Прерванная любовь 10/10

Эпилог
(Через сорок пять лет)

Александр Бочаров 55

               "Ты обязательно прочтешь эти письма
               и возможно подумаешь обо мне.
               Радуюсь всему твоему существованию,
               не хочу верить, что я сам тебе не нужен..."

                6.1 У моря

               После описанных событий прошло сорок пять лет.
Летом я по личным делам приехал в город Сочи. Перегруженные дороги, эстакады, туннели, заполненные несущимися: машинами, кабриолетами и мотоциклами, создавали однообразие, шум, напряжение и суету.
В ревущем потоке пытался съехать вправо, к берегу тёплого моря, где вода с глубокой синевой волны веками полировала гальку. Побережье без песка и каменной крошки манило и привлекало отдыхающих.
Рядом с дорожной развязкой показалась небольшая парковка, наполовину заполненная транспортом.
Свернув с эстакады, въехал на автостоянку. Под лучами палящего солнца пристроился в тени стоящих туристических автобусов. Поинтересовался у водителей:
"Не помешаю? Как долго будете здесь стоять?"
Получив вполне доброжелательные ответы, направился в сторону галечного пляжа с волнорезами, дебаркадерами и обслуживающей инфраструктурой для летнего отдыха.
              Морской бриз, дующий после полудня с моря, остро ощущался на побережье. Низкий морской ветер пенил барашки на волнах и охлаждал разгорячённые тела отдыхающих.
Воспользовавшись платной услугой, арендовал удобный шезлонг, полотенце и расположился вдоль бетонного основания волнореза.
Морская прохладная вода взбодрила моё тело, остудила голову. В тени пляжной кушетки с навесом я почувствовал себя комфортно, соображая и планируя план дальнейшего действия на вторую половину дня. 
              Примерно через час неожиданно выключили пляжную музыку и аниматор по громкоговорителю бархатным сладким голосом извинилась и объявила:
"Уважаемые отдыхающие, работники Акционерного Общества "ЕВРАЗ Объединённого Западно-Сибирского металлургического комбината", в связи с изменением экскурсионной программы вам необходимо в тринадцать часов подойти к левому крылу теневого навеса".               
Озвученная информация заинтересовала меня, т.к. сам я родом из Западной Сибири. Шесть лет после рабфака учился в институте города Новокузнецка, а в период практики трудился рабочим на металлургическом комбинате.
Мне всегда было интересно общаться с земляками и я к часу дня двинулся в сторону аэрария, где на специально оборудованной площадке многие отдыхающие принимали воздушные ванны.


                6.2 Незнакомка

               Проходя по полосе пляжа, обратил внимание на удивительно похожую знакомую женщину из моего далёкого прошлого, когда я только что вернулся из Армии.
Присмотревшись, я почувствовал лёгкое головокружение. Внутри что-то дрогнуло и сжалось, а затем загорелось в груди и мне стало не хватать воздуха. 
Я присел на свободный пустующий лежак, чтобы отдышаться и перевести дух.
Без всякого сомнения, это была или она, что невозможно за давностью лет, или её близкая родственница. Иного и быть не могло, ибо таких двойников в природе вообще не существует.
Придя в норму, я начал внимательно рассматривать женщину, не привлекая к себе особого внимания.
Явное совпадение и лица, и тела взбудоражило мою память, от которой не было покоя ни днём, ни ночью.
Даже во сне мне иногда снятся яркие события из прошлой жизни. Буквально на минувшей неделе в полудрёме мне пришлось ... сдавать экзамен за восьмой класс по русскому языку.
На этом коллоквиуме учительница Лукьянович-Лепёхина Анна Георгиевна, в кругу учеников получившая прозвище "Лепёшка", пытала меня:
"Расскажи о знаках препинания при сравнительных и деепричастных оборотах."          
               У кромки берега стояла молодая женщина тридцати девяти-сорока лет, с правильными и симметричными чертами лица, без следов макияжа. Возможно, если что и было, то всё смыло морской водой при купании.

