Сказка о мышином полотне 10/10

Туман, что ночь для путника. Дорога,
Меняя прихотливо очертанья,
Ведет порой в места совсем иные, 
Чем те, куда он шел по ней. А в море,
Не видя лун и солнечного круга,
Легко уплыть в азарте рыбной ловли
Так далеко от берега, что остров
И вовсе может скрыться. Мудрено ли,
Что жители всего архипелага
К туману относились как к помехе
В делах привычных. Оставаясь дома,
Они пережидали, как ненастье,
За окнами клубящиеся тени.
И уж совсем несладко приходилось
Ночной порой на острове Хоране,
Когда туман скрывал из вида луны
И застилал знакомые созвездья.
Тотчас все проторенные дороги,
Ведущие обычно к нужной цели,
Волшебными внезапно становились.
Кто знает, где тогда блуждали люди,
Которые, внезапно исчезая,
Порою возвращались через годы,
Как им казалось. А на самом деле,
Едва верхушек гор касалось солнце
И таяла туманная завеса,
Пропавший находил себя в том месте,
Где был застигнут белым наважденьем.
Он брел домой, но в сердце начинали
Звучать слова, обрывки странных песен.
И наступал черед воспоминаний.
Их разноцветный камушек ложился
Где надлежало быть ему в мозайке.
Со временем чудесные рассказы
Все множились. Одна из тех историй
Случилась с пастухом Капу Дадашем.
Он ночью возвращался с дальних пастбищ
В свою деревню. И когда туманом
Укрыло все, не очень испугался.
А ждать решил, куда его отправит
Теперь волшебной ставшая дорога.
Меж тем вокруг повеяло прохладой.
Туман чуть поредел. И стало видно,
Что все деревья странно изменились.
Капу Дадаш себя увидел рядом
С огромною отвесною скалою,
С подножия покрытой изумрудной
Пушистою и мягкою травою.
Капу Дадаш внимательней вгляделся.
И понял вдруг: гора – обычный камень,
Поросший мхом. Деревья – это травы.
А сам он, оставаясь на дороге,
Уменьшился и стал величиною
С ладонь ребенка. Меньше также стали
Его одежда, посох и котомка.
Вдруг позади себя пастух услышал
Какой-то странный шелест. И внезапно
Под ним легла струящаяся лента
Тропы чудесной. Вся переливаясь,
Она бежала в глубь зеленой чащи.
Капу Дадаш последовал за нею.
Спустя немного времени, он  вышел
На ярко освещенную поляну.
К пологому холму тропа стремилась.
В котором был, украшенный камнями,
Покрытыми затейливой резьбою,
Вход в подземелье. И туда нырнула
Тропа, что привела Капу Дадаша.
И он опять последовал за нею.
Подумав: «Раз есть вход, то есть и выход».
Сначала темнота его накрыла.
Лишь слабое свеченье под ногами
Позволило немного оглядеться.
Он понял, что идет по коридору
И в глубь холма спускается полого
По каменным восьмиугольным плитам.
А звук шагов рождал в его глубинах
Нескоро затихающее эхо.
Пастух шагал и думал: «Как некстати
Он, возвращаясь с пастбищ отдаленных,
Не взял с собой ни факела ни свечки.
Они сейчас бы сильно пригодились.
Но нет, так нет». И тут пастух споткнулся,
Увидев, что его предстало взору.
Пред ним ворота были городские,
Точь в точь как , как наверху, но много меньше.
Как будто те, кто строил этот город,
А после жил в нем, ростом ненамного
Своим превосходил Капу Дадаша,
Который был сейчас не больше мыши.
Пастух вошел в открытые ворота.
За городской стеной белели башни.
Поодаль шли дома. Их кровли были
Покрыты красноватой черепицей,
А стены разукрашены узором
Причудливо сплетаюшихся  линий.
Но тишина, объявшая весь город,
Была не просто сонной тишиною,
Которая обычно наступает
С приходом ночи. Гулко раздавались
На мостовой шаги Капу Дадаша.
Но не в одном окошке свет не вспыхнул.
Не скрипнули ворота. И собаки
Или другие стражники покоя 
Ночного не откликнулись на эту,
Казалось, оглушительную поступь.
