Стражи Красных Камней 10/10

Эта история случилась 12 июня 1994 года.

Я помню этот странный день

до самой последней его минуты.

Помню, потому что такого со мною

не случалось в жизни никогда –

до вчерашней ночи.

1.

Ах, как радостно пела

солнечным воскресным утром

моя юная несмышлёная душа

посреди весенней забайкальской степи,

где свежая зелень разнотравья

была разбавлена белыми цветами,

мягко шуршал под ботинками

мелкий оранжевый песок,

а серебряные струны проводов ЛЭП

отзывались проказнику-ветру

густым басовитым звоном

древнего бурятского варгана.

Бодро и весело шагал я налегке

по дороге из Клички на Маргуцек

через краснокаменскую степь,

знаменитую своими залежами урана

да ещё тем, что когда-то давным-давно

проходило по ней войско Чингисхана.

Было мне тогда всего двадцать восемь,

и занесла меня в эти пустынные края

унылая и неприятная командировка –

тщетно и безуспешно пытался я

собрать долги с нищих сельпо

и умирающих местных рудников.

По молодости своих лет

я не грустил о потраченном времени,

воспринимая с философской лёгкостью

дурацкое задание начальства,

вовсю наслаждался нежданной свободой,

утоляя вечную тягу к неведомым далям

своей неуёмной бродяжьей души –

в общем, жил как хотел,

предоставленный сам себе.

На самом деле всё было просто --

автобус с рудника на станцию

ходил только по рабочим дням,

высиживать ещё одни сутки

в насторожённо затихшем посёлке

мне никак не улыбалось,

здоровья было в избытке,

вот и решил я дойти до станции пешком,

потому как для бешеного зайца

десять вёрст не великий крюк.

Бурно радуясь жизни, шагал я туда,

где за перевалом развернулась

во всей своей небогатой красе

пёстрая степная долина Урулюнгуя,

в правом углу которой темнел мост,

через который и предстояло мне

всего через пару часов попасть

на другую сторону реки.

Дорога от рудника до станции

пролегала с востока на запад,

поэтому к полудню солнце начало

нестерпимо жечь левую щеку,

в то время как щеку правую

зло обкусывал лютый мороз --

стало мне и больно, и смешно,

но что тут поделаешь,

пришлось чем попало обматывать голову

и шагать себе дальше и дальше.

Оба конца дороги были пустынны --

ни людей, ни машин, ни животных

мне на глаза не попадалось.

Гордое степное одиночество

мне поначалу даже нравилось,

но продолжалось оно недолго --

ровно до той самой минуты,

когда вдруг догадался я о том,

что нахожусь в долине не один.

Сперва мне начало казаться,

будто кто-то смотрит в мою спину.

Я напрягся и тут же взмок,

включил боковое зрение, размерил шаг,

проверяясь на ходу, сделал пару трюков,

которым некогда нас обучали,

но всё было безуспешно --

вокруг меня по-прежнему

царили покой и безмятежность.

Вынув сигарету из пачки "Космоса",

я остановился было прикурить её,

но, прикрывая огонь зажигалки

озябшими ладонями от ветра,

вдруг случайно посмотрел себе под ноги

и мгновенно остолбенел --

в метре от меня на песке

лежал сигаретный окурок,

выброшенный мною

двадцать минут тому назад.

При фотографической памяти моей

никакой ошибки быть не могло --

вот покосившийся направо столбик,

два больших красных камня на обочине,

характерно сплющенный окурок "Космоса"

и даже отпечаток моих ботинок на песке.

Такого не могло быть,

но я был стопроцентно уверен,

что уже проходил сегодня

мимо этого приметного места.

Ошалело оглядываясь по сторонам,

я пытался понять, что происходит,

заметался от обочины к обочине,

и вот тут-то впервые услышал

за взмокшей от пота спиной

тихий неприятный смешок.

2.

Если кто-то рассказал мне подобную историю,

сроду не поверил бы в такое.

В моей голове завертелась всякая ерунда –

вспомнилось всё до кучи –

и «Сталкер» Стругацкого с его Зоной,

и заклинания Кашпировского,

и прабабкины рассказы…

Но чтоб со мной, да этакое вот?!

Бред! Розыгрыш чей-то…

Смех смехом, но вскоре поневоле

включился холодный рассудок.

Выходил из посёлка рано утром,

на часах уже полдень,

часов пять как я уже в пути,

уставшие ноги мои гудят,

по всему давно бы добраться я должен,

но хоть ты плачь, хоть смейся,

а иду я всё по тем же самым местам.

Свои следы встречаю, окурки, камни,

а станция всё так же далеко,

и моста на ту сторону реки

не то чтобы не видать –

но он всё дальше и дальше становится...

Досадно мне стало –

чувствуя себя белкой в колесе.

А самое главное,

появился в моей голове странный голос,

шепчет мне что-то и хихикает,

а бывает, что даже напевает

то ли песню, то ли заклятие какое-то.