В глаза бросался открытый лоб с крупной веной выше переносицы. Прямой пробор русых волос посередине головы подчёркивал круглое лицо, делая его более мягким и нежным.              
Нехватка острых углов у такого типа лица не столь заметна. Однако образ выглядел довольно стильным и элегантным.
Чуть-чуть изогнутые брови, большие выразительные глаза, прямой, слегка удлинённый носик, круглый подбородок и сочные пухлые губки подчёркивали привлекательность и необыкновенное обаяние молодой женщины.
Округлая сексуальная грудь, широкие бедра и утончённая талия колоритно дополняли красоту тела.           
               Разглядывая знакомые черты лица из давно ушедшего от меня прошлого, где было очень много: смеха и радости, грусти и тоски, любви и дружбы, грязи и пошлости, я понемногу успокоился и решил не торопить события.
С большой долей вероятности был уверен, что вот эта, пока незнакомая мне женщина либо жила в Осинниках, либо там живут или жили её родственники.


                6.3 Немного из прошлого

               Где-то совсем рядом из радиоприёмника зазвучала песня в исполнении Надежды Бабкиной и Владимира Назарова:
"На перроне старого вокзала
Я в толпе людей тебя узнала,
А с тобою женщина стояла
В платье цвета чайных роз.
Ты почти совсем не изменился
С тех далеких пор, как ты женился,
Только ранний иней появился
В русом золоте волос..."
Вдоль береговой линии проплыли два дельфина, играя и забавляя друг друга в синих прибрежных волнах Чёрного моря.
Их шаловливое поведение безмерно веселило и до лёгкого опьянения волновало моё сознание. Двухметровые афалины выпрыгивали из воды, резвились и кричали, не испытывая никакого страха перед окружающими людьми.
               Менее чем через минуту я полностью восстановился и вошёл в свой обычный жизненный ритм.
Мои решения и выводы были настолько стремительны, что даже не успела закончиться песня в жанре шансона:  
"Вот и встретились, вот и свиделись
На перроне вчерашнего дня,
Вот и встретились, вот и свиделись
По капризу судьбы ты и я."
Мыслительные процессы, как всегда, заработали в форме суждений и умозаключений, выстраивая в голове логическую цепочку. Таким образом, эта незнакомка ни кто иная, как внучка Татьяны Кукановой, любимой женщины Николая Савельева.
В последний раз я видел Татьяну Васильевну в далёком 1974 году, через год после её развода с мужем. Она попросила меня съездить в Прокопьевск за урной с прахом Николая Савельева.
За солидное денежное вознаграждение влиятельный "вор в законе" тридцативосьмилетний Вазген Нерсисян (Взго), пользующийся большим авторитетом в криминальном сообществе, организовал поиск и конкретную работу в этом сложном деле.
Поначалу было непонятно, где казнили "Неумытого", так как в Кузбассе, кроме Прокопьевска, осужденных расстреливали в Кемерове, Мариинске, Тисуле, Ягуновке и Темиртау. 
Были задействованы влиятельные и знающие специалисты, которые "нарыли" в этом вопросе конкретную и необходимую информацию, определили место и дату захоронения, нашли табличку с номером, установленную над гробом усопшего Николая Савельева.
В осиновой роще, за развалинами старого кирпичного завода, люди Нерсисяна нелегально эксгумировали тело " Неумытого" из братской могилы и в моём присутствии в печи для обжига кирпича провели  кремацию Николая Савельева, казненного в пятницу, 15 сентября 1972 года...


                6.4 Сибиряки
         
               В громкоговорителе, установленном на пляже, что-то зашумело, заскрипело, а  затем с особой мощностью и силой появилось звучание, присущее трещанию в жёстких тонах.

Через мгновение мужской драматический баритон начал настраивать голосовое сообщение:
                "Алло, алло, ... раз, раз, два, три..."
Спустя минуту заговорили бархатно-приятным женским голосом:
                "Внимание! 
Гости, отдыхающие с "Запсиба", из города Новокузнецка!
Вас ожидают представители Администрации гостевого комплекса "Морская звезда" у левого крыла аэрария."
                В назначенное место я пошёл следом за земляками из Сибири. Их собралось не более двадцати человек, но знакомых лиц среди присутствующих не было.

Бить баклуши в жару на берегу южного моря в обеденный перерыв — не очень приятное занятие. Поэтому в ожидании единственной незнакомки я направился к ближайшему кафе и заказал в стеклянной креманке мороженое со вкусом нуги, с карамельным соусом и кусочкам миндаля.          