Приблизившись к домам, пастух увидел
Почти у всех распахнутые двери.
И под какие кровли ни входил он,
Нигде не отыскал он и намека
На то, что здесь хоть кто-нибудь остался
Из местных обитателей. Пустынным
Лежал пред ним красивый этот город.
Капу Дадаш в раздумье возвратился
К воротам городским: «Вот бы узнать мне,
Кто этот город выстроил? И где же
Все жители его? Что побудило
Их, бросив все, дома свои покинуть?»
Но прежде чем пройти через ворота,
Пастух решил еще полюбоваться 
На дивный город. А когда он снова
К  воротам повернулся, то увидел,
Как дверца, что была в одной из башен,
Невидимой рукою отворилась.
Внутри вели куда-то вверх ступени.
Капу Дадаш решил по ним подняться.
И вскоре оказался в помещенье,
Что было предназначено для стражи.
Сейчас оно, однако, пустовало.
Лишь на столе, который, как казалось,
Сработан был из черного базальта,
Лежала флейта, холодно мерцая
Неяркою кометой в темном небе.
Капу Дадаш не в силах удержаться
Взял флейту в руки. И едва успели
Пролиться в ночь чарующие звуки,
Одна стена, где не було проема
Оконного, внезапно осветилась, 
Молочным, нет, почти жемчужным светом.
И перед ним, как в древнем храме Айдан,
Во всем великолепии волшебном
Вдруг потекли прекрасные картины,
Рассказывая о произошедшем.
… Богиня САймач чудный плащ имела.
Он соткан был из столь воздушных нитей,
Что, если бы богиня вдруг решила
Его подбросить в воздух ранним утром,
Он к вечеру бы лишь земли коснулся.
Прекраснее наряда трудно было
Представить. И на всем архипелаге
Завидовали ей другие боги.
Но, видно, нет предела совершенству.
И САймач  новый плащ себе решила
Сшить, чтобы было в чем покрасоваться
На празднике лесном у храма Айдан.
Сначала предстояло сделать пряжу.
А после полотно из пряжи выткать.
Такое, чтоб прозрачностью своею
Оно напоминало летний дождик.
Сперва богиня к людям обратилась.
Но грубыми их руки оказались,
Для тонких, и почти неощутимых,
И видимых едва волшебных нитей.
И Саймач позвала мышей на помощь,
Пообещав им щедрую награду.
На зов ее хвостатые малютки
Явились. И работа закипела.
Так быстро лапки их перебирали
Волшебный пух и сотканную пряжу,
Что всем, кто заставал их за работой
Казалось, будто взялись мастерицы
Играть на музыкальных инструментах,
Невидимых для глаз. Бежало время.
Ждала богиня тщетно плащ свой новый.
И не могла дождаться. Но терпенью
Пришел конец. Она к мышам отправясь, 
Заброшенной нашла свою работу.
А мыши, оказалось, надышавшись
Пыльцой волшебной вперемежку с пухом,
Вдруг начали умнеть. И, бросив дело,
Порученное им когда-то САймач,
Сочли, что их обычные жилища
Теперь их недостойны. И решили
Себе они построить целый город,
В котором бы вольготно разместилось
Их мудрое прославленное племя.
Но САймач им сказала, вся пылая
От праведного гнева: «Неужели
Вам, глупые малютки, непонятно,
Что, если перестану вам давать я
Волшебный пух, с которого слетает
Пыльца и умножает ваши мысли,
Вы снова поглупеете?» Но мыши
Не в силах были скрыть свою гордыню, 
И дерзко отвечали, что теперь уж
Не нужно им ничьих чужих советов.
Они всему сумеют научиться
И без пыльцы волшебной. Недосуг им 
Ни ткать ни прясть, Их ждет чудесный город.
Они спешат скорей в него вселиться.
И заживут спокойной, мудрой жизнью.
«Упрямство ваше – это лишь начало
Оскудеванья разума»,- сказала
Богиня. И немедля удалилась.
Спустя непродолжительное время
Пошла на убыль бойкость мыслей. Мыши,
Забросив город свой, вернулись в норки.
Туда же утащили и остатки
Волшебного плаща. Одни лишь тени
Хранят покой пустых и гулких улиц.
                19.01. – 20.02.2003г.