духа нет, ни воли – 
Что может быть страшнее боли? 

Судьба играет злые роли, 
В ней всё играет злую роль: 
Что может быть страшнее боли? – 
Другая боль! Другая боль! 

 

Воспоминанье... 

Кривою линией былого 
Тебя мне память рисовала 
И краской времени лиловой 
Твой тонкий абрис заполняла. 

Играли солнечные струны 
Мелодии осенних далей, 
И голоса, нежны и юны, 
Для нас с тобой с небес звучали. 

Оживлена воображеньем, 
Ты шла босая влажным лугом, 
И мне казалась наважденьем 
Из тьмы летящая разлука...

 

Сны Марии 

Мария! бархат летних снов, тебя окутавший, непрочен. 
Твой гость, молчащий до поры – уже устал, уже сердит. 
Смотри: осенние огни – сжигают дни, сжигают ночи. 
И сквозь слезу пустых лесов луна озябшая глядит. 

И только тени тишины на облетевших листьях пляшут 
Под вой осиновых ветров, под плач берёзовых лучей. 
И журавлиный клин, как кисть, крылами птиц стирает сажу 
С твоих задымленных высот и полирует тьму ночей. 

Ты говоришь: «мой мир погиб, душой и сердцем я ослепла». 
Но это сон – пойми – лишь сон, его слова пусты, мертвы. 
Среди осенних облаков, среди бессмысленного пепла 
Найди, найди клочок своей неповторимой синевы. 

И лёгкий трепет бытия, тобой забытый, вновь вернётся. 
Сыграют на семи цветах твою мечту лучи зари. 
Рассеяв дым и облака, в твоих очах проснётся солнце. 
И гость, молчавший до поры, повеселев, заговорит. 

 

Я закутался в солнечный лес 

Января серебристую брошь 
На волнение улиц надев, 
Городская тревожная дрожь 
Замирала на коже дерев… 

Я закутался в солнечный лес, 
Промокая людской суетой, 
И забвения серый навес 
Тишина возвела надо мной. 

На границе певучих времён, 
Где и камень, как солнце, лучист, 
Я вошёл в ослепительный сон, 
Я нашёл запредельную высь. 

Никогда не забыть этот день: 
На полянах берёзовый свет. 
И гуляет рассветный олень 
В небесах оставляя свой след! 

Я направо гляжу – полутьма. 
А налево – танцующий блик… 
Так не хочется мне понимать 
То, к чему я пока не привык. 

Я закутался в солнечный лес, 
Промокая людской суетой, 
И забвения серый навес 
Тишина возвела надо мной… 

И тьма, и свет... 

(триолет) 

И тьма, и свет – равновелики 
В судьбе, теснимой пустотой. 
Таков закон, совсем простой: 
И тьма, и свет – равновелики… 

Так говорят цветные блики, 
К теням пришедши на постой: 
И тьма, и свет равновелики 
В судьбе, теснимой пустотой.

. 

Одиночество 

Между мной и тобой – сквозняки 
Расстояний, ворующих нас 
Друг у друга, предельно легки, 
Словно кружево искренних фраз. 

Меж твоей и моей тишиной – 
Разговоры закатных лучей. 
И бессмертие пахнет весной, 
На твоём расцветая плече! 

Меж цветными загадками слов 
Оживает растерянность чувств, 
Из которой всеядное зло 
На обед приготовило грусть. 

Одиночества бледный цветок – 
Точно лилия в спящей воде. 
Нарисуй мне разлукой восток, 
Ты! 
.....которая здесь, и нигде. 

Отделяя сердечные звуки... 

Отделяя сердечные звуки 
От глубокого стона сердец, 
Обретаю простор для разлуки 
И свободы терновый венец. 

Если всё это – то, что осталось, 
Если всё это – камни да пыль, 
Сохрани в колыханье усталость, 
Мой любимый ветрами ковыль. 

Где разлуки тревожное пламя 
Догорело в бескрылой ночи, 
В родниковую влажную память 
Осторожный покой заключи. 

Или ты забываешь как будто – 
Истлевающий ночи овал? 
Как на иглах колючего утра 
Непокой над тобой танцевал? 

Просыпается страха волчица, 
Обнажая клыки суеты, 
И по венам, пульсируя, мчится 
Новый день, огибая мечты. 

Но сердца обнажают глубины, 
Где озёра густой тишины… 
И опять только дети невинны. 
И опять только вёсны нежны. 

Лесная память 

Лесная память собирает 
В ларец янтарных поздних дней 
И то, что мне казалось раем, 
И то, что грустного грустней. 

Лесная память солнценосна 
И вечна, будто небеса. 
Их яркий мёд испили сосны, 
Открыв туманные глаза… 

В сплетённой солнцем паутине 
Осенних дней трепещет боль 
О том, чего не стало ныне – 
Мне душу выевшая моль. 

А сам гляжу я на овраги 
Уставшей осени моей, 
В лесное царство светлой влаги, 
В хрустящий свет календарей. 

На корабли осенних далей, 
На их цветные паруса, 
В сырую тьму моих печалей, 
И в сосен влажные глаза. 

И вижу в них огни былого, 
Давно отцветшие огни. 
О, память, в сумраке лиловом 
Ты навсегда их сохрани! 

И ты, и я... 

Неповторимостью звучаний 
Двух камертонов бытия 
В просторах встреч и расставаний 
Пронзали время – ты и я. 

Но были звуки разделимы 
Сторонней белой тишиной, 
И твой аккорд пронёсся мимо, 
Сливаясь с кем-то, 
..........................не со мной. 

Однако музыкой случайной 
Пространство наше расцвело 
И, тишины рассеяв тайну, 
В одно звучанье нас свело. 

В земные тесные пределы, 
В их переливчатый хаос, 
Не думая, влетели смело, 
Как будто ветер нас принёс. 

Иное бытие настало, 
Где привлекали нас с тобой 
Шипенье пенистых бокалов 
И пунша пламень голубой. 

Но ты чего-то ожидала 
Совсем другого. Ты есть ты! 
Шипенье пенистых бокалов 
Не заглушило той мечты, 

Которой, видно, не узнают 
Ни в небесах, ни на Земле. 
Тебя влекла печаль лесная 
В сырой осенней серой мгле. 

Из самых тонких ожиданий – 
Тобой был соткан непокой. 
В лучах прощений и прощаний 
Светился пушкинской строкой. 

И ты в его шелка одела 
Разлуки нашей времена, 
Сказав: тебе какое дело… 
Забудь, 
.........забудь, 
...................забудь меня! 

Эту тьму, что пришла... 

Эту тьму, что пришла погостить ко мне – 
Ни впустить, ни прогнать. И стоит она, 
Размыкая круги пустоты в окне, 
Раздробив тишину на осколки сна. 

И стоит, и молчит, и глотает дым. 
Это полночь свои развела костры, 
И заметны повсюду её следы 
И шаги, вдоль по душам, легки, быстры. 

Только полночь и тьма, никого кругом. 
И затерян мой дом в их немых лесах. 
И томлений о прошлом колючий ком 
Вдоль по памяти катится прямо в страх. 

Эта тьма, эта тьма – в никуда мой путь. 
Путешествие в страны зеркальных дней, 
Где, рассыпав предчувствий моих крупу, 
Ожидание счастья кружит над ней. 

Детство 

Лунный мячик в луже – 
Никому не нужен. 
Солнышко на блюдце – тоже ни к чему. 
В соловьиной трели 
Будущим расстрелян, 
Прошлый мир мой, где ты? 
Где ты? – 
не пойму. 

…Сон простой и ясный 
Вижу я прекрасно: 
Мы бредём по лугу летним вечерком – 
Я и мой приятель. 
Солнце – на закате. 
И с небес слетает 
Счастья светлый ком… 

День смешной и рыжий… 
Ласточки над крышей – 
В памяти, как в капле, все отражены, 
Выпукло и чётко. 

Правда, век короткий? 

Что молчишь, дружище? 
Тоже видишь сны? 

Не жалей ни о чём... 

Не жалей ни о чём. Позабудь. Позабудь. 
За окном пролита кем-то звёздная ртуть. 
И скрипят отсыревшие двери. 
И висит родниковой слезою луна, 
Отражая в себе имена-времена, 
Умножая печаль на потери. 

Не скучай. Не скучай. Образуется круг, 
Вне которого шествуют сотни разлук, 
А внутри только встречи да встречи. 
Если в дверь постучат – ты гостей прогони. 
Тёмной ночью с добром не приходят они, 
И не слушай за дверью их речи. 

Не пиши никому, не пиши ни о чём! 
Обожги себя ярым рассветным лучом, 
И – получишь ты то, что хотела! 
Но закатных лучей не встречай, не встречай, 
Потому что закаты сгущают печаль, 
А зачем тебе – чтобы густела?.. 

Весенние пятистишия 

Рассчитывая тензор темноты, 
Весна кусала лунный карандаш, 
Шуршали неба звёздного листы, 
И мысли суетились, все пусты, 
И тьмой не мог наполниться пейзаж. 

Палитра многоцветных вечеров, 
Впитавшая напористость зимы, 
Оттенками пятнадцати миров 
Раскрасила времён глубокий ров, 
Где – помню – были мы с тобою, мы… 

Где было непонятно и светло, 
Порхали мотыльки невинных фраз… 
Но помню я: апрельское стекло, 
Сквозь наши соты, плавясь, утекло 
Туда, где никогда не будет нас. 

Под тяжестью молитвенных минут 
Пространство сокращало свой объём. 
Казалось, никого не будет тут. 
Свой порох соловьи напрасно жгут, 
Картечью песен раня окоём. 

Быть может, нас и не было, и нет, 
А лишь светила тусклая звезда, 
Касаясь некой тайны сотни лет, 
И память завязала в узел свет, 
Который сохранила навсегда. 

Я помню – как флажками тишины 
Махала полночь, связывая всех, 
Как были ею все окружены 
Под смелым приказанием весны, 
В плену её был так предсмертен грех. 

И точечными выстрелами чувств 
Расстреливала воронов тоски, 
Прицелившись по тонкому лучу 
Звезды, которой имя умолчу, 
Настойчивости текста вопреки. 

Но тьма не наступала, и тогда 
В ряды по степеням остывших дней 
Разложен был весенний кавардак, 
И тихо стало – так, как никогда, 
И снег пошёл,

и сделалось темней… 

Август 

Ещё в едином русле не сошлись 
Река отвесных дней с рекой пологих, 
Но больше не зовёт густая высь 
Отсутствием и многого, и многих. 

Ещё не вдоль времён, а поперёк 
Стирает память тень, темнее сажи, 
Того, кто стал и жалок, и жесток, 
И ничего без страха не расскажет. 

На ровную поверхность светлых чувств 
Ложится ощущение повторов 
Событий, разрисовывавших грусть 
По прошлому – бесстрастия узором. 

Остыло ощущенье теплоты, 
Но теплота пока что не остыла. 
И падают созревшие плоды 
С деревьев под названьем «То, что было». 

И на вопрос: а будет ли ещё? – 
Ответ, как боль и как земля, коричнев. 
Стоит сентябрь, бессмертием крещён. 
А что за ним – бессмысленно, вторично. 

Обучение февралю 

В ослепительной тьме, в тишине снегопада 
Февралю обучала мой город зима, 
На домишки бросая ледовые взгляды 
И сводя снежным голосом парки с ума. 

И молчал ученик-городок перед нею, 
Аккуратно внимая беззвучным словам: 
То дневной кутерьмою он красил аллею, 
То фломастером ночи покой рисовал. 

То, решая задачу сложения звуков 
Пересвиста синиц и людской суеты, 
Проникался несложною зимней наукой, 
То грустил, не найдя в ней порой простоты. 

Но за партой времён протекал интересно 
Этот вовсе не новый урок для него, 
Потому что февраль каждый раз неизвестный, 
Потому что наука зимы – волшебство! 

Потому что зима, хоть строга и сурова – 
Снегопадно красива, стройна, высока! 
Он хотел понимать её снова и снова, 
И домами тянулся в её облака. 

А зима иногда задавала вопросы 
Лиловатым оттенком снегов февраля. 
Городок отвечал, разгребая заносы, 
Чистотою ответы он ей направлял. 

Иногда бормотал, отвечая нескладно, 
Если та вдруг сердилась, метелью кружа, 
И тогда убегал он туда безоглядно, 
Где всё глубже весною дышала душа. 

Просьба 

Забыв о раздельности высших миров, 
Земное пространство измерив 
Размеренной музыкой строчек и строф, 
Открыв невозможному двери, 

Скрепив непонятной для нас простотой 
В единое сотни осколков 
Истраченных лет и столетий на то, 
Чего незаметно нисколько, 

Довольный, неспешно он вытер со лба 
Кровавые капельки пота. 
И тихо сказал: моя воля слаба. 
Доделайте эту работу: 

Осталось немного. Осталось чуть-чуть. 
Раздайте, раздайте, раздайте: 
Просторам – по тьме, ну а тьме – по лучу, 
И будет доволен Создатель! 

Небесные силы забыли меня, 
В зеркальных пределах блуждая. – 
С тех пор ничего не могу я менять, 
И, видно, таким навсегда я 

Останусь в полоне печалей чужих, 
В жестокой тоске у кого-то… 
Прошу я последним порывом души: 
Доделайте эту работу! 

Осталось немного. Осталось чуть-чуть. 
Раздайте, раздайте, раздайте: 
Просторам – по тьме, ну а тьме – по лучу, 
И будет доволен Создатель! 

 

 

Когда лихорадкой предзимней... 

Когда лихорадкой предзимней 
Охвачен был алый восток, 
В окне ослепительно синем 
Расцвёл снегопада цветок. 