Чувствовал себя вполне сносно, так как находился под уютным навесом общепита и имел возможность созерцать всё происходящее вокруг.
Около аэрария небольшая суета со временем сменилась на конструктивные разговоры. Все были в сборе и обсуждали текущие проблемы.

Отдельные отрывки их разговоров доносились и до меня. Я понял, что их поездка в Сочинский дендрарий переносится на завтра, а на сегодня заказан обед в кафетерии на тридцать две персоны с последующим отдыхом на пляже или свободным шопингом.
Объявили, что в семнадцать часов с автостоянки отправляется автобус в гостевой комплекс "Морская звезда".
               "Уважаемые отдыхающие!
Убедительная просьба не опаздывать и не задерживать отправление автобуса!"
Это была последняя фраза девушки с приятным бархатным голосом из громкоговорителя.
               Пока мои земляки обедали в соседнем зале кафе, я рассуждал о характерах, нравах и обычаях Сибиряков.

Человек, наделённый большим жизненным опытом, почти всегда сможет отличить Сибиряка от жителя Урала, коренного москвича, степняка с Дона или уроженца Кубани.

Огромную роль в формировании "сибирского характера" сыграл суровый климат, который привил жителям стойкость, выносливость, терпимость и самостоятельность.

Сибирь — это край, где очень много земли и мало начальников, хотя в последнее время они и там плодятся, как тараканы.
В отсутствии государственных чиновников, до которых более трёх-четырёх часов езды, у Сибиряка была возможность "проявить себя во всей красе".
В некоторых населённых пунктах имелись определённые общие черты, присущие людям, живущим в частном секторе. Суровый климат и тяжёлая работа сплачивали их, так как на Севере трудно выживать в одиночку.
Взаимопомощь в Сибири - это естественный элемент быта. Родственники и знакомые помогали друг другу, летом косили сено, а в сентябре "всем миром" на пашнях копали картошку. 
Перед соседями не считали копейки и не жадничали, делились мясом и салом со свеже-разделанных, забитых домашних животных.
Однако нельзя сказать, что за Урал ехали только с надеждой "найти райскую землю", тем более, что в европейской части России Сибирь зачастую считали своеобразным тупиком цивилизации.
                Сибиряки всегда любили народные праздники с возлиянием и обильным застольем. У большинства шахтёров водились деньги, а рядом с ними жили родственники, друзья, коллеги.

Долгими зимними вечерами они собирались вместе и вели разговоры, пили водку, обильно закусывали, пели задушевные песни и под шумок нежно и ласково ... щупали: чужие упругие груди, тугие бёдра и крепкие задницы соседушек, пробегающих мимо с закусками и пустой посудой ...
У Сибиряков в разгаре застолья поведение в основном весёлое и разухабистое.
Уверенный тон голоса, свободная манера общения, игривое настроение и многое, многое другое подкупает собеседника и внушает ему доверие.
Но бывают переборы и непредвиденные срывы!
Иные горемыки напивались "до поросячьего визга", устраивали мордобой с кровопусканием из носа. Ломали всё, что попадалось под руки, рвали рубашки или нательное бельё, рыдали, плакали, а потом смеялись.
Таких бунтарей брали на заметку и в следующий раз их не приглашали в гости.
Гулять, так  гулять!
Почему бы не покутить?!
               Например, в Осинниках "День Шахтёра" каждый год праздновали с размахом!
Особенно в советское время, когда на пароме группами переплывали через Кондому в зону отдыха "Черёмушки"'. Рабочими коллективами организованно выезжали на базы отдыха у озёра Калтарак и там гуляли.


                6.5 Мир тесен

                Я пишу, но не могу сказать,
                А ещё труднее что-то сделать.
                Боже, время дай, чтоб дописать,
                Отче, счастье подари доделать!
                (Алёша Крылов)            

                Продолжая думать о своих земляках, поймал себя на мысли, что не сибиряки отзываются о Сибиряках лучше, нередко с восторгом, чем сами Сибиряки о себе; такое присутствует в характере моих сородичей!

