Оборотень в Берне 10/10

Здесь в Берне все было так похоже на его собственную планету Палмер, расцветавшую каждое утро под зелеными лучами Дорра, огромного светила там далеко на краю Галактики – и река Ааре, почти замыкавшая свою серебристую петлю вокруг нижнего города, и улицы через реку словно уснувшие в наступившем предзимье с домами и башнями в часах и барельефах, и люди отстраненно приветливые хоть и немногословные, и бесшумный транспорт, наполнявший город сдержанной деловитостью. И, конечно, Альпы, порой далекие, пропадавшие в сизом осеннем бесцветье, а порой сверкающей стеной нависавшие над городом как напоминание о другой жизни, простой и возвышенной хоть и лишенной привычного городского комфорта и определенности...

 Девушки-портье в отеле, постоянно вскакивающие при виде его с дежурным восторгом “Have a nice day, Sir!” и еле заметным ожиданием ответной благодарности, были на редкость расторопны и предупредительны, пытаясь сделать его жизнь в Берне по возможности интересной и насыщенной маленькими этнографическими открытиями и в то же время не лишенной и некоего подобия домашнего тепла и уюта. Одна из них, синеглазая Элен Вест (так было указано на табличке), встречавшая его в день приезда, была, как ему казалось, расположена к нему больше других, монастырски серезная и аскетичная хотя и с неопровержимыми свидетельствами бурной ночной жизни на усталом тонком лице, но жизни проводимой где-то за пределами отеля...

 Он гулял по Берну, спускался от университета в город дорогой, по которой некогда ходил Альберт Эйнштейн, проходил мимо здания, где он работал и где теперь была почта, шел дальше, пил кофе на Bundes-Platz. Он пробовал затеряться в толпе, но не мог потому как был слишком заметен, сед и смугл и не по здешнему одет. Он исходил по многу раз весь этот полуостров, очерченный сонной Ааре в ее добротном каменном ложе, бывал подолгу на ее высоких мостах, склонялся к перилам, глядя на медленно движущуюся осенне-прозрачную воду...

 С одного из них он как-то разглядел велосипед, лежащий на самом дне. Bместо монетки, брошенной на память, задумчиво улыбнулся он себе и пошел дальше к Саzino-Platz. Там внизу под другим мостом опять была Ааре, но теперь с дамбой, делившей ее почти пополам - здесь она стекала вниз из канала к прежним своим диким берегам. Он миновал мост, пройдя мимо витрины с разноцветными персидскими коврами, и стал было подниматься в гору всю в добротных кирпичных виллах, но потом, словно получив какой-то знак, резко повернул назад и, поискав глазами солнечные пятна средь наступающего зимнего вечера, выбрал ратушную площадь на противоположном крутом берегу и двинулся туда. Там он долго стоял, задумавшись и озираясь вокруг. В парке перед ратушей гулял народ, бегали дети, взрослые пили глинтвейн на остекленной веранде, а внизу под отвесной стеной снова была река и, похоже, река была повсюду. Его все время радовало и удивляло солнце после сумрачной озерной Женевы и порой ему казалось, что он вернулся на Палмер и ведет теперь свою прежнюю достойную и открытую жизнь...