Его лепестки, отрываясь, 
Чертили узор на окне. 
И зимняя сказка живая 
Входила без стука ко мне. 

Вязала пушистые шали 
Холодной рассветною мглой 
Из утренней шёлковой дали 
И мир согревала былой. 

И в памяти давнее лето, 
Оттаяв, сияло слезой, 
И чувств отпылавших букеты 
Бросало, кропя их росой. 

И будто они оживали, 
Погибшие эти цветы – 
От трепета сказочной шали, 
И были нежны и чисты. 

Казалось, миры обратимы – 
Где каждый не я – это – я! 
Казалось, что в снежные зимы 
Мосточки из небытия 

Легко возводились под утро 
Над пропастью прошлых времён, 
Когда голубым перламутром 
Холодный мерцал небосклон, 

Когда, за окном расцветая 
Сквозь снега белёсый цветок, 
Кружил лепестковые стаи 
Простуженный алый восток. 

Цветная мозаика прожитых дней 

Цветная мозаика прожитых дней 
Мерцает огнями твоими, 
И в зареве странном я вижу над ней 
Твоё позабытое имя. 

И будущность, словно кропя мне уста, 
Стекает с креста всепрощенья, 
А даль без тебя – и светла, и чиста, 
И ждёт твоего воплощенья - 

И в утренних росах, и в блеске дневном, 
И в сумраке леса и ночи… 
Но ты воплощаема только в одном: 
В напевах рифмованных строчек. 

А мир без тебя – задремавший октябрь, 
Опившийся браги закатов. 
Он тоже бесплотен, бездушен, хотя 
Апрелем рождался когда-то… 

 

Совсем опустели тропинки мои... 

Совсем опустели тропинки мои. 
Лишь память над ними совою летает, 
И мысли кричат, будто вороны в стае, 
Что осень дана одному – не двоим… 

Что мир бесконечных цветных одиночеств, 
Которыми чуткие души полны, 
Натянут до звона осенней струны 
На скрипке дождливой сентябрьской ночи. 

И в танцах срываемой ветром листвы 
Легко угадать отражённое лето: 
Всё вроде бы то же безумие света, 
Но дни в опадающем свете мертвы… 

И циркулем в прошлом пропавшего счастья, 
Его острием – воплощённой мечтой – 
Очерчен магический круг несогласья 
Души с приближающейся пустотой. 

Вне круга того – декабри на излёте, 
Внутри – расцветающий грозами май. 
В том круге – грядущего знакам внимай 
Как свету огней на туманном болоте. 

Забудь её... 

Забудь её, мой страстотерпец март! 
Пускай зиме свои слагает гимны. 
И пусть зима – метельная зима – 
Опутает сетями сна тугими 

Её мечты и сказки – те, что в ней 
Гнездились, словно птицы. Пусть узнает, 
Как доживать свой век под спудом дней, 
Не понимая – осень ли, весна ли 

Дымит золою медленных минут 
В огне времён, убогом, бледном, тусклом, 
Когда – что плыть по жизни, что тонуть – 
Без разницы! Покинутая чувством, 

Она забудет вещие слова, 
Что оживляют землю, камни, скалы. 
Её не закружится голова, 
Когда найдёт того, кого искала... 

Забудь её, мой трепетный апрель! 
Пускай полюбит льдистые узоры. 
Прости за то, что холод ей согрел 
Предсердие 
...............своим колючим взором. 

Она вернётся. В это верит май. 
Она придёт: всё в мире повторимо 
И поправимо... 
...............Каждая зима 
Стремится роль весны сыграть без грима.

 

Июньский вечер пил аи... 

Июньский вечер пил аи 
Пьянящей палевой зари 
Из хрусталя небес. 

И по лугам совсем хмельной 
Бродил туманной тишиной. 
И был – и там, и здесь… 

И кто-то пел легко, светло 
Сквозь ночи хрупкое стекло. 
Да кто же? – он не знал! 

А за рекой – огни, огни… 
Вели в грядущее они – 
В полночный карнавал. 

Испив до полночи бокал, 
И, ночи не сказав «пока», 
Улёгся под сосной. 

А кто-то в звёздной вышине, 
Забыв о лете и о сне, 
Светил в него луной. 

За белым краем тишины 

За белым краем тишины 
Кинжалы слов обнажены, 
И сталь безвыходных высот 
Щекочет злобою висок. 

Кромсает ненавистью дни, 
В которых призраки одни, 
В которых - белая тоска 
И страха розовый оскал. 

Там свет – осколками стекла, 
Там темень – острая игла – 
Вшивает в дремлющий простор 
Снов нескончаемый узор. 

Они во мне отражены 
Пределом новой тишины. 
А в зеркалах иных времён 
Сам тишиною отражён! 

В повторах этих до поры 
Легко рождаются миры, 
Где появляется Она, 
Чьё имя носит тишина… 

 

На снежных запястьях зимы... 

На снежных запястьях зимы 
Сияют браслеты рассвета, 
Бросая лучами из тьмы 
Приветы грядущего лета. 

В хрустальных садах чистоты, 
В долинах небесного края, 
К весне созревают мечты, 
В снегах лепестки обжигая. 

Но в зеркале солнечных дней – 
Пока февраля отраженье… 
В вечерней густой тишине 
Едва лишь заметно движенье 

Цветущей далёкой весны, 
На краски и звуки богатой, 
Вплетающей в сумерки сны, 
Идущей по краю заката 

В глазах твоей весны... 

В глазах твоей весны померкшие просторы 
И пламя наших встреч, угасшее почти. 
Плывёт по небу дым не медленно, не скоро. 
Сквозь дым на небесах прочти меня, прочти. 

Моей весны глаза полны недоуменья, 
Которое кричит отсутствием твоим 
Во всех живых мирах, где скальпелем сомненья 
Из плоти мыслей-чувств – твой образ сотворил. 

Я знаю – заберут, я верю – не оставят 
Январские снега, сентябрьские дожди 
Кромешную печаль, отмеченную славой 
Побед над тем, что есть, что будет впереди. 

На лицах давних лет, хранящих наши встречи, 
Я памятью своей целую каждый миг. 
Скажи, зачем теперь изломан, изувечен 
Тобою прежний мир, который я постиг? 

Зачем иголки дней, не сбывшихся, напрасных – 
Всегда терзают мысль и память о тебе, 
Цепляясь за любой, пусть даже малый, праздник, 
Который светляком летает по судьбе. 

Я чувствую, что ты – ни слова мне не скажешь, 
И путь земной пройти придётся одному… 
Но, зная это всё и, может, больше даже, 
Надеюсь, что тебя когда-нибудь пойму!

 

Прошлый день 

О чём грустишь, смотрящий из былого 
Сквозь пыль веков, пропавший прошлый день! 
Стекло весны твоим разбито словом 
В осколки чувств, 
В сплошную дребедень. 

Твои слова – отравленные стрелы 
Былых иллюзий счастья и чудес. 
Я вне себя. Бессильный. Неумелый. 
И не пойму, зачем, зачем я здесь – 

Вот в этой дымке разочарований, 
На острие нелепого «сейчас», 
Высматриваю прошлое в тумане 
Ненужных действий, мыслей, чувств и фраз. 

Я не пойму, зачем слагают звёзды 
Сюжеты притягательных легенд, 
Когда опять в гробы вбивают гвозди, 
Когда навек отсрочен «happy end». 

О чём грустишь, 
Сквозь память продираясь, 
Когда пора отчаяться лишь мне! 

Я не вернул потерянного рая. 
Не проскакал на розовом коне. 

 

Рассветный солнечный пирог... 

Рассветный солнечный пирог 
Слоился в небе облаками… 
На перекрёстке двух дорог 
Копил былое мшистый камень. 

На копья буден волшебство 
Весны 
нанизывая метко, 
Взлохмачен первою листвой 
И суетой пичуг на ветках, 

Парной апрель смотрел с небес, 
Румяный и голубоглазый; 
И влаги капельная взвесь 
Цвела над топью непролазной, 

В которой талая вода 
Несла в безвременье остатки 
Снегов, 
Подтаявшего льда – 
Весь мир зимы, больной и шаткий! 

Светящей нитью времена 
На бархат бытия ложились, 
Когда лесной тропой весна 
Брела в клубах искристой пыли. 

И, зажигая солнцем дни, 
Роняла воск полдневных бликов 
В густую тьму, в сырые пни 
Под хрип гортанный враньих криков. 

Казалось, будущность парит 
В просторе праздничной истомы 
На крыльях утренней зари, 
Торжественна и невесома. 

Снится... 

Приснился мой давний апрель, 
Неброский, застенчивый, скромный, 
Где мир, бесконечный, огромный – 
Вместила весенняя трель. 

Где сумерки сказку шептали 
Хрустальной сквозной тишине, 
Когда начинали синеть 
Лесные прозрачные дали. 

Приснился доверчивый мир, 
Мерцающий звёздами детства, 
В котором душе отогреться 
Легко было между людьми. 

В котором, в котором, в котором 
Я не был собою, а ты… 
Гостила ещё у мечты, 
Ко мне отпустившей не скоро… 

Осколки счастливых времён 
Царапают хрупкую память, 
И вмиг высекается пламя 
Родных позабытых имён. 

И мир под названьем «Сегодня», 
Тускнеющий в дымке тревог, 
Светлеет свеченьем его, 
Становится к счастью пригодным – 

На миг, на неделю, на год? – 
Мне это совсем непонятно… 
Повсюду – багровые пятна 
Грядущих скорбей и невзгод! 

Сознание тщетно стремится 
Найти хоть какую-то цель, 
Забыв, что мой давний апрель 
По-прежнему снится и снится… 

Где север читает по звёздным картам... 

Где север читает по звёздным картам 
Мой путь до меня по тропе весенней, 
На пенистых водах хмельного марта 
Волна мне слагает стихотворенье. 

И звёзды струят ароматы детства, 
Которыми дышат мои печали, 
И вижу я юности край чудесный, 
Куда мой корабль мечты причалил. 

И стоит мне только подумать: где ты, 
Забытый двойник мой, не знавший горя, 
Как в ярких потоках земного света 
Из памяти ты улыбнёшься вскоре. 

В пути от весны до весны по кругу 
Тускнеет былого нечёткий абрис. 
Но в марте, где ночи и дни упруги, 
Легко вспоминаю забытый адрес 

Того двойника из страны былого, 
Который забыл про меня конечно, 
Но я напишу ему два-три слова, 
Что лучше меня он – 
..........................далёкий, 
..............................прежний!

Лесная клубника 

В цветении солнечных бликов 
Храня постоянство своё, 
Багряной лесною клубникой 
Дремало моё бытиё. 

Оно равнодушно качалось 
На стеблях, пригнутых к земле, 
И ягод созревшая алость 
Блестела в небесном стекле 

То красно-лиловою тучей, 
То облаком цвета зари, 
Которых полуденный лучик 
Сияньем своим одарил. 

Стрекозы беспечного детства 
И пчёлы печальной поры 
На ягоде, спелой, чудесной 
Не раз пировали пиры… 

Но поздние сроки настали. 
Последние вёсны пришли. 
И стали родными печали 
Моей постаревшей Земли. 

Звенело последнее лето 
Осколками тёплых секунд 
И ржавым кромсало стилетом 
Скорбей и печалей лоскут. 

И ленты весёлых событий 
Обвили стволы пустоты, 
Пронзавшие трепет наитий, 
Бросавшие тень на мечты… 

Но спелой клубникой июля 
Дремало моё бытиё; 
Все радости быстро уснули, 
Не смея отведать её. 

Забывая звенящую музыку сфер... 

Забывая звенящую музыку сфер, 
Где блаженство мечты расцветает, 
Я бреду по Земле, неземной Агасфер, 
И со мной – отрешённость святая. 

Полнозвучием дней напитаю судьбу, 
И в алмазном дожде вдохновений 
На полдневных лучах сотворю ворожбу, 
Чтобы ожили прошлого тени. 

Чтобы полночь качалась на волнах веков 
Серебристой забытою лодкой, 
И чтоб зависть покинула сердца альков, 
Уходя воровскою походкой. 

Чтобы ярко сверкали тобой времена, 
Позабытое прошлое счастье, 
И зовущая в тайны миров тишина 
Не рассеялась бы в одночасье. 

Весенняя кантата 

Смотря на весёлых небесных лошадок, 
В карете везущих весеннее солнце, 
Легко понимаешь: 
Мир вовсе не шаток, 
Но знают об этом лишь ели да сосны. 

И знают ещё и холмы и долины, 
Молчащие мглою, поющие солнцем, 
Хранящие тайны в сплетении линий 
Руки Дульцинеи, не ставшей Альдонсой. 

Беспечные лица весенних событий, 
Смотря в зеркала беспокойных сомнений, 
В себе не находят печали, забытой 
В просторах пяти ли, семи? измерений. 

Я вижу: играют беспечные дети 
На солнечных струнах, в пылающих росах, 
И небо – лукавый игры их свидетель 
Над ними – таинственным знаком вопроса… 

Листая восток, обжигаясь зарёю, 
С лесами толкуя на птичьем наречье, 
Я сказку найду, а не сказку – зарою 
В земле оживающих противоречий. 

Привет тебе, мой славный юный день! 

Привет тебе, мой славный юный день! 
Тропой цветов идёт ко мне, вздыхая 
Огнём зари, неповторимость мая, 
Вплетая в ночи снежную сирень. 

Цветёт весна светящимися днями, 
Кружится в небе солнечная пыль. 
Привет тебе! Моя земная быль, 
Поющая весенними огнями. 