В Сибири никогда не было крепостного права, давившего на человека и физически , и морально. Земли было вдоволь; сколько хочешь, сколько можешь — бери и обрабатывай.

С такими мыслями я продолжал ожидать свою незнакомку из Сибири.          
                И вот Она вышла из кафе одна и прошла мимо меня в летнюю беседку. От её влажных волос под широкополой шляпой и шифонового платья, в ярких маках, исходил тонкий цветочный парфюм солнечного поцелуя, который идеально подходил для жарких летних будней.
Он помогал ей переносить жару и дарил приподнятое настроение. Едва уловимый, ненавязчивый букет, словно морской бриз, обволакивал своей чистотой и свежестью.
                Я обратил внимание, что молодая женщина придерживается негласной традиции любителей косметики — летом аромат должен быть лёгким, освежающим и не приторным.

Её необыкновенный, свежий и волнующий запах, можно сравнить с долгожданным проливным дождём в знойный летний день на южном взморье.

Благоухающие цветочные нотки: магнолии, жасмина и жимолости, влекли и добавляли таинственности обладательнице чудесного аромата.
Штрихи бергамота и гальбанума усиливали прекрасное ощущение натуральной, хрусткой зелени. Изумительное благоухание прелестного женского образа завершал букет ноты амбры и белых мускусов, удивительно действовавших на мужчин.
Я осмотрелся, осмелел и ринулся ... по запаху в сторону беседки.
               В красных сабо на высокой платформе незнакомка выглядела выше среднего роста; жёлтая пляжная сумка в тон шляпы, гармонично сочеталась с янтарными бусами; элегантные, чёрные солнцезащитные очки, один из главных предметов гардероба, завершали потрясающий стильный образ женщины.

После дружелюбного приветствия, я почтительно извинился и задал пару вопросов, мало понятных для ... не земляков:
"Прошлым летом сильно ли обмелела Кондома около станции Кандалеп?
Давно ли Вы были в районе Стройгородка, где протекает речка Елбань?" 
                Женщина машинально сняла тёмные очки, внимательно посмотрела на меня и тихо ответила:
"Видно, что Вы давно не были в Осинниках.
Кондома обмелела, Стройгородок в развалинах, лишь Елбань, как и прежде, впадает в Кандалеп".
               Я предложил безобидную игру, решив немного повыпендриваться перед красивой  женщиной, создавая имидж загадочного, таинственного мужика.
Сделал паузу и рубанул наотмашь, через плечо:
"Ваша бабушка, Татьяна Сергеевна, жила на улице Уральская?"
               Наступила зловещая тишина;  землячка отодвинула в сторону пляжную сумку на широком подоконнике обрешетки беседки, одарила меня не слишком дружелюбным взглядом и прямо спросила:
"Кто Вы и зачем врываетесь в мою личную жизнь?!"
              "Я жил по переулку Островского и хорошо знал Вашу бабушку и Николая Савельева, которого расстреляли осенью семьдесят второго года.

Свои последние письма из одиночной камеры смертников он, по этическим соображениям, отправлял для своей любимой, но замужней женщине, через меня".
              "Вы — Александр Бочаров... Много слышала о Вас ... , как в октябре 1980 года раз и навсегда уехали из Сибири, как Вас многие годы безуспешно разыскивали родственники и многим казалось, что Вы исчезли из жизни навсегда.

К своему большому сожалению, ни одну Вашу фотографию не видела.

А меня зовут Настя".
               Приятное тепло потекло в мою душу от понимания того: что я нашёлся, что не канул на тот свет раньше времени.

Что-то задорное, весёлое и смешное пронеслось через моё сознание; все-таки это не они, а я их нашёл.
               Мы разговорились; Анастасия поведала мне о жизни бабушки, которая развелась с мужем и занялась своими детьми. Работала в школе и на своём огороде; на деньги, оставленные Николаем, выкупила его тело, кремировала и похоронила на Елбанском кладбище в одной могиле с его мамой — Савельевой Матрёной Дмитриевной.
На оставшиеся деньги заказала надгробие.
Мастера из мрамора создали застывшую в скульптуре скорбящую мать, опустившую голову над бездыханным телом убитого сына.
Выгравировали фамилии, имена, даты рождения и смерти.
Ниже сделали надпись: 
"Сынок, никто не смог тебя спасти..."
               Рядом — небольшой барельеф с голубем; ведь в народе говорят, душа подобна птице, стремящейся в небеса. 
Композиция с голубем олицетворяет любящее сердце, которое “отпускает” душу, хотя само при этом разрывается от боли и разлуки. 
Памятник на могилу в виде сердца и улетающего ввысь белого голубя — самое красноречивое выражение любви к усопшему.
Это трогательное и сокровенное оформление надгробия, словно крик души, последнее признание человека в своих чувствах, запечатлённое в камне, как глубокая боль.