И рад бы я избавиться от этого морока,

но никак не получается,

извожусь от отчаяния,

а больше всего от того,

что никак понять не могу,

что же такое со мной происходит.

Может, и вправду спятил я?

Уж и крестился я не раз,

вспоминая "Отче наш",

пытался голос тот передразнивать,

криком кричал: «Выходи, сука!»

самым чёрным матом его крыл --

только всё было попусту,

поселилось в моей голове

это дурноголосящее "радио"

и выходить оттуда никак не желает.

А тут ещё вдруг ко всему

начали слипаться мои глаза,

потому что стал дьявольский голос

монотонным и даже ласковым,

приглашая меня лечь,

вытянуть усталые ноги,

расслабить тело...

"Плохо дело, брат!" -- запаниковал я.

Заснуть среди бела дня

в безлюдном и непонятном месте --

хуже этого и придумать было нельзя.

Начал я тогда от отчаяния

сам с собою вслух разговаривать,

топаю себе понемногу,

то стихи какие-то вспомню,

то песню строевую запою –

всё-таки в роте запевалой был.

Спас меня Винни Пух.

Сам до сих пор не верю –

затянул я песенку из мультфильма:

"Хорошо живёт на свете Винни-Пух!"

Запел её, и словно осенило меня --

вспомнил, как я в пехотной «учебке»

марш-броски когда-то бегал.

Чапаешь себе в ротном строю

за привычной спиной товарища,

то ли спишь, то ли не спишь --

все силы на исходе, мышцы болят,

но как начинаешь петь со всеми

про медвежонка Винни-Пуха,

то впадаешь в какой-то спасительный транс,

а иначе десять километров

в снег, жару или дождь

со всем снаряжением бойца

тебе никак не пробежать,

не выдержать ни за что.

«Врёшь, не возьмёшь!» --

вспомнился мне великий Чапаев.

 "Хорошо живёт на свете Винни-Пух!" --

выдохнул я хриплым голосом

и тяжёлой трусцой побежал по дороге.

Иного выхода не было.

Надо было добраться до реки,

там текла вода,

такая холодная, чистая, вкусная,

там можно было умыться,

хоть немного взбодрив себя –

я думал только об этой воде,

представляя, как подойду к ней,

как зачерпну её в ладони.

И топал, топал, топал…

Голос разозлился не на шутку,

он перешёл на гортанный рёв,

он проклинал, он уговаривал,

а потом вдруг затих.

И тут наконец-то я увидел мост.

На часах было половина четвёртого.

По всему выходило так,

что двенадцать километров

от Клички до Маргуцека

шёл я целых девять часов.

3.

В общем, вышло всё как у Макаренко:

"крэсав-крэсав, не вчувсь, як и выкрэсав".

Оказался советский мультгерой Винни-Пух

бурятскому колдовству не по зубам.

Отстал от меня противный голос.

Я медленно шёл к станции,

превозмогая боль в разбитых ногх,

и всё время прислушивался,

но нет -- голос молчал.

Местные мужики, сидевшие у колодца,

моему несвязному рассказу 

совсем не удивились,

наоборот, показали мне капище,

стоявшее высоко на горе над мостом,

а ещё поведали кучу историй про то,

сколько солдатиков тут в войну исчезло --

задурит кому-нибудь

спьяну голову сабдак

и в буран за собой уведёт,

а там и поминай как звали.

Редко кто проезжает по долине,

а если и решается ехать,

то мчится на перевал без оглядки.

«А кто такой этот сабдак?» --

переспросил я у местных.

«Это хозяина долины так зовут».

Говорят, что сабдаки

и в самом деле существуют,

это злые духи местности,

которые вселяются в путников

и сводят их с ума.

Сабдаком быть – наказание,

которое верхние духи

назначают для шамана,

которого они за чёрные дела

отказываются забрать на небо.

Караулит такой сабдак веки вечные

запасы руды, долину или гору какую,

оттягивается с досады почём зря

на всяких бедолагах.

А ещё говорили мне знающие люди,

что такие омуты и видения

рождает в человеческой голове

непостижимый урановый жар,

всё это от близости урана происходит.

В общем, сильно повезло мне тогда.

Не обошлось, правда,

без остаточных явлений.

Пил я в то время и так немало,

а тут прямо как насосом понеслось,

спьяну начал ругаться во сне

на непонятном языке,

по ночам бродить незнамо где...

А ещё странные вещи вытворять начал,

возьму, бывало, за руку

случайного знакомого

и всё как есть про него

рассказать могу.

Но как началось это всё тогда,

так вскоре и закончилось –

и много лет уже с тех пор минуло.

Но надо ж такому случиться –

проснулся недавно ночью я

от собственного дикого крика,

весь в холодном поту --

опять услышал во сне

тот самый проклятый голос,

он снова угрожал,

чего-то от меня требовал.

"Приснилось," –

подумал я с облегчением,

шлёпая к холодильнику за водой.

И поперхнулся ею,

услышав за своею спиной 

знакомый до боли короткий смешок.