В тени берёз и елей полумрак 
Врастает тишиной в апрельский полдень, 
И в чаще луч, как будто перст Господень, 
Касается блестящего ковра, 

Лежащего на листьях прошлогодних, 
На мхе, на пнях, на сучьях, на земле, 
Которая бессильна разомлеть 
Пока ещё, в объятьях несвободных 

Подтаявших снегов. Со всех сторон 
Пространство, ожидающее звука, 
Пронизано, как стрелами из лука, 
Шипами оживающих времён… 

Лиловый вечер тьму кладёт на плечи, 
И лунный блик доверчив и смешон, 
И сны земли – тоски сжигают свечи, 
И старый мир весной преображён. 

Вращая ось весенней суеты... 

Вращая ось весенней суеты, 
Пронзившую простор моих желаний, 
Я запрещаю прошлому застыть 
И обратиться в каменную тайну. 

Я запрещаю будущему плыть 
На утлой шхуне странных сновидений 
В просторах бесконечной серой мглы, 
Где вместо нас – былого злые тени. 

Целуя сны заснеженных долин, 
Лесным ручьям подснежник улыбнётся 
И на небе созреет апельсин 
Апрельского полуденного солнца. 

Фиалки расцветающих ночей 
Я заплету венком очарований 
И лунным бликом лягу на плече, 
Скажу о вечном звёздными словами… 

Ты не молчи – прошу я – не молчи, 
Когда поймёшь, что в каждом – жив волшебник, 
Имеющий к бессмертию ключи, 
Небытия читающий учебник. 

Женская лирика... 

Ольге О. 

1. 

Легко растворяя кристаллы сомнения 
В озёрной тиши отдыхающих лилий, 
Касайся летящей звезды вдохновения, 
Не бойся во мне неземное осилить! 

Ты видишь, как тени не встреченной вечности 
Жучками бегут по горящей бумаге, 
Зажжённой лучиной июльского вечера. 
Решайся! Я знаю – ты полон отваги! 

В тебя прорастаю не сердцем – предсердием, 
Ведь сердцем – ты знаешь – гораздо больнее. 
Но слово к словам подбираю с усердием, 
С фиалкой воркуя, цвету по весне я. 

Смотри: тротуары с тревожными лицами 
Всё ищут по лужам разбитое небо.. 
А я отыграла небесными блицами 
Луну, унесла в душный полог Эреба. 

Я нитью чудес прошиваю вселенные, 
Скрепив полюса их своею мечтою.. 
Ты знаешь ли, милый, насколько бесценна я! 
И небо не ведает, сколько я стою. 





2. 

Листая дни при сумеречном свете 
Моей зимы, смотрящей на восток, 
Я сны зову, поющие о лете, 
И жгу тоски заснеженный листок. 

Я знаю – дни – подобны снежным птицам. 
Их путь туда, где мир неизменим, 
Где не грустны земных событий лица, 
Где мой рассвет бессмертием храним. 

Я восхожу ступенями мгновений 
В чертоги сна, в сквозную тишину, 
И там со мной веков играют тени, 
И я в волне безвременья тону. 

В осколках дней на тлеющей планете 
Взошли ростки не тлеющей любви. 
Они уснут, мечты свободной дети, 
Но будут ли разбужены людьми? 

А где же ты, мой лучший день июля? 
Какой тропой – небесной ли, земной – 
Идёшь ко мне, пока цветы уснули, 
Чтоб разбудить их встречею со мной? 





3. 

Я иду по тропинке прошлого, 
Где звенит колокольчик юности, 
Где вплетаются сны певучие 
В очарованный лунный луч. 

Под ногами сверкает крошево 
Каблучками разбитой лунности, 
И зарница глазами случая 
Мне мигает с небесных круч. 

Прорастая в тебя наречьями, 
На которых вещают сумерки 
О поющем весной бессмертии, 
Восхожу красотой к тебе. 

Посмотри, как сияет вечное, 
Как печали бесславно умерли… 
И посланники милосердия 
Разжигают костры в судьбе! 

Земля улыбнулась весной 

Земля улыбнулась весной, 
И звонким берёзовым смехом 
Летело в бессмертие эхо 
Твоё, отражённое мной. 

Ты быть не могла, но была, 
Покуда вне времени всё же 
Ты мне бесконечно дороже 
Любого добра или зла. 

Земля улыбнулась весной, 
Задористой, розовокрылой, 
И терем покоя закрыла 
В глуши ручейковой, лесной. 

В жужжании солнечных дней 
Так много простора для звука, 
Что кажется, будто разлука 
Оглохла и стала глупей. 

Земля улыбнулась весной, 
Неярко, стыдливо и сонно, 
Но камень светился от солнца, 
Зажжённого яркой сосной. 

Бежали пылавшие дни 
В прохладные белые ночи – 
От тока весны обесточить 
Себя, отдышаться в тени. 

Земля улыбнулась весной, 
Смотря на печальные звёзды, 
Которые рано ли, поздно 
Тебя обвенчают со мной! 

И тени ушедших времён, 
Слетая, как стаи, с галактик, 
К весне прикоснутся галантно 
Мерцанием звёздных имён. 

Земля улыбнулась весной, 
И нам бы с тобой засмеяться. 
Но много прошло – 
лет пятнадцать – 
С тех пор как ты стала звездой… 

 

Тяжёлой поступью времён... 

Тяжёлой поступью времён 
Идёшь, забытая, ко мне, 
Играя искрами в огне 
Давно покинутых имён, 

Вздымая тяжкую волну 
На тёмной глади бытия, 
Где шхуна утлая моя 
Ни плыть не в силах, 
ни тонуть! 

Узнав неведомый мне код 
У адвокатов вечной тьмы, 
Шагая мглой через холмы, 
Ты мне пророчишь злой исход. 

Кому, скажи, предрешено 
Быть повелителем твоим? 
Хоть не расправиться мне с ним 
И не спастись – я знаю, – но 

Определю иную цель, 
Другим богам я поклонюсь 
И растворю тоску и грусть 
В Гольфстриме бешеных недель. 

Обрушу замок пустоты 
В глухую пропасть под судьбой. 
Предстану нищим пред тобой, 
Без жажды счастья, без мечты… 

 

Серпантин 

Стирает время лица дней 
С холстов потерянных картин, 
Где был и чётче, и видней 
Замысловатый серпантин 

Огня и тьмы, разлук и встреч, 
Приобретений и потерь, 
Того, что больше не сберечь, 
Того, что лишнее теперь… 

И пылью солнечной февраль 
Сверкает в дымке голубой 
И пьёт завьюженную даль 
Молчаньем сосен и дубов, 

Печалью мраморных берёз, 
Зовущих тусклую звезду, 
Воспоминаньем летних гроз, 
Тропой, которой я иду 

Туда, где новый серпантин 
В очередном своём витке 
Откроет двадцать пять причин 
Пролить тоску в моей строке. 

 

Круги 

В пределах второго круга 
Нам не найти друг друга… 
Где б ни пролило время 
Огненную тоску, 

Схвачены неизбежным, 
Биты грядущим, прежним, 
Мы принимаем бремя 
Метров, минут, секунд… 

В пределах второго круга 
Нас заметает вьюга 
Нет, не снегами… может – 
Хлопьями пустоты. 

Где-то горят столетья, 
Где-то вторая, третья 
Жизнь обрастает кожей – 
Плотью былой мечты. 

Глянцевый отблеск смерти 
На голубом конверте 
Неба, в котором кто-то 
Звёздами написал 

Текст о пропаже смысла 
В буквах, словах и числах, 
Солнечной позолотой 
Нам ослепил глаза. 

Не находя друг друга, 
Бродим в пределах круга, - 
Круга, который был нам 
Первый, а стал – второй… 

Третий, четвёртый, пятый… 
В них – пустотой распяты!.. 
Но под крестом могильным 
Камень всегда живой. 

Февральские минуты... 

Тянулись медленно февральские минуты.
В них не было ни страсти, ни тепла.
И день казался вечным, словно Путин.
И скучной, как Зюганов, ночь была...

Белою мглой вызревает простор... 

Белою мглой вызревает простор, 
Где оживает погибшее прошлое, 
Где прорастает в него настороженно 
Вечных потерь ядовитый росток. 

Время густеет во мгле одиночества 
И замирает в ладонях разлук… 
Предощущая безвыходный круг 
И постоянные злые пророчества, – 

Некто является в дымке чудес 
Из лабиринта тоски, неизбежности, 
В знаках судеб исправляя погрешности – 
Малую, скромную данность небес. 

И, по-другому сшивая мгновения, 
Он понижает предел пустоты, 
Где позабытые бродят мечты 
По ледниковым дорогам забвения. 

На небесах... 

Строкой счастливой и живой святую душу оперив 
И отперев ключом мечты врата в простор, где дремлет время, 
Ты прилетела в край чудес, и, подсмотрев секреты рифм, 
На светлом краешке луны пропела мне стихотворенье. 

Твои ресницы щекотал эпох забытых тихий свет, 
И улыбалась тишина, мигая звёздными лучами. 
Сам лунный бог, поняв, что ты не стихотворец, а поэт, 
Поставил свечи пред тобой, молился лунными ночами. 

Там, на луне, бывает ночь, какой не видела Земля, 
С круженьем белых огоньков, зажжённых в будущем желаний, 
И ты, стихи свои пропев, по небесам пошла гулять. 
И было видно мне с Земли твоё мерцающее пламя. 

Полночь 

Я помню тебя, одинокая полночь! 
И ты не забыла, ты многое помнишь… 
Обрезав ножом темноты 
Незримые нити с былым расставаний 
Пронзаешь бестелость времён, расстояний, 
И после, снежинкой застыв, 

Холодным свеченьем приветствуешь вечность, 
Плывущую тьмою над белою свечкой, 
Горящей снегами зимы… 
И кажется краткой дорога в бессмертье, 
Но в это не верьте, не верьте, не верьте, - 
Обманет спокойствие тьмы! 

Бессмертие – шарик на тоненькой нити, 
Подвешенный чьей-то мечтою в зените, 
Колеблемый небытием… 
И все, восходя в неземные высоты, 
Попробуют мёда в полуночных сотах 
Пред тем, как пребудут ничем! 

От полночи вдаль разбегутся столетья, 
И полночь рассыплется на междометья, 
Секундами тихо звеня. 
Останутся в кипени прошлого света 
На солнечных струнах игравшие дети, 
Смотрящие в мир сквозь меня. 

Он шёл по третьему лучу... 

Он шёл по третьему лучу 
Звезды, зажжённой на востоке, 
Касаясь слова «разлучу» 
Печалью трепетно-жестокой. 

Касаясь белого огня 
Пережитых противоречий 
Прохладой гаснущего дня, 
Предощущеньем новой встречи 

С каким-то промельком в ночи – 
Напоминаньем о прошедшем – 
Хранящим к прошлому ключи, 
Себя в грядущем не нашедшим… 

По звёздам плыли корабли 
Невероятных соответствий 
Огней небес – теням Земли, 
Покой везущие из детства. 

А он смотрел в тугую тьму, 
Жгутом стянувшую просторы, 
На все вопросы «почему» 
Ему бросавшую укоры – 

То замедлением времён 
На пустырях ночных событий, 
То возведением в закон 
Погасшей истины забытой. 

И взгляд его, пройдя сквозь ночь, 
На гранях утра отражённый, 
Вернулся, чтобы снова прочь 
Уйти, поверив непреклонной 

Периодичности всего, 
Что обозначено мирами, 
Где предсказуемость живёт, 
И где случайность умирает. 

Не больше, не резче, не выше 

Не больше, чем память – всего лишь касанье 
Невидимых нитей полночной звезды – 
Осколками счастья в тиши угасанья 
Свечения боли, мерцаний беды. 

Не резче печали – отчётливость линий 
На карте времён - уходящего дня, 
Где мир обратился из белого в синий, 
Забыв на оттенки себя разменять. 

Не выше, чем голос минувшего – звуки 
Натянутой солнцем небесной струны, 
Звучащей в миноре двадцатой разлуки, 
Где были, конечно, ещё влюблены… 

Где пело пространство, не петь не могло бы, 
Где сны, расцветая, дурманили явь. 
И чтобы мы делали?.. Что бы и чтобы?..- 
Когда б не пропало всё это, представь! 

Оттенки 

Ловец хрустальных состояний, 
Не кратных тридцати семи! 
Поймай пятнадцать расставаний, 
А на шестнадцатом – пойми, 

Что обретенья и потери 
Взаимно отображены 
То многоцветностью истерик, 
То белым тоном тишины. 

Когда в пыли угрюмой ночи 
К нам страх врывается, как тать, 
То все оттенки одиночеств 
По пальцам не пересчитать, 

И опрокинутое завтра 
В ещё глубокое вчера 
Чернильной каплею азарта 
Стекает с кончика пера. 

Я дам объясненье грядущему дню... 

Я дам объясненье грядущему дню 
Разрывностью линий былого. 
В копилке времён тишиной сохраню 
Тщету объясненья такого. 

На плечи беспечных загадок о том, 
Что кровью пульсирует в венах 
Событий, наброшен прозрений хитон, 
Пошитый из ткани мгновений. 

Усилие мысли – и порвана ткань, 
И ветром космических буден 
Обветрена кожа, белее листка 
Бумаги, где вписана будет 

Рукой наводнившей миры пустоты 
История некой вселенной, 
Где правила быть не собой так просты, 
Что быть лишь собою – бесценно! 

В ковше иномерных просторов, без нас, 
Густеет бесцветное время, 
И в меру длины обращается час, 
Смущая вселенскую темень. 