Такие надгробные памятники ставят в память о самых близких и любимых:
"Душа подобна птице —
Взлетает и парит.
Но к небу не стремится,
Когда крыло болит.

Тогда, комочком боли,
Свой клювик опустив,
Ждет кротко Божьей воли,
Обиды все простив."                             
               Я довольно скупо рассказал о себе, а затем поделился своим увлечением:
"Хотел сотворить заметку воспоминаний о невинной, чистой, школьной любви двух молодых людей, но на "выходе" появилась трагедия, слегка задевающая души ... пожилых читателей.
Да, воспоминания о любви молодого парня к девушке с соседней улицы мною написаны; их чувства тронули душу, но совершенно не вызвали слёз огорчений и не отложили камень на сердце.
Однако удалось передать то, чем жила молодежь того времени в небольшом шахтёрском городе Осинники на юге Западной Сибири."
                Анастасия с интересом выслушала меня и спросила:
"Кто эта пара?!"
Проницательность и догадливость Насти меня поразила:
"Эта пара — любящие сердцА. Они — мои старшие друзья из навсегда ушедшей молодости: Николай Савельев и Уланова Татьяна.
В школьные годы всегда была любовь. Да ещё какая! Ревность, счастье, боль жгучая, как крапива в придорожных канавах или в глубоких оврагах. Всё там есть!

Не люблю говорить об этом!

Почему?

Просто не с кем обсуждать эту тему!

Мои юношеские воспоминания пока не затёрты новыми и это даёт возможность говорить и писать правду".

               "Я Вас прекрасно понимаю, сейчас практически некому довериться, даже многие родные и близкие не годятся для таких дискуссий.
Александр, вижу и слышу Вас впервые, однако то, что заочно узнала про Ваши конкретные, скромные дела, сделанные для моей любимой бабушки, дают мне надежду и веру в налаживании добрых, порядочных отношений между нами.

Может быть Вы не согласны со мной?"
               Параллельно с разговором, внимательно наблюдал за происходящим на Черноморском побережье.
После обеденной суеты, отдыхающие с лежаками, шезлонгами и прочим инвентарём, пытались занять более выгодные места вдоль пляжной кромки, чтобы морские волны не смыли надувные круги, мячики, обувь, сумки и палки для скандинавской ходьбы.
Со стороны мне было интересно рассматривать всё это, ведь в такой ситуации каждый человек проявляет определённые черты своего характера: кто-то долго мудрит, иной — неуклюжий, как увалень, а другой "тюха-матюха" — простофиля.

Злобные, хитрые и лукавые выделяются особенно: у них худые животы, но высокая активность.        
               Настя ждала ответа и я прекратил свои наблюдения. Последнее высказывание Анастасии привело меня в приятное расположение духа; я был доволен похвалой и отзывом о моих делах.
Молодая, красивая женщина предлагала мне дружбу, а что может быть лучше этого для нормального мужика:
"Настя, мир тесен; мы встретились чисто случайно. Можно сказать, что я нашёл Вас и рад этой встрече! 
Мне хочется общаться с землячкой, знающей то, что испытывал я и мои друзья в далёкой, давно ушедшей юности.
Ваша красота и молодость увлекает мужчин, к тому же Вы — приятная собеседница.
Без всяких сомнений, согласен на дружбу с Вами!"
                Настя посмотрела на меня, улыбнулась своей лучезарной улыбкой и поближе подошла ко мне:

"Я родилась через пять лет после трагических событий, описанных Вами. Моё детство было беззаботным и радостным в кругу семьи мамы и папы.
Бабушка Таня на весь период летнего отпуска забирала меня к себе домой, где я помогала ей по хозяйству и фактически жила там до осени.
Я хорошо познала жизнь сверстников, живших на улице Уральская и в районе бывшей шахты № 9; с бабой Таней вечерами работали на огороде и в саду.

