Малая кровь 10/10

Мне, по маминым словам, не было и трёх лет, когда произошел один печальный случай. Проходя мимо магазина, где, в числе прочего, продавались игрушки, я вдруг на полном серьезе потребовал, чтобы мне что-нибудь купили. Скорее всего,  ничего конкретного я в виду не имел. Важен был сам факт срочного маминого жертвоприношения. Дальше произошло то, что обычно происходит, когда младенец, оставаясь ни с чем, пытается оседлать несговорчивых родителей, вспышка бессильного гнева с истерикой, топотаньем маленьких ножек, а так же эффектное обрушение прямо на грязный асфальт, выражающее категорический отказ от компромиссов. А потом, когда, слегка угомонив дитятю, его все-таки удается отбуксировать домой, следует  расплата. Скажу прямо, арсенал репрессивных мер для отбившегося от рук двухгодовалого недоросля до смешного мал, даже когда злости не хватает, особенно, тогда. Ну покричишь на него, ну отшлепаешь, ну поставишь в угол или демонстративно перестанешь с ним говорить часа на полтора, на дольше тебя просто не хватит, сам расплачешься от вида раскаявшегося грешника. Конечно, "грешник" воспринимает все по-другому. 

Для него одна игра в молчанку с папой или мамой - подлинная драма, ну а если сюда добавить отшельничество в голом углу, это для него вообще - катастрофа. В такие минуты думаешь, что лучше, чтобы задница пылала, чтобы впивался в незащищенные колени сухой горох, нежели мамин бойкот. Именно тогда, полагаю, и закладывается уверенность, что душевные страдания куда страшнее любой физической пытки. Потом, спустя годы, понимаешь, что пытка пытке - рознь, но нравственные казни детства от этого менее горькими не становятся. Не помню, чем для меня обернулось то мое показательное выступление, мама не рассказывала, но как бы то ни было, больше я игрушек ни у кого не вымогал, а только робко просил, дать мне "хотя бы краешком глазика" посмотреть на них. Это тоже с победным видом сообщала мама всем, кто готов был ее слушать. За точность подобных сообщений я не отвечаю, но смысл и интонация передана верно. Все это повлекло за собой не вполне ожидаемые последствия.  У меня, насколько я помню, было немало разных игрушек. Имелась у меня железная юла с музыкой. Была красная кукла 'неваляшка'. Был заводной на пружине автомобиль, который умел ездить сам по прямой, и часто заскакивал под диван, откуда его можно было извлечь только при сезонной уборке. Был странный пластмассовый гриб, из красной шляпки которого, при наклоне, словно маленькие грыжи, вываливались белые выпуклые звездочки. Был строительный деревянный конструктор, растранжиренный раньше, чем я смог что-нибудь из него построить, я оказался слишком мал для него. У меня был даже немецкий электрический поезд с черным локомотивом, который ездил сам по себе по рельсам, составленным в большое, и слава богу, замкнутое кольцо. Думаю, будет нелишним сказать, что несмотря на замкнутость железнодорожных путей, до конечной остановки, то есть до нынешних времен, докатился один черный локомотив и пара зеленых вагончиков. В изначальном составе их было штук шесть. 

У меня было немало игрушек, но я решительно не знаю, откуда они все взялись, как они в нашем доме оказались. Я о них не просил. Ну да, я знаю эту мантру, насчет сами придут и дадут. Дело в том, что и этого я не помню, как пришли и дали. Приходили и давали, но не мои игрушечки, они, кажется, были у меня отродясь, хотя этого быть не может. Но правило без исключения мертво. Как минимум, два предмета мне принес отец, это я помню твердо: лошадиную голову из раскрашенной фанеры на палке для езды и корабельный, тоже раскрашенный штурвал, разумеется, в миниатюре. Мама сказала, что он сам их сделал, на заводе, где работал. Полагаю, это было преувеличением, в данном конкретном случае, работал внутризаводской бартер, выраженный простой и ясной формулой: ты - мне, я - тебе. Но тогда, по горячим следам, это значения не имело, тем более, мамина информация укладывалась в привычную картину бытия: мама знала все обо всем, а папа все умел. И хотя мама в горячие моменты семейных ссор утверждала обратное, что так как папа, она тоже умеет, это было еще большим преувеличением. Думаю, это  единственное мамино утверждение, вызывавшему во мне не столько сомнение, сколько молчаливый, но решительный протест. Отцовский авторитет в те годы был несокрушим. Помню день, когда он мне вручил те дары, его слова по поводу лошадиной головы: вырастешь, купишь себе настоящую. Кто-то заметил однажды, не без остроумия, что единственное, чем отличается взрослый мужчина от мальчика, это - стоимостью игрушек. Женская точка зрения, доведенная до абсурда, и поэтому смешная. Увы-увы, не то что живая лошадь, но даже голова от нее мне, кажется, не по карману.  Хотя нет, вру, при сильном  желании деньги бы нашлись на еще нестарую и относительно здоровую лошадку, но после этого я должен был бы жить на ней, и есть на ней и спать на ней. Жена бы домой не пустила. И еще, оставался бы один открытый вопрос, где должна была бы жить сама моя клячонка? Мой автомобиль, для примера, живет под открытым небом. Ну поменяю я свою Мазду на живую лошадь, и что она будет есть? На нас двоих фуража не хватит. 

Между прочим, в прошлом году совершилось еще одно незабываемое событие, я впервые сел верхом на живую лошадь, и продержался в седле часа два. После этого пару дней мне трудновато было ходить, а подниматься по лестнице невозможно, невыносимо болели чресла. Во всем была виновата широкая спина моей кобылки и низко опущенные стремена. Это заставило пожилого мужчину раздвинуть колени на такое расстояние друг от друга, что и в страшных снах не увидишь. Кто-то не без сарказма заметит: ну как тебе, уроки верховой езды? Станешь джигитом?

- Джигитом? - Улыбнусь я, задумавшись о чем-то, об испытаниях, пережитых в детстве, тот мамин бойкот например, припомнится, а потом все-таки махну рукой:

- Вся эта верховая езда, господа, малая кровь, поверьте, малая кровь.