И там, где порой сгущены времена 
До плотного дыма проклятий, 
Роняет бессмертье свои семена 
В сырой чернозём благодати. 

 

Романс 

Пускай рассыпает обид лепестки 
Увядшее счастье на лёд расставаний, 
Я знаю – разлуке слепой вопреки – 
Что нет для сердец никаких расстояний! 

Пускай погибает в крылах мотылька, 
Мерцая пыльцой золотистой, надежда – 
Я верю, что встреча не так далека, 
Что время нам станет вином, как и прежде! 

Теперь только в небе удача живёт, 
И радость погасла алтарною свечкой, 
Но знаю, я знаю, что нет ничего – 
Что было бы вечно, что было бы вечно… 

Ты слышишь... 

Ты слышишь, как память прощает себе 
Возможность обратного хода времён, 
Когда утомлённый в усердной мольбе 
К безумью – 
рассудок собой полонён. 

Ты видишь: разлука, мечтою пьяна, 
Блуждает раскаяньем грустных сердец 
По тропам, которыми бродит весна, 
Надев из лучистых событий венец. 

Ты чувствуешь, время тебя предаёт, 
И ты каменеешь в трясине секунд, 
Забыв бесконечный, беспечный полёт 
В какой-то всю жизнь ожидаемый пункт!.. 

На лютне луны отыграв, небеса 
Пролили звезды золотую печаль 
На утренних влажных лесов голоса. 
Ты веришь - прошедшего стало не жаль! 

Гуляет лучами рассветный восток 
По кладбищу утром уснувших теней… 
Гляди же: любви расцветает цветок 
На поле поющих о будущем дней. 

Гляди же, гляди, наполняется высь 
Ответом на твой постоянный вопрос: 
Зачем обретает бессилие мысль, 
Когда обжигается пламенем слёз? 

Над тайнами встреч... 

Над тайнами встреч с позабытым собой 
Восходит цветущая памятью тьма 
И тихо трубит в поднебесный гобой, 
Взобравшись на мачту мороза, зима, 
Озвучив покой голубой… 

О лезвие холода точит ножи 
Седая, во снах отражённая, грусть. 
Но мир мой пред нею давно не дрожит, 
Повадки её разучив наизусть 
По книге с названием жизнь. 

В полотна времён зашивая простор, 
Усталая мысль каменеет, она 
Легко погружается в некий раствор 
Таблетки истомы в кипении сна 
И гаснет сознанья костёр. 

И близкое с дальним, сливаясь в одно 
В зрачке ледяном остроглазой луны, 
В иные миры открывают окно, 
Где время, пространство не разделены 
Законов высокой стеной. 

Где точным лекалом провидческих дней 
Очерчена горних высот кривизна. 
Бессмертие птицей кружится над ней, 
И бабочкой бьётся под ней новизна 
Забытых, но верных идей. 

Восходя к декабрю 

От пасмурных дней восходя к декабрю, 
Мой мир обживает цветные чертоги, 
Жасминовой дымкой окутав зарю, 
Былое упрятав в небесные тоги. 

Обитель моя и пуста, и чиста, 
И сотнями радуг под нею смеётся 
Вобравшая мудрость веков высота, 
Зарницей мигая закатному солнцу… 

Ты шепчешь мне что-то, 
ты молишь: «скажи, 
Узнаю тебя ли в сиянии истин, 
Где в прятки играют с мечтой миражи, 
Где воздухом тайны пропитаны мысли?» 

Молчи!.. и певучих лучей не спугни 
Бездонной, как пропасть, словесною тьмою… 
Пылают над вечной печалью огни, 
Чтоб розы в снегу расцветали зимою. 

 

На сквозняках запретных чувств 

Лови полночных мотыльков 
В сачок луны, не забывая, 
Что где-то очень далеко 
Ещё горит звезда живая, 

Ещё поёт лучами даль, 
Где обратима бесконечность, 
И на губах горчит миндаль 
Простого слова «человечность». 

На сквозняках запретных чувств 
Легко – ты знаешь – простудиться, 
И я одной тобой лечусь, 
Глотая пламя, как водицу. 

И в небеса твои иду, 
За облака держась неловко, 
И – то срываюсь, на беду, 
То – обретаю вновь сноровку... 

Пускай летучи декабри, 
И под крылом уносят время, – 
На снежных птиц ты не смотри, 
Лети по лучику мгновенья! 

Я в сказке солнечных лесов... 

Я в сказке солнечных лесов 
Терял сияющие блики 
Земных печальных голосов 
И звуки музыки великой. 

Я в сказке сумрачных ночей 
Искал лучистые мгновенья 
Ночных загадочных речей 
И вздох небес для вдохновенья. 

И, опираясь на рассвет 
Своею детскою мечтою, 
Я забывал про слово «нет», 
И лишь тогда я был собою. 

Но не забуду никогда 
От жизни, 
от любви лекарства – 
Простого звука слова «да», 
Его холодного коварства! 

Астральное 

В небе рисуя зигзаги удачи 
И пролетая над тёмною бездной, 
Слышишь, как в ней начинают судачить 
Страсти земные о страсти небесной? 

Ты поднимаешься выше и выше, 
Где не делимы событья на части, 
Где озарений узорами вышит 
Горний предел, позабывший несчастья. 

В нём полыхают цветные зарницы 
Всеми оттенками сказочных истин, 
Тихим свеченьем ложась на ресницы 
В сон погружаемых временем мистик. 

Звёздное пламя раздув, улетает 
В небытие одинокая вечность, 
И обращаются миги летами, 
Взяв на прицел пустоты бесконечность. 

И ничего никогда не случится. – 
Прошлого нет и грядущего тоже, 
А настоящее – тонкая спица – 
Вышить причинный рисунок не может. 

Там сопрягаешь удачу со счастьем, 
Переплетая лучистые нити 
Чистых мечтаний с волокнами страсти, 
Синей звездою мерцая в зените. 

Бродя тропою серых дней... 

Бродя тропою серых дней в плену пугливых ожиданий, 
Я заблудился, потеряв среди бессмысленных теней 
И то, что мучило меня, и что влекло в поток желаний, 
Но смог я путь найти, когда – лучом ты посветила мне. 

Над суетою бытия твои лиловые зарницы, 
Полны полночного огня, мне освещали синеву. 
Моя мечта под небеса к тебе стремилась белой птицей, 
И, не постигшая высот, звездою падала в траву. 

Хмельными чарами луны бокал души моей наполни. 
Пускай он вовсе не хрусталь, но напитай его огнём – 
Горящей магией любви, и заблистает летним полднем, 
И будет бликами слепить, чтоб не забыла ты о нём. 

Ты опрокинь его, испей! И время тихо закружится 
Пыльцою белых мотыльков, на веки опускаясь нам, 
И загорится тишина, и воспылают наши лица, 
И всё былое отдадим на растерзанье временам. 

Я буду помнить о тебе, когда рассыплет время знаки 
Невероятных перемен, и мы расстанемся во мгле 
Скорбей и прочей маяты, потом рассеемся во мраке. 
Но это после… а пока пребудем вместе на Земле. 

Мысли... 

Не обратится вода в вино, а солнце в темень. 
След поцелуя отцвёл давно – замерло время. 
На бархатистых ресницах звёзд тают столетья 
И упрощают любой вопрос до междометья…. 
В глянцевых снах неземных пространств мягкие тени 
Судеб - ложатся тоской на страх – так на колени, 
Тихо мурлыча, покой храня, кошка ложится. 
Жизнь, это можно понять-принять, вовсе не птица… 
Стынет небесных загадок ртуть между созвездий, 
Бабочкой летней стремясь прильнуть к миру соцветий. 
Полнится тайной, едва дыша, звёздная млечность. 
И ни забыться, ни сделать шаг, и ни отвлечься – 
В дольних пределах не можем мы, волей рассудка 
Втиснуты в стены вербальной тьмы, горестно-жуткой. 
Тихой толпою немых теней – прошлого знаки - 
Явью забытых осколков дней бродят во мраке, 
Где почему-то со всех сторон – тусклая память – 
Не забирает их в свой полон, но и оставить 
В тесных покоях земного сна – тоже боится. 
Жизнь (нелегко так порой познать) вовсе не птица. 
Мало пустот в бытии земном. Не развернуться. 
Что – пять стагнаций – мне всё равно! …что революций… 
Кроме прохладной струи времён – нечем напиться 
Духу, принявшему явь за сон. Стёрты границы 
Между мирами, где я и ты – вечный двойник мой, 
Где перспективы судеб пусты, некою сигмой 
Обозначается то, чего слухом и зреньем 
Нам не постигнуть, и нет его – нет озаренья! 

Там, далеко, где не быть – нельзя, прошлое наше, 
Памяти скользкой тропой скользя, - сколько я нажил 
И потерял – мне покажет, но… после подсчёта 
Ясно, что плохо: не всем дано – по звездочёту! 

В тебе одной – основа жизни... 

В тебе одной – основа жизни 
И ты одна – венец всему. 
Слагая гимны сатанизму, 
Его рассеваешь тьму. 

Когда ты чёрное рисуешь, 
Я вижу белые лучи. 
Речей, произносимых всуе, 
Не бьют холодные ключи. 

Но страсть моя – твои печали. 
А страсть твоя – моя тоска… 
Мы часто днём с тобой молчали. 
Нам так обоим тьма близка!.. 

...На утлой шхуне ожиданий 
Уплыли в край иной весны, 
Не замечая расстояний, 
Туда, где властвовали сны, 

Где радость бликами пылала 
В лучах иного бытия, 
И там взошла, алее лала, 
Заря рассветная твоя. 

Глотая воздуха ликёр... 

Глотая воздуха ликёр 
В сырой осенне-зимней чаще, 
Души наполненные чаши 
Я проливаю на простор, 

И гулом отвечает мгла, 
И растворяется сознанье 
В полночных звёзд немом мерцанье, 
Бьют полночи колокола. 

Звенит весеннею синицей 
Простор лилово-голубой. 
Тут – лишний я. Любой другой – 
И облаку-то не приснится. 

…Вот скрылся зверь в тревожной мгле 
С рычаньем, хрюканьем и злобой. 
Одни мы с ним… Похожи оба 
На соответствия Земле. 

Вздыхает в полночи луна 
Лучом иным, потусторонним, 
Тень мира предков нам уронит, 
И станет чудною страна 

Лесная. Хлопья синевы, 
Переливаясь, воздымятся. 
Но после… после не приснятся. 
Их не увидим мы, 
Увы… 

Ноябрь 

Расколотив о купол дней 
Тепла светящуюся чашу, 
От сумрака не обеднев, 
Бродил разбойником по чаще. 

Обворовал сады, леса, 
Плоды ветрами обрывая. 
Щекой горячей полоса 
Над полем рдела заревая. 

И, напитавшись темнотой, 
На землю мелким снегом падал, 
И на него сквозь туч настой 
Светила лунная лампада. 

К утру опять поднялся он 
Свинцово-синей влажной дымкой, 
Размыв границы всех времён 
И обратив мечту дождинкой. 

На острие тиши лесной 
Лишь враний крик теперь нанизан. 
Пугливый день, блеснув блесной, 
Струится влагой по карнизам. 

Кружится в воздухе тоска 
Секунд беснующейся стаей 
И дожидается, пока 
Пора искристая настанет. 

Переменными огнями... 

Переменными огнями 
Освещая грани дня, 
Сквозь томленье между снами 
Время смотрит на меня. 

То волненьем, то покоем, 
То печалью поглядит, 
То смешливое такое, 
То сурово, как бандит. 

Улыбается, прищурясь 
Заоконной тишиной… 
Я окно перекрещу, раз 
Там мерцает мир иной, 

И с небес его – прозренья 
Падает метеорит, 
А светящееся время 
С ним о чём-то говорит. 

Свет ноября 

Отражённый стеною скучающих дней 
И пропитанный дрожью иных измерений, 
Горний свет ноября – ты, как память, во мне 
Сфокусирован зеркалом ярких мгновений. 

Угасанье твоё – не прошедшего тьма 
И не сумрак грядущего времени злого. 
Просто скоро на окнах узором зима… 
Просто кем-то забыто заветное слово… 

На устах тишина, и на сердце – вина. 
Золотая обитель давно опустела. 
Бесконечность, и та – бесконечно одна. 
Для другой – декабри расставляют пределы. 

На листе печали светлой... 

На листе печали светлой 
Переменою стихий – 
От тепла 
к дождю и ветру – 
Набросаю я стихи. 

Но печаль моя темнеет 
От осенней пустоты, 
И тускнеют вместе с нею 
И надежды, и мечты. 

Я зачёркиваю осень 
Волей памяти своей, 
Потому что сердце просит 
Изумрудов летних дней. 

Потому что одиночеств 
Мне опять не сосчитать… 
В сердце метко злые ночи 
Скукой целятся опять! 

Потому что, ускользая 
По тропе лихих секунд, 
Дни светящегося мая 
Нити счастья отсекут, 

И покатится клубочек 
Золотого бытия 
Снова где-то между строчек, 
И куда – не знаю я! 

Попытка 

Как тягостны пространства злые путы! 
Как тяжко их полон преодолеть! 
Смогу ли я, причину перепутав 
Со следствием, 
покинуть эту клеть. 

Смогу ли я в ромашковом просторе 
Грядущее украдкой подсмотреть, 
В истории увидеть сто историй, 
Ну, или же хотя бы только треть? 

Да, помню: будто ветра дуновенье, 
Однажды я почувствовал тепло, 
Какое-то хмельное вдохновенье 
По венам вместо крови потекло. 