В её изумительном палисаднике мы выращивали прекрасные цветы, которые благоухали до первых заморозков, а в иные годы и до конца сентября.
Прохладный воздух, наполняемый нежным, тонким и радостным ароматом разных цветов, потоком врывался в открытые окна уютного маленького домика бабушки.
                От ребят с соседних улиц и дворов впервые услышала про "Неумытого". Играла с подругами на недостроенном, заброшенном подворье Николая Савельева.
Добротный, высокий фундамент, облитый смолой, стоит до сих пор, как память о человеке, ушедшем в мир иной. В период обильных дождей он переливается бликами на солнце, как свежий скол от глыбы чёрного угля.
После расстрела Николая, государство конфисковало его подворье и выставило на свободную продажу, но желающих купить этот участок не нашлось.
Потом начались обвалы и провалы земли, соседних домов в пустоты из-за выработанного угольного пространства. Необходимость продажи конфискованной недвижимости отпала сама собой.
Кругом всё разваливалось, разрушалось, проваливалось под землю, лишь участок и фундамент Николая Савельева стоял и стоит до сих пор, как крепкая стена бастиона Кобринского укрепления Брестской крепости.

На огороде Николая росла сочная, хорошая трава и дед Макар каждое лето косил её для своей бурёнки.
               Бабушка за год до своей смерти многое рассказала мне про свою любовь и чувства к Николаю.

Она любила его по-особенному всю свою жизнь, с юных лет до самой смерти.
Сможете ли Вы, мужчины, понять это?
Довоенные годы и всю войну Таня училась с Колей в одной школе, но в параллельных классах.
Николай умело ухаживал за ней. Оберегал от сверстников-проказников, хотя сам был "сорви-голова" и мог поставить на дыбы добрую половину школы.

Был способен и вторую часть школьников перевернуть с ног на голову, но старшеклассники запретили это делать.
               Зимой Николай Савельев возил мою бабушку Таню в школу и из школы на саночках с полозьями, отделанными медвежьей шкурой. На время уроков оставлял санки в подсобке у истопницы тёти Глаши. Если у Тани раньше заканчивались уроки, то Коля убегал с занятий и отвозил её домой.

Летом катал на багажнике немецкого, трофейного велосипеда; подружки умирали от зависти.
Видимо эта людская зависть своей отрицательной энергией и разъедала всё то хорошее, что делал Коля для Тани.
                Родители девушки нА дух не переносили такого ухажера, который держал в "ежовых рукавицах" прилежных и послушных учеников, будущих бухгалтеров, электриков, ботаников, геофизиков, инженеров, шахтёров.

Мама запрещала дочери дружить с хулиганом, чинила всевозможные препятствия для их встреч и свиданий.
                Однако девушка чувствовала всей душой, что когда "отпетому хулигану" протягивала свою девичью, тёплую руку, то Николай преображался на глазах; он становился покладистым, добрым и внимательным к ней и к окружающим.
Жар её маленьких ладоней утешал его беспокойное сердце и отзывчивую душу. Он внешне оставался таким, как и прежде, но внутри согревался от искр девичьей благожелательности, ласки и нежности.
Взаимная вспышка чувств и эмоций укрепляла их дружбу и способствовала очередным встречам для более нежных общений. Им было не скучно вдвоём, общие интересы сближали их ещё сильнее, вызывая новое желание проявлять чуткое внимание друг к другу при полном взаимопонимании.
               Бабушка Таня за месяц до смерти передала мне маленький, кожаный ридикюльчик с письмами Николая Савельева:
"Здесь частица его души. Он так прекрасно изложил свои чувства ко мне перед расстрелом. Я бы так не смогла, хотя каждое слово Коленьки — это моя невысказанность.
Было бы подло и пошло уничтожить эти чувства, изложенные на листках бумаги.
Я передаю письма тебе; когда умру, можешь их прочитать.
Сохрани до конца своей жизни, а там ... будет видно".
Баба Таня пережила Николая Савельева на сорок лет и умерла в сентябре 2012 года, когда благоухали цветы в её чудесном палисаднике ".
               Через полгода после нашего знакомства, по моей просьбе, Анастасия передала мне ксерокопии последних писем Николая Савельева, которые я выборочно, как автор воспоминаний "Держи своё слово", опубликовал в последующих двух Главах.


