Язык молчания 10/10

Спасибо, Олег! Может когда-нибудь я так назову целую книгу стихов.

Спасибо, Михаил! Чудесный поэт - Аронзон, не мой, но я узнаю его по когтям. Да, это - некий вариант обращения с мировой немотой. Обращает на себя внимание образная цепочка: нить, сеть, ячейка сети, улов. Две вещи держат меня в удалении:

1 но я из тех, кто выбирает сети, когда идет бессмертье косяком.

2 нить - не материал для сети-связывания, запутывания, улова, а напротив, путеводная нить Ареадны, из русских сказок, нить в клубке. Похоже, мне это ближе: мордой покатой в бедро тычется глупая пряжа (1998); и что за несчастья пророчит нетленного сердца клубок (2003)...

Аронзон, точно по слову Пастернака, вечности заложник, у времени в плену - тяга не свободы, а реванша, восстановления справедливости, отсюда сети. Язык молчания не предполагает реванша, а только ищет возможность контакта, и снова, не запутывание, не улавливание, связь, ускользающая, свободная даже от гипотезы Ролана Барта, что речь фашист, не затыкает рот, заставляет говорить.

С уважением

Феликс

Согласен, Михаил, взгляд у каждого свой, особенно взгляд на поэтов и их поэзию. Я уже писал на страницах Фонарей, что в критике, в критическом воприятии я - поклонник Оккама, его лезвия: ближайшее верно. Поэтому для мня точка отсчета в поэзии - не жизнь и судьба поэта, а архетипы, они не солгут. А подробности жизни, даже самые драматичные могут обманчивы, уже хотя бы потому, что 'болевой' порог у каждого человека свой. Для примера приведу вам замечательные по-моему стихи вашего тезки Михаила Александровича Дидусенко. Уверен, ему в жизни пришлось хлебнуть лиха не меньше Аронзона.

Ах, если б я дышал глубоководной смесью,

как просто было б мне с корзиной колпачков

из Друскенинкай к вам без всяких декомпрессий,

с единственной слезой за стеклышком очков.

За двадцать пять часов, что я провел в глубинке,

два или три дождя из Польши занесло,

две или три строки придумал, по старинке

считая, что стихи всего лишь ремесло.

А между тем у вас такие перемены:

ослабло все вокруг, и осень началась,

и ветер, как станок на приводе ременном,

во всех своих частях поскрипывает всласть.

Наш медленный вагон. Наш медленный, наш медлен-

ный вагон – ну, как вам объяснить,

что мы из-за меня так бесконечно едем,

как будто из клубка выпутываем нить.

Видите, не сеть - клубок. Кстати, это стихотворение будет эпиграфом к моей книге рассказов и миниатюр.

Аминь!