И в поле расцветавшие ромашки 
Вдруг замерцали прирачным огнём… 
Но вышла у меня одна промашка: 
Подумал я о чём-то об ином, 

И мир, в котором даже время зримо 
И где настолько всё упрощено, 
Что прошлое, как мысли, повторимо 
И будущее знать разрешено, 

Обрушился осколками печали 
На душу истомлённую мою. 
Наития навеки замолчали, 
Доверив бытие небытию. 

Один из путей 

Тихое кружение звёздных пространств 
Быстро убаюкало злую судьбу… 
Кто-то мне нашёптывал: всё позабудь – 
Знания, традиции, творческий дар, 
Счастье, вожделение, злобу и страсть… 
Направляй наитием в небо радар! 

Мысленно исполнил я просьбы его. 
Память окружила вдруг... синяя мгла! 
Сквозь укоры совести страсть истекла 
Чёрными потоками. В ком-то другом 
Стала безысходностью, после чего 
Некто опечаленный стал мне врагом. 

Вирус одиночества умер во мне. 
Так ли это значимо – с кем я теперь?.. 
Главное – бездушие больше терпеть 
Надобно, ненужно ли – мне всё равно. 
Снова в том, что было – я? или вовне? 
Или бытие во мне?.. очень темно! 

К высшим измерениям путь недалёк. 
Надо же, а думалось – так далеко! 
Кем-то подгоняемый, тайной влеком, 
Скукою ускоренный, быстро бреду. 
Вижу – ожидание, как мотылёк, 
Мечется неистово, словно в бреду. 

Двигаясь по лестнице скользких времён, 
Вскоре я приблизился к энным мирам, 
Где от напряжения дух замирал. 
Связи меж событьями рушились там. 
Мира многомерного общий закон 
Мультиголограммою ярко блистал. 

В стиле Валерия Брюсова... 

Я приду к тебе лесной дорогою, 
Оглушаем ночью злыми лунями, 
На кресте рукой венок потрогаю, 
Набирая силы в полнолуние… 

И луна скорбит тоской высокою, 
И молчат печально ели старые. 
И огнём болотным над осокою 
К небесам летит душа усталая. 

Мы с тобой томились в заточении 
На Земле, тугим бессмертьем связаны, 
Но познал я грешное учение, 
И слова заклятий были сказаны. 

Загорелась ты печалью жгучею 
И, ко мне влекома злою силою, 
Похотливой жаждою измучена, 
Успокоена была могилою. 

Я стою на этом старом кладбище 
И припоминаю наше прошлое, 
Как с тобою собирали ландыши 
И берёзовой гуляли рощею

Двое 

Я помню старый тёмный дом, 
Ступени лестницы, и третий 
Этаж, где жили мы вдвоём, 
И – никого на целом свете. 

Где по ночам встречал его – 
Пусты отныне коридоры. 
К нему почувствовал родство, 
Не заводя с ним разговоры. 

По разным комнатам к утру – 
Я помню – мы с ним расходились. 
Шептал он: «Скоро я умру ", 
И утопал в потоках пыли. 

"Мой друг, пребудешь ты один, 
Но не скучай, к чему печали, 
Ведь ты же знаешь – впереди – 
О чём мы долго так молчали…» 

Потом был день – тяжёлый день, 
А за окном сияло небо. 
Цвела герань, и было лень 
Идти на улицу, за хлебом… 

И я ложился на диван 
И ждал, когда лучи заката 
Исчезнут вместе с сотней ран, 
Какими днём душа объята. 

И снова – ночь, и снова – тьма, 
Молчание – нежнее речи. 
И – две души и два ума – 
Друг друга оживляют, лечат... 


И тени не было сомнений – 
Что будет так всегда, всегда… 
Что высоту моих ступеней 
Не одолеют боль, беда! 

На каждый трепет бытия... 

На каждый трепет бытия 
Пространство знаком откликалось. 
В простой системе «ты и я» 
Для счастья сил осталась малость. 

Потери хрупкое звено, 
Нарушив верный ход событий, 
Явилось нашею виной, 
За строем лет давно забытой… 

Ты помнишь, помнишь ли тот миг, 
Когда мы так и не успели 
Несчастий стену проломить, 
И вот теперь – ни сил, ни цели… 

И время тихою струёй 
Текло, без запаха и вкуса, 
И – с каждой новою зарёй – 
Сильней заклятия, искусы! 

Я знаю – всё разделено: 
И похоть, и любовь – не вместе, 
И только времени дано 
Их совместить в единой песне. 

Пространство медлит с торжеством 
Объединенья антиподов, 
И все размерности его – 
Наборы нам неясных кодов. 

И никогда не разгадать 
Их комбинации, конечно, 
Так – непонятна благодать, 
Снегам дарящая подснежник. 

Но струйка времени для нас 
Кристалл прозрения омоет, 
И будет явлен день и час, 
Когда страдающие двое, 

Быть может, только в вещих снах, 
Где мир не делится на части 
И где весна – всегда весна, - 
Обрящут подлинное счастье! 

Красное, белое, чёрное 

Красное, белое, чёрное 
Мне угрожало во мгле. 

Петли фортуны кручёные – 
На небесах, на Земле 
Тонкой иголкою времени 
Из неудач и потерь 
Связаны, 
Свиты, 
Промерены… 
Тем измереньям – поверь! 

Красная нитка, вплетённая 
Злобой и болью в узор, 
Душу тревожит лептонами 
Страхов, сомнений и ссор! 
Белая нить извивается 
Змеем случайностей. Так – 
Цепью проблем обращается 
Малый, незримый пустяк. 

…Если кровавою раною – 
Солнце на небе с утра – 
То сплетены со старанием 
Чёрные нити утрат! 

Мне б перевить с ними – синие, 
Жёлто-зелёные. Но 
Нет их! Тревожные линии 
Вижу на этом «панно». 

Только отдельные локоны 
Синей надежды-мечты 
Изредка радуют око мне. 
Их и не видно почти… 

Осень. Осень. Осень... 

Осень, как могила, поглотит былое. 
Станет меньше силы. Станет время злое. 

В зимнюю обитель вновь судьба вернётся. 
Прошлые обиды вновь укроют солнце. 

Снова, снова, снова – мы с тобой – не вместе. 
Не хватает слова. Не хватает песни. 

Падая на сердце жгучею снежинкой, 
Ты хохочешь дерзко, говоря: остынь-ка! 

Нам помочь с тобою – обрести друг друга 
Не под силу зною... так поможет вьюга! 



Бабочкой последней, вялой, изнемогшей, 
Бьётся, бьётся лето, под дождём промокши. 

Там, за чёрной тучей, Ангел мой – хранитель 
Посылает лучик в дольнюю обитель. 

Наше счастье скрыто в том, чего на свете 
Нету, и разлито горе по планете. 

Под ветров свирели в дождевом спектакле 
На иголках елей оживают капли. 

Если стрекозою улетит удача, 
Солнечной слезою будущность заплачет. 

Расставание 

Три минуты расставанья – напряжением пространства, 
Положением предметов, преходящей новизной – 
Объясняют нашим душам, почему же нам так рано 
Суждено с тобой расстаться: летом/ осенью/ весной... 

Воробьиным трепетаньем, эхом дальней электрички – 
В интервальчике прощанья – зашифрованы века. 
Остальное угадаю я в порханье серой птички, 
Или в падающих листьях… В них то уж, наверняка! 

Напряженье ситуаций – частотой распределений 
Всех предметов… электронов, кварков, квантов и т.д. – 
В миг потери формирует сто грядущих поколений, 
Отражает их печали, будто дерево – в воде! 

Каждый год, с тобой, принцесса, проведённый мной в разлуке, 
Зашифрован в этом миге (не скупись на поцелуй!). 
…Что это? – Скулёж собаки! Старой-старой вредной злюки, 
Может быть, напоминанье, что тебя я разлюблю… 

Три минуты расставанья – чёрным бархатом на плечи 
Наших душ, обретших плоти в этом «лучшем» из миров, – 
Не скрывают боль потери – ту, что будто время лечит, 
Но оно, увы, не доктор, а судья, и суд – суров! 

Страх 

В небезопасной темноте 
Я спрятал ком переживаний. 
Кто был свидетелями – те 
Давно ослепли от страданий. 

И хоть не вижу я его, 
Но страх берёт меня во мраке, 
Покуда знаю: ком – живой, 
И подаёт мне злые знаки. 

И я, и те, кто был в былом 
Со мной, когда комочек прятал, 
Найти не могут этот ком, 
И темнота не виновата… 

Ещё горит в душе огонь, 
Но темноту не освещает. 
В кулак сжимается ладонь, 
Но страх мне пальцы разжимает! 

Одиноко... 

Как одиноко в тех местах, 
Где похоронено былое. 
Там в трепетании листа – 
Оцепененье роковое. 

Стихает пение синиц 
Под гнётом мёртвого пространства. 
Размытых прошлого границ 
Не достигает шаг и транспорт… 

Бывало, выйдешь за порог, 
И – вот оно – смеётся детство 
И дарит тысячи дорог 
Да одиночество – в наследство! 

Но вот и смех уже исчез 
В событий беспокойном гуле. 
…Да, сказка, нет твоих чудес, 
И те, что были – обманули… 

Но всё же я, закрыв глаза, 
На помощь память призывая, 
Хотя б на миг вернусь назад. 
Там ты! душа моя живая.

Строфы 

Печали странствующих звёзд 
Струили времени теченье, 
Похожее на жидкий воск 
При их свеченье. 

Испил по капле сок времён 
Неторопливостью событий 
Мой мир, бессмертьем устремлён 
В то, что забыто… 

На вертикали перемен 
Полярных свойств двух антиподов 
Судьбой нанизан элемент - 
Кусок свободы, 

Которым каждый может сам, 
Забыв на миг его границы, 
Не обращаясь к небесам, 
Распорядиться. 

Но свойство цельности вещей 
Эн-мерным скальпелем нарушив, 
Хаос обрёк на страсть вотще 
Сердца и души. 

На зеркала пяти пространств 
Ложилось время амальгамой, 
Даруя зреть прозренья шанс 
Как панораму. 

Оцепенение умов, 
Познавших двойственность явлений, 
На бытие иных миров 
Упало тенью… 

Неотвратимость пустоты 
Неторопливостью галактик 
Поставит пьесу, где мечты – 
В последнем акте… 

Ослеплён осенней сталью... 

Ослеплён осенней сталью, 
Сонной синевой небес, 
Самолёт тоски хрустальной 
Посреди лесов исчез. 

Расслоился, растворился 
Средь седеющих осин, 
В искры снега обратился 
И в мерцание трясин… 

В угасающие мысли 
Засыпающей совы, 
В нарисованные числа… 

Да во что ни назови!.. 

Как было прежде – не случилось... 

Как было прежде – не случилось. 
Спираль былого замерла. 
Прими грядущее как милость, 
Твори, мечтай, и все дела... 

Но далеко, в просторах энных, 
Пребудет будущего твердь, 
Где всем хватает переменных 
Для описанья темы «смерть». 

От обещаний до прощаний – 
В зеркальном теле бытия – 
Тоннели долгих ожиданий 
Проделала судьбы змея. 

В их лабиринтах потеряли 
Ядро первичности своей. 
Витки тугие злой спирали 
Нас закрутили в вихри дней. 

И мы легли унылой пылью 
На зеркала иных миров, 
Где небыль властвует над былью, 
Где счастье – в мощи катастроф. 

Подвал 

Никакого намёка мне никто не давал 
На простое сравненье: время – это подвал. 
Не скользящая лента неудач и потерь, 
На которой – и «завтра», и «вчера», и «теперь» – 
Словно кадры на плёнке чередой пронеслись 
Через кинопроектор под названием жизнь, 
Не предмета над тенью превосходство, и не 
Вертикали над плоским превосходство вдвойне, 
Не блестящие грани многомерных пространств, 
Не побед над случайным неизменная страсть… 

Время – это лишь погреб, на полу в нём лежат: 
Кукла детская, компас… и какой-то ушат, 
Два набора для шахмат, и один – домино, 
Мячик, детский конструктор, позабытый давно… 
И ещё – в виде пыли – мысли, мысли одни… 
Мне их жалко, поскольку позабыты они, 

Или вовсе их нет там? да и быть не должно? 
Ведь в подвале хранится, что хотелось мне, но 
Не сбылось, не случилось… Даже в памяти нет! 

Время это ещё и – в неизбежность билет… 

Но, минуя сознанье, пролетают года, 
Оседают в подвале, 
не оставив следа 
На окраине тихой, где стоит некий дом, 
На стенах и на крыше, да и в доме самом. 

Луне 

Льдистые ветки играют на лютне зари. 
Тьму обрезая, пыхтит оголтелая вечность. 
Странница! 
Снова взываю к тебе: «Одари 
Холодом утренних снов, 
бесконечных, беспечных! 

Тучей соблазнов плывут надо мной времена, 
Ливнями страсти питая иссохшее сердце, 
И прорастают порой до небес семена – 
Тонких гармоний астральных неспешные герцы! 

Странница! 
Стало пустынно мне в зимнем лесу, 
И небеса отливают зловещею, синею сталью… 
Светлые думы тебе я сюда принесу! 
Чёрные чувства на черни порога оставлю. 

Мыслей моих не приняв, удалилась она. 
Кровь проливая в небесные бледные вены. 
Пятнами лунными пала на снег тишина, 
И расплескались по небу ночные мгновенья. 

…Тайна приходит сверкающей тенью миров, 
Что полыхает во сне, будто сонные блики, 
И вдохновений потоки в сердца мастеров 
В эти мгновения будут, конечно, пролиты… 

Но, уходя, хохотала в охотку луна, 
Сон растворяя в отчаянном утреннем смехе, 
И уплыла белой дымкой опять тишина, 
И вдохновению снова – помехи, помехи! 