                6.6 Письма из камеры смертников

               Чтобы попытаться выйти из депрессии и не сойти с ума, в ожидании казни, "Неумытый" сам себе ... писал письма от любимой Татьяны.
 Отрывки из писем Татьяны, написанные ... рукой Николая Савельева:

                "Здравствуй, Коленька!
Сегодня такой тёплый, солнечный день. Я успела собрать малину в нашем уютном маленьком огороде, где высаживали вместе: черёмуху, две яблоньки, три груши, крыжовник и чёрную смородину.
Всё растёт и плодоносит прекрасно! Весной известью побелила стволы деревьев, перекопала и сделала небольшие лунки для полива. 
Наш сад цвёл белым, желтым и розовым цветом; вокруг пахло цветочно-карамельным ароматом! Да так здорово, что от запахов приятно кружилась голова... 
Как в тот первый раз, когда ты меня поцеловал своими сладко-нежными губами, отчего я поплыла в ... светлую даль, где нет туманов, росы и дождей. Но я была вся мокрая от чувств любви к тебе.
Помнишь ли, ты, это, мой родной, близкий, любимый?
Минуты, часы, дни, проведённые с тобой радовали и ласкали душу. Мне уже тогда казалось, что нет никого счастливее меня на этом свете! 
Как восхитительно и здорово тонуть в глубине твоих прекрасных, бездонных, голубых глаз; видеть красивую, светлую, лучезарную улыбку; прикасаться и замирать от восторга, прижимаясь к твоим широким плечам.
               Любимый, не могу представить себе, что бы делала без тебя на этом свете?
Мне было приятно чувствовать себя слабой и нежной рядом с таким смелым мужчиной, как ты. 
Да, да, именно с тобой моя жизнь стала намного ярче и интереснее. Я чувствовала и понимала, что ты рядом, такой мужественный, умный, весёлый и родной. 
Мы, как две половинки одного целого, гармонично дополняли друг друга, многое знали о своих желаниях и мечтах. Когда мою тёплую руку ты сжимал своей крепкой руке, я понимала, что вот так, рука об руку, мы вместе сможем прошагать всю жизнь и никогда не пожалеем о своём выборе. 
Мне приятна твоя лёгкая небритость и взъерошенность волос. У тебя серьёзный взгляд, когда ты занят работой, а задумывая какую-либо шалость, — в глазах появляются задорные искорки с блеском от ярких, далёких звезд.
               Коленька, все мои мысли заняты тобой; люблю, люблю, мой хороший..."
                
                г. Прокопьевск, СИЗО,
                левое крыло подвала,
                одиночная камера смертников.
                23 июля 1972 г.

               "Коля, как ты далеко и солнышко для меня не светит, птички не поют; даже любимые, яркие цветы сегодня меркнут и не радуют красотой.
Возвращайся поскорее милый, единственный и родной!
Давно хотела тебе сказать, что ты мне очень дорог и будешь таким до тех пор, пока не родится наш сын, изумительно похожий на тебя.
И тогда вас будет у меня двое, таких родных и близких.

Это я говорю на всякий случай, если ты потерял веру в мои чувства.

С утра сердце выпрыгивает из груди от желания увидеть тебя. Может быть и ты ощущаешь подобное, тогда скорее спеши ко мне.

Приятно осознавать, что хотя ты сейчас далеко, но думаешь обо мне и с нетерпением ждешь встречи. 
               Любимый мой, дорогой Коленька, никогда не сомневайся в моей искренней любви к тебе. Если даже расстались мы с тобой ненадолго и ты скоро вернешься домой, помни, что моя любовь способна согревать тебя на расстоянии..."

                г. Прокопьевск, СИЗО,
                одиночная камера смертников.                
                30 июля 1972 г.

