Спасая Родину 10/10

Отработав полных семь лет в оборонке,

Степанов на горьком личном опыте убедился,

что производственники — народ опасный,

они смотрят на мир совсем по-иному,

как робокопы или, скажем, терминаторы —

через встроенную в зрачок систему координат.

Верные рабы сопромата и техпроцесса,

виртуозы штангенциркуля и рейсфедера,

инженеры и технологи бывают зашорены и заумны,

а уж конструкторы — те вообще суть маньяки

по части изощрённой хитроумной фантазии.

Технарям важно решить свою часть задачи,

а дальше, там хоть трава не расти —

одевай, ленивый снабженец, сапоги-скороходы,

привези поскорей нам то, не знаю, что.

Так случилось, что однажды в поте лица

добывал Степанов для завода кадмий,

пользовался разными незаконными методами,

вплоть до соблазнения перезрелых кладовщиц,

а потом оказалось, что чёртов редкий металл

можно было изначально преспокойно заменить

на любое другое дешёвое покрытие.

На их патронном заводе имелось две беды —

товары народного потребления

и главный конструктор этого безобразия,

некто Дементьев, креатура главного инженера, 

именуемый на заводе всеми просто Дёма.

Представьте себе этакого Незнайку лет сорока,

пришибленного, обрюзгшего, унылого,

с плешки которого обильно падает перхоть,

он держит губы трубочкой и смотрит под нос,

глубокомысленно хихикает и что-то бормочет —

вот таков был Дёма и на работе, и в быту.

Товары народного потребления в то время

было обязано выпускать каждое предприятие,

драли за это в министерстве беспощадно,

влетало иногда похлеще, чем за патроны —

каждый оборонный завод делал что-нибудь,

больше всех везло химическим предприятиям,

те производили пластмассовые игрушки,

вёдра, лаки, эмали и бытовые средства —

Амурскому патронному заводу не повезло,

отходов производства на нём не имелось.

Но рядом стоял лесоперерабатывающий комбинат,

на котором экспедиторы Степанова ежедневно

получали дощечки для патронных ящиков.

Дёме пришла в голову гениальная идея,

он предложил из отходов пиломатериала

нарезать детальки, покрасить их, высушить,

а потом собирать в детские конструкторы,

получались этакие милые увесистые ящички,

которыми при желании можно было легко убить —

за это их и прозвали "секретным оружием Дёмы".

Сказано — сделано. Оформили техпроцесс,

кое-как договорились с управлением торговли —

именно там и решалось, чем торговать, а чем нет,

частной торговли в восьмидесятые ещё не было —

и было бы всё совсем хорошо и распрекрасно,

если бы не выяснилось вскоре, что из отходов

кубиков и дощечек не получается — трескаются,

требуется высококачественный пиломатериал,

да ещё и высушенный специальным образом.

В общем, Дёмины кубики оказались золотыми,

поскольку завод выпускал их себе в убыток.

Но контракты были заключены, товар согласован,

оставалось только пилить и красить деревянные кубики,

горько материться и отгружать, куда скажут.

В начале девяностых Горбачёв принял решение

разгрузить лёгкую и пищевую промышленность,

передав оборонке производство уже освоенного.

Долго Дёма шатался по кабинетам министерства,

пытаясь выискать какое-нибудь новое изделие,

технически несложное, с минимальной оснасткой —

и вдруг медико-инструментальный завод из Казани

предложил ему забрать производство колпачков.

Конструктор вернулся на завод окрылённым —

два пресса, четыре пресс-формы, всё в наличии,

привози, запускай и только успевай укладывать.

На флаконе - тот самый колпачок. 

Но тут встал на дыбы приятель Степанова —

Лёня Зыков отвечал за подготовку производства,

поэтому Дёминым басням ни на грош не верил —

в таком вкусном предложении явно крылся подвох —

он предложил Степанову вместе слетать в Казань,

чтобы понять, какую очередную пакость приготовил им Дёма.

В Татарстане их встретили тогда, как родных —

они бродили по городу, кушали горячий кыстыбый,

пили невероятно вкусное разливное казанское пиво,

погода стояла изумительная, девушки улыбались,

на заводе все им были рады и внимательны,

документы для передачи производства готовы —

но тут начали выясняться досадные мелочи,

полностью менявшие для амурчан весь расклад.

Оказалось, что этот маленький казанский цех

является единственным в СССР изготовителем

маленьких алюминиевых медицинских колпачков

для укупорки разных лекарственных средств.

Цех в Казани шлёпал колпачки уже тридцать лет,

отгрузка была отлажена в том числе и самовывозом,

крупные потребители были в пределах досягаемости —

какой смысл менять всё это на явный экстрим,

переносить за девять тысяч километров от клиентов?

Степанов с дрожью представил себе на секунду,

где и как он будет собирать по всей стране тару,

чтобы ежедневно отправлять на запад Родины

с Дальнего Востока по пятьсот коробок и ящиков,

как подавится этими мини-отправками ДВЖД,

застрянут они обязательно где-нибудь в Чите,

и больные в стране начнут умирать без инъекций...

Тут хитрые татары что-то почуяли и закатили банкет,

там Лёня и выяснил у подгулявшего коллеги,

что завод давно устал от ежедневной бодяги —

то нет пищевого алюминия, то нет нужных коробок,

то кончились буковые опилки для пересыпки товара,

а берут эти специальные опилки где-то в Закарпатье.

А тут подвернулся случай спихнуть лохам геморрой...

Наутро Зыков и Степанов позорно бежали в Москву,

бросив протокол неподписанным, обидев казанцев,

которые уже чуть не начали раскурочивать прессы.

Самым трудным было объяснить всё директору,

тот поначалу рассвирепел, начал в трубку орать,

дескать, промухали такое важное и выгодное дело,

Лёня долго блеял ему в ответ что-то невнятное,

директор был из производственников, не понимал,

требовал объяснить проблему техническим языком,

тогда Степанов вырвал трубку и рявкнул басом:

— Вы что, хотите, чтоб вся страна потом каждый день

Вам анальное отверстие развальцовывала?!

На этом все вопросы у начальства сразу закончились.

Дёма надолго запил, он приходил на совещания,

дремал в углу, а завидев или услышав Степанова,

поднимал над головой чем-то испачканный палец,

грозя на манер Чуда-Юда из сказки: "Должок!"

Все ржали, а Степанов млел и тихо радовался,

вспоминая о чуть не содеянном когда-то в Казани —

ему было от этого приятно и тепло на душе.

Всё-таки не каждый день выпадает спасать Родину.

Кыстыбый с картошкой.