На что потратил время сомневающийся Кант! 

На что потратил время сомневающийся Кант! 
Бессмысленность логическое здание развалит. 
Меняются со временем значения констант. 
Пространство сопрягается с материей - всегда ли? 

Колеблется, как маятник, система аксиом. 
Условности мешают перепутать север с югом… 
В грядущем – настоящее, грядущее – в былом. – 
Никак нам не сойти с эзотерического круга! 

Напился с безысходности усталый Гейзенберг. 
Не снятся Нильсу Бору ни законы, ни задачи. 
Эйнштейн и относительность давно уже отверг. 
Теория пред практикой так мало может значить?! – 

Мгновение меняет и законы, и миры, 
Но мир того мгновения никак не изменяет. 
Какую бы теорию рассудок ни открыл, 
Отыщется - которая её опровергает. 

Вселенная рождается, как будто изнутри, 
В непонятом биении сердечных колебаний; 
И как бы ни стремился кто, и как бы ни хитрил, 
Первичное понять ему – напрасное старанье! 

Упала дымистая тьма... 

Упала дымистая тьма 
На мшистые трясины. 
Седые локоны туман 
Оставил на осине. 

Стекло росы разбила ночь 
На колкие кусочки. 
Как будто ёжики – точь-в-точь – 
Серебряные кочки. 

Луна рассыпала по ним 
Брильянтовые льдинки... 
Была трава – теперь одни – 
Седые паутинки. 

А сквозь тумана плотный шар 
Просвечивают звёзды. 
Костром сплетённый тёплый шарф 
Окутывает воздух. 

Июнь 

Полдневный жар с высот небесных 
Прольёт торжественный покой 
На лес, луга, в ущелий бездны 
Господней властною рукой. 

И затрепещет в белом платье – 
Истомы летней – мир земной, 
Смущенный истовым объятьем 
Небес, блестящих белизной… 

В лесных канавах незабудки 
Смеются бледно-голубым 
Сияньем, радуясь (как будто) 
Забавам солнечным любым. 

Семейство прыгающих бликов 
Играет в прятки меж ветвей 
И пламя птичьих песен, криков 
Всё разгорается сильней… 

Церковной тьмой, впитавшей ладан, 
Вздохнул, грустя, еловый лес. 
Мечтой и мыслью не разгадан, 
Покой до полдня в нём исчез. 

Лишь колокольчиковым звоном 
Теперь пространство сгущено, 
Да кукушиным гулким стоном 
Слегка вибрирует оно. 

А после полдня – снова птицы 
Зажгут звучанием простор, 
И солнцем сотканные ситцы 
Украсят птичьих грёз костёр 

Среди ветвей узором кружев 
Переплетения лучей, 
Законы оптики нарушив 
Волшбою сойкиных речей. 

Часам к семи медвяным паром 
Июнь окутает сады 
И воздух напоит нектаром 
Ирисов, мяты, резеды. 

А после – влажная прохлада 
Цветком тумана расцветёт, 
И белой ночи будет рада 
Душа, зовущая в полёт… 

Связи 

Молчанием простужены и мысли, и мечты. 
Копается в копилке бытия старуха-память. 
Но образы прошедшего, забытые почти, 
Являются туманными июльскими ночами 
Скрипящим звуком старых половиц, 
Мерцанием зарниц… 

…Пространство не напомнит о свободе никогда, 
Покуда клетка времени крепка, и не пустует 
Событьями, при этом невозможно передать, 
Что кроется за тайным, посекундным, тихим стуком 
Хронометра, квантующего дни 
Периодом одним. 

Меняет постоянные небесный часовой, 
И с ними корректируются время и пространство, 
Галактики смещаются, и серою совой 
Туманность между звёздами пытается пробраться… 
Меняемый невидимой рукой, 
Период стал – другой! 

Однако ослабляются спирали мыслеформ, 
Закрученные в дальние эн-мерные пределы, 
И снова уменьшается квантованный простор, 
Случайному событью покоряясь то и дело. 
И время – непрерывно, и опять 
Пора воссоздавать 

Другие, переполненные зыбкостью миры, 
Похожие на призраки, меняющие свойства, 
Гармонией исполненные только до поры, 
Пока не поменяется закон мироустройства, 
И сын опередит отца и мать – 
В стремленье умирать. 

Когда неприводимо бытие к небытию, 
Пульсирует на тайне отношений их к сознанью 
Неявное – чему определений не дают, 
Не в силах отказаться от абстракций мирозданья - 
То – иррациональное звено, 
Которым скреплено 

Единство ощущения первичной пустоты, 
Сквозящей из космического хаоса наитий, 
И знанья, нам знакомого, как клиру монастырь. – 
Сцепляются звеном причины, следствия, событья. 
И мыслей отрешённых череда – 
Им скована всегда! 

Июньская ночь 

Сиреневой печалью 
Омыл сердца июнь. 
Вечернему молчанью 
Пропел болотный лунь. 

На дремлющих полянах 
Лучами тишины 
Из локонов тумана 
Пошиты птичьи сны. 

Жасминовым бутоном 
Прохлада расцвела, 
Лиловым полутоном 
Окрасив зеркала 

Вечерней тихой залы, 
Где платьица дерев 
Колышутся устало 
Под ветреный напев, 

Где выдохи и вдохи 
Полночной темноты – 
Лишь космоса-пройдохи 
Дремотные мечты… 

Сонливые созвучья 
Мерцали вдалеке 
Грозою в дальней туче, 
Купавшейся в реке. 

Пускай же мне приснится 
Мир страсти и огня, 
Пусть звёздные ресницы 
Лучом кольнут меня. 

В зеркальной комнате... 

Морозный выдох тишины 
Застыл рубином на стекле 
И отразил цветные сны 
Уснувшей розы в хрустале. 

Во снах её смеялась ты. 
Казалось мне – хрусталь дрожал 
И звоном тихим и простым 
Он заполнял зеркальный зал. 

А вдоль по полу, чуть дыша, 
Унылый сумрак семенил. 
Была темна его душа 
И было в ней немного сил... 

От солнца луч, пройдя рубин 
И отразившись в зеркалах, 
Явил тебя мне из глубин, 
Где память окружала мгла... 

Июльская элегия 

Виолончельною печалью звучал июль 
И дни бежали в алом зное, быстрей косуль. 

Воспоминаньем о прохладе томил меня 
Еловый лес, кукушки плачем в покой маня. 

И я вошёл под своды елей, в их терема, 
Где мхом шепталась под ногами сырая тьма, 

Где мне мерещилось былое за каждым пнём, 
И в памяти моей мерцало живым огнём. 

И тихо блики танцевали, и пела мгла, 
А сердце болью прошивала времён игла. 

Простор, лилов и ароматен, напомнил храм, 
Куда я с трепетом и верой шёл по утрам. 

Свечой алтарною стояла вдали сосна, 
Держа на кроне пламя солнца, и – докрасна 

Был раскалён над нею воздух, а мысль моя 
Парила птицею уставшей в других краях, 

Где было вольно и просторно моей душе, 
Куда не в силах я вернуться давно уже. 

Виолончельною печалью звучал июль 
И дни бежали в алом зное, быстрей косуль... 

Тридцать седьмая весна 

Аквамариновая юность 
Туманом пала на глаза… 
Не обыграть, не переплюнуть 
Судьбу без веры в чудеса. 

Замысловатые синкопы 
Ещё в душе моей звучат! 
Какой закон, какой тут опыт, 
Когда весны горит свеча! 

Какие выводы… итоги… 
Какие мысли о былом!.. 
Когда листвяные чертоги 
Влекут жар-птицыным крылом! 

Когда сиреневою дымкой 
Мне улыбаются леса, 
И пляшут первые дождинки, 
Бушует первая гроза… 

Хотя у зрелости осталось 
Ничтожно мало от того, 
Что было прежде, эта малость 
Дороже прошлого всего! 

Триолет 1 

Кто часто ошибается в простом, 
Тому порой легко бывает в сложном. 
Вне категорий – истинно ли, ложно – 
Кто часто ошибается в простом. 

Судьба научит времени кнутом, 
Что и подчас ошибку сделать должно! 
Кто часто ошибается в простом, 
Тому порой легко бывает в сложном. 

Осенние вариации 

Песком золотым сквозь небесное сито 
На Землю осыпалась осень 
И небо – до звона покоем разбито – 
Ударами гулкими оземь. 

Оно, рассыпаясь на тысячи лужиц, 
Пронзило уснувшие чащи 
Острейшей стрелою ноябрьской стужи 
И снегом, печалью блестящим. 

Избушка лесничего, старясь, ветшая, 
Неспешно отправилась в вечность. 
Никто в этом странствии ей не мешает. 
Притихли и мыши за печкой… 

Блуждая по первому снегу, по бликам – 
По огненным пятнам – увидишь: 
Гуляет былого двойник бледноликий. 
К нему не захочешь, да выйдешь… 

Леса и сады улыбаются грустно 
Багряной густой тишиною. 

Молчание – это, конечно, искусство – 
Почувствовать осень живою...

Ни судьбы, ни страны... 

Холода обжигают лицо. 
Блики солнца упали на снег. 
Закатилось судьбы колесо! 
Воет ветер, а слышится - смех! 

И берёзы, осины, дубы 
Тщетно тянутся ветками вверх. 
...Ни зимы, ни страны, ни судьбы, 
И прозрение разум отверг. 

Холода обжигают лицо. 
В синеве утопая, бреду. 
Замыкается снова кольцо. 
Снова мир в одноцветном бреду. 

Открывается медленно глаз - 
Равнодущной к земному - луны. 
...Ни покоя, ни жестов, ни фраз. 
Ни любви, ни судьбы, ни страны... 

Утром 

Рассвет, задумчив, нерешителен, 
Уча какой-то свой закон, 
Легко общался с небожителем 
Весёлым птичьим языком. 

Чирикал, тенькал и посвистывал 
Живой бесформенный комок 
В переплетенье хвои с листьями, 
И уставать никак не мог. 

И ощущенье пряной праздности 
В разноголосой пестроте 
Дразнило, образуя разности 
Оценок чуда в красоте. 

Лишь там, где сырость изначальная, 
Камыш, осока, молочай – 
В траве – отчаяньем качаема – 
Ютилась некая печаль. 

Ведь утро, медленно скользящее 
По тёмной чаше бытия, – 
Ни что иное как блестящая 
Слеза, о Господи, твоя… 

Музыкант 

Сыграй каденции судеб, 
Мой терпеливый Музыкант! 
Ты на людском земном суде 
Не оправдаешь свой талант. 

На белых клавишах миров, 
На аспидных – небытия, 
Играй, невидимый герой, 
Пока ловка рука твоя. 

Движенье – музыка времён. 
Синкопы – молнии секунд. 
Играй, весельем заклеймён, 
Рассей вселенскую тоску. 

Горящий факел тишины 
Сожжёт безумный твой порыв 
И все мы будем лишены 
Простого счастья до поры… 

Ну а пока играй, играй – 
Минуту/ век/ секунду/ час/ – 
Пока наш мир ещё не рай. 
И вряд ли станет им для нас! 

Я был жестоким действием разъят... 

Я был жестоким действием разъят 
На две неравнозначные основы, 
Несущие в сознание разряд 
Сомненья и прозрения святого. 

Сомнение поставило печать – 
Окутало мой мир злой пеленою. 
Прозрение – свечением луча – 
Рассеивало морок предо мною. 

Я знаю – 
был бы счастлив, счастлив я, 
Когда б сомненья мыслить не мешали… 
В покое вечном – радость бытия, 
А в страсти, вожделении – едва ли! 

И я вошёл в давно забытый храм. 
Надежды трепетали там свечами 
И пелись песнопенья по утрам, 
Исполнены покоя и печали. 

И светлый дух слетал из алтаря, 
Высвечивая тьму моих томлений, 
Спокойствие творил во мне, даря 
Душе моей от хвори исцеленье. 

И крест на аналое целовал 
Упавший с неба луч. 

Окно сияло. 

Но кто-то мне нашёптывал слова: 
Покоя на Земле для счастья мало. 

Ты проснулась… 

Ты проснулась… Улыбалось 
Солнце лучиком в окне. 
Сна рассеянного малость 
Приютилась в тишине. 

Искупалось и остыло 
Солнце в локонах твоих… 
Где любимый? 
Где твой милый? 
Счастье – где для вас двоих? 

Как бывало? – на неделю 
Страсть… на две недели… три… 
Те, кто были – надоели. 
Их из памяти сотри… 

Принимаешь с пеной ванну, 
На балкон выходишь ты, 
Окунув в дымы «Гаваны» 
Все домашние цветы. 

И стоишь ты на балконе, 
Руки трепетно сомкнув, 
Для одних – сама Мадонна, 
Для других – кокотка «Буфф»! 

День хрустальной вазой блещет, 
И пьянящее Аи 
Золотистым солнцем плещет 
На запястия твои. 

Зима 

В гробу ледовых стылых дней зима заснула. 
И блик весны дрожал на ней, на снежных скулах. 

Тепла не чувствуя, она во сне искала 
Страну, где стынь и белизна, где льды и скалы. 

И на лице застыл декабрь, едва заметной 
Улыбкой, чопорной слегка – бесстрастья меткой. 

А слишком ярый – в сотни жал – январский холод 
На остриях ресниц лежал, на них наколот. 

И – вспышек магния белей – блестели кудри 
Морозной дымкой февралей – искристой пудрой. 