       
                6.7 Накануне казни

               Приговоренный к высшей мере наказания, в ожидании расстрела, в подвале одиночной камеры Николай Савельев думал о ближайшей смерти и о возлюбленной:
"Совсем скоро я исчезну из этой жизни и мы больше никогда не увидимся, но напоследок хочется сказать тебе то, что не успел, что-то очень важное.
Думаю написать длинное письмо или записку в одно слово.
Возможно, что напишу и то, и другое, но не отправлю, буду складывать в небольшую стопку, а потом поднесу к огню и сожгу.
Хотя, кто мне позволит зажечь пламя в камере смертников?
Ветер унёс бы пепел, а вместе с ним и боль, которая внутри меня..."

                Первое и последнее письмо Николая Савельева ... Татьяне перед расстрелом:

             "Таня, здравствуй !
Вот и наступило время нашего расставания; нет, не сегодня, но завтра меня расстреляют. За годы, проведенные в одиночной камере, я перестал ожидать своей смерти разумом, я её чувствую нутром. 
По шагам узнаю, кто идёт ко мне.

Всё, что мог и хотел сделать для своего помилования уже сделал. Пуля поставит последнюю точку в моей истории...
                Перед выстрелом в обморок не упаду, в конвульсиях не забьюсь, пощады не попрошу, плакать не буду; я уже давным-давно готов к казне. С момента приговора прошло два года, за этот период смирился с мыслью о смерти.
                Знаю, что выстрелят сзади, в затылок, наповал. Они научились этому, опыт есть. Только для меня такая "процедура" будет первой и последней в загубленной жизни.
Почему я зарезал того мерзавца?
Он не держал своего слова, обдирал тех, кто жил на заработанные рубли от получки до аванса, кто с сентября по май топил печки дровами и углём, чтобы обогреть свои семьи в жалких лачугах.   
                Я влюбился в тебя в четырнадцать лет, сейчас мне тридцать девять; двадцать пять — позади, будто прослужил в ... царской Армии полный срок.
Не целовал, не обнимал, не ходил на свидания, однако чувствовал ... своим воображением твою душу и красивое тело. Не мешал жить с мужем, не приставал, не домогался; временами уходил по этапу на лесоповал, думая о тебе.

Может быть так и лучше, — не суетиться и не мелькать около твоей семьи?
                Эти многие годы ты была рядом со мной: в выходные и в будни; в беде и в радости; в счастье и в горе. Даже, когда меня, сбежавшего из колонии, грызли волкодавы на сырой, таёжной земле, я просил Бога о спасении себя с мыслями о тебе.
                Как будешь жить без меня? Не знаю!
Мне было очень стыдно, но я это сделал; четыре года назад перевёл на твоё имя двадцать тысяч рублей, — по одной штуке за каждый год. Это долги, которые мне частично вернули, а остальные я им простил.
Не стесняйся, бери и трать их как будет угодно. Книжку тебе принесёт голубятник Шурка с переулка Островского, когда вернётся из Армии.
Не обижай меня перед смертью, последнюю просьбу надо выполнить..."

               "Неумытый" пожелал после смерти оставить малый след от своей жизни, он решил сделать добро единственной, любимой женщине, греющей его душу на протяжении двадцати пяти лет.
Савельев свернул треугольником исписанный лист бумаги и написал адрес:

Кзыл-Ординская область,
г. Ленинск - 8,
в/ч 44275,
Бочарову Александру.

Положил в сторону огрызок карандаша, присел на корточки около каменной стены подвала, сжал свою голову руками.

               После отбоя Николай снял мягкие войлочные чуни смертника и, свернувшись калачиком, прилёг на тюремные нары.
Вокруг наступила страшная мёртвая тишина, которая сдавливала сильными тисками всё его тело; стало душно, голова налилась свинцом и бессильно упала на подушку:
               "Надо, всё-таки надо, закончить письмо Татьяне, как-то ласково; подобрать нежные, тёплые слова. Но как это сделать, когда холодное дыхание смерти, её страшный призрак неотступно стоит перед моими глазами, трудно и почти невозможно думать о другом?
Ночь! Сколько она приносит мучений — трудно передать словами. Уже далеко за полночь, пора спать; они ночью не придут".
               Савельев не уснул, в его голове сумасшедшим бредом мелькали мысли, а к утру он весь поседел и стал белым, как лунь...