Весна! Хмельная теплота! Глоток токая! 
Ты всё равно не та, не та… 

Ты - не такая… 

Ночная миниатюра 

Синей бабочкой лесною 
В паутине темноты 
Билась позднею весною, 
Тронув крыльями цветы, 

Полночь, 
звёздною пыльцою 
Опыляя небеса, 
Где – луны полукольцо и 
Бездны тёмные глаза. 

От биенья крыл полночных 
Трепетала темнота. 
Паутина, хоть и прочно 
Полночь сцапала, но та 

Порвала её, на запад 
Улетела. А клочок 
Паутины трогал лапкой 
Злой рассветный паучок. 

Печальное утро 

Задохнулся, пропал мой мир в бытии трёхосном. 
Ускоряясь во много раз, уплывало время. 
На окне рисовала тьма то ли знак вопроса, 
То ли ставила знак «тире», как черту на кремне. 

Утро, горечи лет испив, обжигалось болью, 
И восток покраснел – подобно больной гортани. 
Прострелил облака рассвет, разрядив обойму 
Нетерпения темноты. …От пустых скитаний 

Побледнела луна в петле, облаками свитой, 
На звезде – на гвозде она, приуныв, болталась. 
…И брела, обретая тень, обрастая свитой 
Потускневших картинок дня, королева Старость. 

Закрутилась позёмка лет по лихой спирали. 
Замелькали снежинки дней, дорогих, ушедших; 
На виски сединой ложились и… умирали. 
И врывался в окно октябрь – беспокойной векшей. 

Радужное прошлое 

Звезда Маир сияет надо мною… (Ф. Сологуб) 


Осколки разбитого детства 
Мечты искромсали мои... 
От прошлого некуда деться. 
И где он, далёкий Маир! 

Пронизаны радостной дрожью, 
Проносятся годы, а я 
В грядущее по бездорожью 
Иду, за предел бытия. 

Мелькают забытые лица, 
Фрагменты былого. Они 
Меня призывают молиться 
За прошлые грешные дни… 

А лучики воспоминаний 
Погасли, не греют мой мир. 
В свинцовом осеннем тумане 
Померк мой желанный Маир…. 

Молюсь, чтобы не было боли 
От счастливо прожитых дней 
И чтоб, обедневши судьбою, 
Не стал бы я духом бедней. 

Грядущее свяжет, конечно, 
Тугою петлёю невзгод 
Крыла, на которых беспечно 
Душа совершала полёт. 

Оно роковой пеленою 
Окутает радужный мир, 
Но вновь заблестит надо мною 
Зовущий в иное Маир!

Война 

Куда ни посмотри – везде святынь 
Лучистые забытые останки… 
От воли очумев, цветут цветы, 
Наполнив ожиданьем полустанки. 

Здесь время, откричав, отголосив 
Сирено-канонадным плачем, воем, 
Бродило вдоль запретной полосы 
Под памяти всевидящим конвоем. 

Здесь небо, утолив печаль по дням, 
Когда мертвящий дух стоял в пространстве 
И рок войны над всеми меч поднял, 
Оглохло, пребывая в скорбном трансе. 

Кто знает – над болотами потерь – 
Ещё, быть может, мгла воспоминаний 
Рассеется, но крикнет: «Нет, не верь!..» 
Нам ворон, пролетев над валунами. 

Куда ни посмотри – сквозь пламя дней – 
Иных огней мерцающие знаки… 
О мире вспоминаем на войне, 
Покуда мир бесчинствует во мраке. 

Война – не поругание святынь, 
Не смерть людей, не плач вдовы солдата… 
Война – когда в лугах цветут цветы 
Ни для кого… и ничего не свято! 

 

 

Число 

Густою дымкой теорем 
От нас сокрыты навсегда 
Путь обретенья новых тем 
И озарения звезда. 

И лишь высокая печаль 
Горит над сутолокой дел, 
И, освещая жизни даль, 
Кладёт мечтаниям предел. 

Так вот он, тёмный горизонт, 
Под ним какое-то число. 
Его увидеть есть резон: 
Оно б от гибели спасло 

Судьбу и душу – боль мою, 
Но не взойти его заре, 
И я в отчаянье стою, 
Поднявшись по крутой горе. 

И вижу: так пусты миры, 
В которых истина живёт, 
Что далеко до той поры, 
Когда эн-мерный небосвод 

Откроет тайну бытия, 
И будет явлено число. 
А без него душа моя 
Не различит добро и зло! 

Философическая элегия 

Отрицая превосходство расстоянья над событьем 
И сплетая паутину хаотичности миров, 
Торжествуют над причиной - озаренья и наитья, 
Открывая и скрывая сроки бед и катастроф. 

Обращая нетерпенье в потемнение бумаги, 
Всё прочнее и прочнее устанавливаем связь 
Между точным и случайным, отвергая силу магий 
И сюжетов сновидений переливчатую вязь. 

...Хор небесный, не смолкая, пропоёт о том, что будет, 
А потом он приутихнет, откровенья исчерпав. 
И задует время свечи, а тепло забытых судеб 
Сгинет в холоде могильном на костях и черепах. 

Только где-то на болотах пламя бледно-голубое 
На мгновенье загорится и погаснет на века, 
И забытое былое – злое, доброе – любое 
Обратится под золою, под землёю в червяка… 

Что останется? – немножко: горя маленькая ложка. 
Что же будет в этом мире? – только то, что не сбылось! 
…Снова путь пересекает чёрная, как дёготь, кошка. 
За окошком – всё медведи трутся о земную ось… 

Болото 

Тропы к тебе узки, ржавой водицей полнятся. 
Кружатся мотыльки факелами тревог. 
За колдовскою тьмой дня затихает звонница. 
Делает разум мой в сказочное рывок. 

Боже! я снова здесь… Ты ли, обитель прошлого, 
Взору открыла лес, чахлый, седой, больной. 
Небо кладёт в него солнечную горошину, 
Синий пролив раствор капельной тишиной 

На вековую топь, кочки, кривые ёлочки, 
Там, где живёт лет сто ворон – хозяин тьмы, 
Где раздаётся вой поздно – в безлунной полночи 
Старенький водяной чует приход зимы… 

Летом – дыханье мха, всхлипы трясин. Заметнее 
Жизни людской труха именно летом, здесь, 
Где по утрам туман солнце шлифует медное, 
Ядом болотным пьян, медленно гибнет лес. 

Осенью красный дым всё над тобою стелется. 
Что это? Мы горим в пламени прошлых лет?.. 
Или мечты горят? или сгорает мельница 
Нашей судьбы?.. Объят в будущее билет 

Этим огнём?.. Но вот – вижу: редеет марево. 
Осенью каждый год так опадает лист 
Тощих берёз, осин… цвета всё больше карего 
На полотне сыром зимних простых кулис! 

Снежная волчья даль крестиком сосен вышита: 
Кажется иногда кладбищем всех надежд. 
И лишь былого тень здесь на просторах выжила: 
В лопнувшей пустоте время зашило брешь… 

Подражания Фёдору Сологубу 

*** 

Бесчисленность столетий 
Пробыв в небытии, 
Про всё узнав на свете, 
Нашёл пути свои. 

По тем путям скитался 
В томлениях земных 
И прахом дней питался – 
Пороков огневых. 

Но дух мой поругался 
С бездушием телес. 
Он рвался, рвался, рвался 
К творению чудес. 

Меня пронзали стаи 
Отравленных страстей. 
Рассыпался, истаял 
На множество частей. 

Опять я воротился 
К обители небес, 
И дух мой испарился, 
И дольний мир исчез. 

Опять блуждаю мило 
По звёздам, небесам, 
И знаю: – то, что было, – 
Я всё придумал сам.

Осенний фрегат 

Небесным лоцманом ведомый 
В цветную бухту сентября, 
Корабль осенних окоёмов 
В туманы бросил якоря. 

На мачтах корабельных сосен 
Качнулся парус облаков 
Фрегата под названьем «Осень», 
Плывущего в простор веков. 

…А утром якоря подняли, 
И, разрезая гладь времён, 
Поплыл в тоскующие дали, 
Сливаясь с призраками, он, 

Пройдя все зимы и все вёсны, 
Вернётся в гавань сентября, 
И эти мачты, эти сосны – 
Спалит прощальная заря… 

Спасение 

В дни безумно-огневые 
На простор я выхожу. 
Там у Господа прошу: 
«Мне отдай "цветы живые"! 

Боже, милостив, порви 
Злые ткани разлученья. 
Ты рассей мои мученья 
По ветрам былой любви». 

Но угрюмы небеса. 
Тёмно Божеское Око. 
И кругом поют жестоко 
Неземные голоса: 

«Позабыл ты божий лик 
И вкусил отравы страсти. 
Ах, не будет больше счастья. 
Божий гнев теперь велик!» 

…Вижу я: сырой восток, 
Зажигается Венера. – 
Снова бьётся моя вера 
Как спасения исток. 

Романс 

Цветёт шампанская печаль 
Во глубине твоих очей. 
Переливается хрусталь 
Твоей души огнём свечей. 

Ах, ангел белоснежный мой, 
Весь в озарении зеркал, 
Прими, прими земной покой, 
И ты отыщешь идеал! 

…Как магний, бледное лицо, 
Гудит сиреневая ночь… 
Возьми из рук моих кольцо, 
И дьявола, и Бога дочь. 

Погасшие миры 

Холодным пламенем заката 
Погас, ликуя, старый мир, 
И слёз стозвонное стаккато 
Тоской заполнило эфир. 

Я выходил из прелой яви 
Погасших умерших миров, 
И к небу дух змеился навий, 
Был тёмен сущего покров. 

Одни притихшие берёзки 
Смеялись детскою мечтой. 
От их красы простой, неброской 
Струился отблеск золотой. 

Но вряд ли он теперь подарит 
Былые чудные миры, 
Покуда едкий дым от гари 
Мешает прошлое открыть... 

Агония 

Я видел, как пьянел закат, 
Как расцветали сумерки, 
Как небо источило яд, 
И будто бы все умерли… 

Огни мережили в окне 
Трагично, переливчиво. 
И сам был будто бы в огне… 
Распахнутый, отзывчивый. 

Ко мне летели души всех, – 
Умерших, отживающих; 
И каждой отпускал я грех, 
Жалеючи, страдаючи. 

Но расцвела одна Звезда, 
Холодная, рассветная. 
Душа влетела навсегда 
В пространство межпланетное. 

Горние вершины 

Поднимаясь к лазурным высотам, 
О прошедшем своём забывал. 
Я всегда был не первым, а сотым, 
Мне противен людской карнавал. 

Наблюдал я снега на вершинах, 
Презирая просторы полей, 
Потому что в вершинах вершил я 
То, чего не свершить на Земле. 

Ледники загорались и гасли 
В алом пламени горних костров, 
И не знал я: прошёл – то ли час ли, 
То ли век… 

Видя снежный покров, 
Забывал о превратностях мира, 
Потонувшего в зле и в скорбях, 
Где и душно, и сыро, и сиро, 
Где возможно прожить, не любя! 

Аккорд 

Она молчала. Дни прошли. 
И сердце приувяло. 
Оскалом бешеным вдали 
Грядущее кричало. 

Бессильный, я стоял среди 
Камней былого храма, 
И безучастие среды 
Мне рисовало драму. 

И я бы – к той, да вот она – 
Во гробе, неживая… 
Когда – фальшивая струна – 
Тоска, аж ножевая! 

Ты приходи, моя печаль, 
Былая, из Былого 
И, освещая жизни даль, 
Даруй живое слово. 

Поклоняясь злу и мраку 

Поклоняясь злу и мраку, 
Я рассеиваю мрак. 
Слепо доверяя знаку, 
Проверяю каждый знак. 

Знаки в мраке восплывают 
Из пространства вещих снов, 
Тайны жизни возвещают 
И основы всех основ. 

О, тепло моей души… 

О, тепло моей души, 
Тщетно грёзишь ты о мае! 
Музыка лесной глуши 
В скорби жизни замолкает. 

Тащится уныло тело 
По бесчувственным путям, 
Приобщённое к скорбям 
Волей низменной умело. 

От лютого коварства дней… 

От лютого коварства дней 
Огонь мечты я зажигаю 
И, согреваяся под ней, 
Опять в тоске изнемогаю! 

От злого выдоха времён 
Я отгораживаюсь целью, 
И, новой целью полонён, 
Я забываюсь дни… недели… 

Струит сознанье терпкий яд, 
И сердце бытия слабеет. 
И тлеют цели все подряд. 
Огонь мечтаний тоже тлеет. 

И, к Горним Высям восходя, 
Порабощён тоской земного. 
А по земле сырой идя, 
Я алчу горнего, иного. 

Рондель 

Жасминовой неги твоих лепестков 
Коснулось дыхание белых ночей. – 
Ты стала сиянием лунных лучей, 
Дрожащим от крыльев ночных мотыльков. 

Так где же ты, где? – лишь туманный альков 
Да трепетный лепет несмелых речей, 
И нет аромата твоих лепестков, 
Осталось – томление белых ночей. 

А утром прольются из туч-облаков, 
Сливаясь с потоками горных ключей, 
Дожди, и потом обратятся в ручей, 

И я среди сонма воскресших цветков 
Почувствую запах твоих лепестков!

Неизбежность 

(сонет) 

Когда рассеялись надежды, 
Когда испит любовный яд, 
Когда мечты – и те горчат, 
Когда порок смежает вежды, 

Когда невежи и невежды 
Тебе: безумный! – говорят, 
Когда судьба готовит пат, 
Войди в листвяные одежды, 

Почувствуй леса аромат. 
… Его застенчивый наряд 
И шёпот листьев, тихий, нежный, 

Тебя от горя исцелят. 
Но будь спокоен, а не рад! 
Иначе – горе неизбежно.

Нарисуй мне ясный день.. 

Нарисуй мне ясный день 
Акварельною печалью, 
Освети разлуки тень 
Чувством – 
Как свечой венчальной. 

От желания горя, 
Не жалея, не тоскуя, 
Выпей пламя октября, - 
То, что слаще поцелуя. 

Обнажённая, войди 
В сумрак душного алькова, 
С тайным трепетом в груди 
Молви: «Я на всё готова!..» 

Расцветающая тьма 
Розовеющею сказкой 
Нам откроет закрома 
Страсти, нежности и ласки. 

Весеннее 

Хрустальная чаша рассвета 
На Землю весну пролила… 
В потоках лучистого света 
Блеснули два белых крыла, 

И птицею звонкоголосой 
На ветку уселся апрель. 
Роняя прощальные слёзы, 
Пропела, блистая, капель. 

Кружа мотыльковой метелью, 
Весенние сумерки шли, 
И пали туманы под ели – 
Дыхание талой земли. 

К утру розовеющей дымкой 
Дремотный окутался лес; 
И день воссиял, как снежинка, 
Упавшая с алых небес. 

А в полдень ручьистые флейты 
Запели на все голоса, 
И вскоре румяное лето 
Вошло торопливо в леса

О времени 

Наш мир – иллюзия, ведь он 
Реален только в наших мыслях, 
В страстях, эмоциях и числах, 
Определяющих закон, 

Где аниону – катион 
Дан в соответствие. Их жизни 
Выстраивают механизмы, 
Которыми и сохранён 

Наш мир. Его существованье – 
В невыполнимости слиянья 
Двух антиподов бытия, 

И этому помеха – время, 
Как невозможность расширенья 
Земного – в горние края.

Несколько мыслей 

1. Любая глупость, сказанная вовремя, обретает свойства мудрости

2. Литературное произведение – не более чем бледная тень личности написавшего – в ярком свете истории!

 

3. Как хороша порою реальность в частностях! Но сколь отвратительна - вообще!

 

4. Не можем в панцире сознанья 
узреть объёмность мирозданья!

 

5. Дорогой человек всегда доставляет страдания, соответствующие его дороговизне.

 

 

6. Самый большой изъян в человеке – это когда у него не видно никаких изъянов.

 

7. Чем легче очароваться человеком, 
тем после тяжелее разочарование в нём.

 

8. Настоящий поэт всегда может позволить себе написать плохо…

 

9. Есть категория женщин, которые не просто непонятны, но непонятно, в чём именно состоит эта непонятность…

 

10. Чаще влюбляются не в красоту, а в необычность и загадочность.

 

11. Прошлое кажется лучше настоящего оттого, 
Что в нём уничтожен страх перед будущим...

 

12. Реальность трудна не оттого, 
что в ней всё порой противоречит здравому смыслу, но потому, 
что это всё одновременно противоречит не здравому смыслу тоже!

 

 

13. Многие принимают за ностальгию не тоску по прошлому,
Но ощущение неизбежности потери настоящего!

 

 

14. Грусть - тот чёрный бархат, на фоне которого ярче сверкают бриллианты счастья.

 

 

15. Всё, что может быть – уже было; будет теперь только то, чего быть не может…

 

 

16. Бокал, наполовину наполненным, но не наполовину пустым, считает только тот, кто не видел его полным.

 

 

17. Лучше быть плохим поэтом, нежели хорошим автором.

 

 

18. Женщина – как нож - чем лучше, тем опаснее!

 

 

19. Человек жив до тех пор, пока не расстался с последней иллюзией.

 

 

20. Надо обладать большим умом, чтобы признать себя идиотом!

 

 

(с) Борычев Алексей

Тишина 

Горячим воздухом июня 
Обозлена, обожжена, 
По чаще, пьющей полнолунье, 
Волчицей кралась тишина. 

В неё стреляли детским плачем 
И гулким рокотом машин, 
И солнце прыгало, как мячик, 
На дне её глухой души, 
Когда был день… 

От гула, шума 
В колодцах пряталась она 
И в корабельных тёмных трюмах… 
На то она и тишина! 

Пугаясь дня, пугаясь солнца, 
Стремясь на волю, 
Не смогла 
Таиться долго в тех колодцах, 
Где луч – как острая игла! – 

И из последних сил, под вечер, 
Пустилась в чащу, в темноту, 
Чтоб не страдать, чтоб не калечить 
Густую волчью красоту… 

Мерцали звёздными огнями 
Её полночные глаза, 
Когда, испуганная днями, 
Она ушла во тьму, в леса. 

Но гвалтом воронов на кочках 
Настиг её рассветный залп, 
И – две звезды, 
две тусклых точки – 
Погасли искрами в глазах.

Под свирели ветров... 

Чернично-ежевичная метель 
Не вьётся больше чёрными ночами. 
На мягкую листвяную постель 
Покой ложится тихими лучами. 

Простор лесов прозрачнее, светлей. 
Гуляет солнце тысячами бликов. 
В молчании пустеющих аллей 
Осенняя задумчивость разлИта. 

Рядится осень в алые шелка, 
И ветры, как осипшие свирели, 
Свистят, и гонят, гонят облака 
По выцветшей небесной акварели. 

Ах, осень... осень, ты ли это? Я ль 
Опять твои почувствовал объятья? 

...Да, понимаю: 
Если есть печаль, - 
Она приходит в самых ярких платьях!

…А никто ничего и не ждал! 

…А никто ничего и не ждал! 
И зима очень долгой казалась. 
Много сложного – всё, как всегда. 
А простого – ничтожная малость: 

Беспокойная стайка берёз, 
В небе крыльями тихо махая, 
Отгоняла упрямый мороз 
От небесной обители мая. 

Май пока ещё в небе, пока 
Не спустился на Землю, однако 
Он лучами играл в облаках... 
А в лесу, невзирая на слякоть, 

Суетился апрель под сосной, 
Растопляя снега и, конечно, 
Огонёк появился лесной – 
Улыбнулся кому-то подснежник. 

И, когда работяга апрель 
Гнал ручьи по снегам, по оврагам, 
Над землёю рубином горел 
Льдистый воздух... 

Туманная брага 
Растворялась в мерцающих днях 
И роняла в проталины капли… 
И леса лепетали звеня, 
И деревья стояли, как цапли, 

В полыхающей талой воде, 
Все пиликали, перекликались… 
И плескался сияющий день 
В бирюзовом небесном бокале. 

А потом, усмехаясь грозой, 
Май вошёл в эти пьяные рощи, 
Кучерявый, весёлый, босой. 
Вот и всё! …а бывает ли проще? 

 

 

 

Сладкая сказка 

Солнце рыжей кошкой
Щурится в окошке…
Сахарная вата - эти облака.

День походкой бравой
Правой, левой, правой –
Марширует бодро – прямо на закат.

Пусть дожди прольются, -
Выпьем их из блюдца, -
Дождик будет – сладкий ароматный чай,

Потому что тучи 
Мёдом смазал лучик –
Из небесных ульев – собран урожай!

…Вот на небе чисто.
Лапкою пушистой
Солнышко умылось, – спать ему пора.

И луна на троне
В золотой короне
Будет этим миром править до утра.

Прогулка 

Настоящего нет. Обручаясь с прошлым, 
Я ступаю по старой, сгоревшей роще 
И вдыхаю событий грядущих запах, 
Позабыв в темноте, где восток, где запад. 

Впереди огоньками болота блещут, 
Открывая, насколько первичны вещи: 
Травы, мох, небеса, осины… 
В лихорадке туманов дрожат трясины. 

Как стрелой, я пронзён уходящим летом, 
И луна острие заостряет светом. 
Понимаю – былые событья всё же 
Мне больнее сегодняшних и… дороже. 

В этом мире и звёздный покой не вечен. 
Каждый зверя числом навсегда отмечен, 
Потому что всегда на него делимы 
Все просторы и жизни людей, и длины 

Тех предметов, которых никто не знает. 
Не помеха незнанье (иль новизна их), 
И, затёртые мыслью, событья, даты - 
На века на кресте бытия распяты! 

…Как сгоревшая в прошлом когда-то роща - 
Никогда о пожаре былом не ропщет, 
Дым рассеяв по воздуху в тех пределах, 
Где душа никогда не покинет тело, 

Так и я в настоящем - грядущим связан, 
О прошедшем своём позабыть обязан, 
Доверяя реальность какой-то точке, 
Словно та до вселенной разбухнет точно. 

...Настоящего нет! И в сознанье пусто. 
Старой мухой под снегом уснуло чувство... 
Я, в былом проживая, творю законы, 
От нелепых картин отличив иконы. 

Захожу в позабытую сном сторожку, 
Тихо дверь открываю в ней. Осторожно 
Зажигаю в киоте огонь лампады, 
Понимая, что большего и не надо… 

Испив тишины... 

Хрустальной тишины испив, 
В объятьях света, 
Под осени хмельной мотив, 
Уснуло лето… 

Унылое скользит пятно 
В свинцовых тучах, 
Бросая в мутное окно 
Багровый лучик. 

Расстроенный ветров клавир 
Звучит устало. 
На атомы разбили мир 
Дождей фракталы. 

Отрешённость 

Лиловое болото, – 
Туманистая глушь, – 
Разлитая дремота 
По царству топких луж. 

Летает пряный запах 
По венчикам цветов 
И вспыхивают залпы 
Весенних комаров. 

Тут древнее яснее 
Того, что есть сейчас. 
Далёкое виднее, 
Понятнее для нас. 

И тонкие осины, 
Бледнее белизны, 
Вдыхают сумрак синий, 
И спят, и видят сны. 

Подолгу я брожу здесь 
Среди немых трясин, 
И дольной жизни ужас 
Бледнеет меж осин. 

Картина мирозданья – 
Не более чем сон. 
Усталое сознанье 
Забыло обо всём. 

Принцесса льда 

Всем – тьма и снег! Всем – царство льда! 
Принцесса – на ледовом троне. 
Блистает луч в её короне. 
Сияет в полночи звезда. 
К утру поднимется принцесса, 
Пройдётся по опушке леса, 

И гомон дальних птичьих стай 
К ней прилетит, весной влекомый… 
Когда дремотная истома 
Навеет ей: «Растай! Растай!» - 
То слёзы протекут ручьями, 
Искрошит солнце снег лучами. 

Она поднимет взор, грустна, 
И тень на бронзовых ланитах – 
Слезой хрустальною омыта. 
Молчат холодные уста… 
И расцветает на востоке 
Бутон рассвета одинокий… 

…Морозный полдень рассыпал 
Её волос златые пряди 
По снегу бликами. Изрядно 
Подтаявший зимы кристалл 
На солнце вспыхнул, заискрился, 
Капелью звонкою пролился. 

Смеялся солнечный ручей, 
И в том ручье она смеялась. 
Потом, почувствовав усталость, 
В плененье мартовских лучей, 
Исчезла, обратилась льдинкой, 
Повисла над землёю дымкой... 

Остановка!.. платформа: «ТРАУР»! 

Остановка!.. платформа: «Детство»! - 
Голоса… голоса… голоса… 
И куда же от счастья деться, 
Когда взгляд летит в небеса! 

Остановка!.. платформа: «Зрелость»! 
Тишина. Тишина. Тишина… 
Обнаглевшая озверелость! 
Оголённая боль – сильна! 

Остановка!.. платформа: «Старость?..» 
Я – с тобою. Ты – не со мной! 
Остаётся… увы… усталость. 
Оставляю покой земной. 

Остановка!.. платформа: «ТРАУР»! – 
Оглянулся: всё - позади! 
Приближается «скорый» справа. 
Останавливается… в груди. 

На пороге декабря... 

Солнце бросило палевый луч улетевшему лету, 
И просыпало небо на землю искристую пыль. 
Загорелись холодным огнём ледяные рассветы, 
Обращая в красивую сказку несносную быль... 

Ослепительно ясно в уснувшей берёзовой роще. 
Тишина в этот край непременно теперь забредёт. 
У рябины рубиновый дар подо льдом заморожен. 
Оживляется бликами серый лесной гололёд. 

По-осеннему ухают совы и гулко, и мрачно, 
И последний кленовый листок мне в ладони летит; 
И молчанье лесов так сурово и так многозначно, 
Что… никто никогда никому ничего не простит! 

На просторах тьма гуляет... 

На просторах тьма гуляет, 
Камышами шевелит. 
Эхом и собачьим лаем - 
Воздух августом прошит. 

Оглянулся: там ли, тут ли – 
Ожидание цветёт. 
Остывающие угли 
Рассыпает небосвод. 

Утро смело улыбнётся. 
Рассмеётся тишина… 
И за лесом оборвётся 
Одинокая струна. 

Прощание 

То ли дни короче стали, 
То ли я слабее стал, 
Только выгорел местами 
Яркой осени кристалл. 

Лихорадкою рябины 
Всё вокруг поражено. 
Два луча, как два рубина, 
Солнце бросило в окно… 

 

Май 

Хмельное лето разливает 
По окоёму терпкий день, 
Прощаясь с ландышевым маем, 
Надевшим шляпу набекрень. 

Окутан яблоневым цветом, 
Румяный май спешит туда, 
Где вечно бледные рассветы, 
Болотный край, и холода… 

Идёт на север, зажигая 
Огни сирени. Перед ним 
Ступает тихо тьма лесная - 
Струит подснежниковый дым. 

(с)  Борычев Алексей Леонтьевич, август, 2019