Лёнька 10/10

- Не бывают звёзды зелёными, опять выдумала, - ворчит Лёнька, ковыряя длинной палкой подтаявший снег у ног. Мы сидим с ним на лавочке у дома и поглядываем на тёмное небо.  Звёзды проступают неравномерно – у горизонта их немного, а над головой рассыпаются  сплошным мелким бисером.

- А ноги у дождя есть? – спрашиваю.

- Какие ещё ноги?

- Ну, а как он идёт, если нет ног? - завожу  Лёньку вопросом  в тупик.

- Я их не вижу, - хитрит, улыбаясь.

- А другие видят… Вот и зелёную звезду я вижу! Как ты не понимаешь, зелёный свет – это свобода, это приглашение: пожалуйста, отращивайте крылья и прилетайте ко мне.

- Ничего не выйдет, не вырастут у тебя крылья.

- Это почему-же?

- Кожу не пробьют.

- Хочешь сказать, что я толстокожая?

- Вынужден признать, - вздыхает Лёнька и с опаской отодвигается.

Я выхватываю у него палку и гонюсь за этим юрким,  худым мальчишкой, моим соседом и постоянным спутником во всех уличных делах. И школьных тоже…Но, к сожалению, не в последующей  жизни.

Закрутилось , завертелось – учёба, карьера, замужество, дети – и всё это далеко-далеко  от родных мест.  Прошло лет 25. Однажды получаю  сообщение, что  моя бывшая школьная подруга оставила мир и не одна , а вместе с будущим малышом. Это была трагедия, которая собрала многих нас в родном посёлке. Всё перемешалось – горечь события, радость узнавания, неожиданные встречи, одна из которых – с Лёнькой.

Холодный ноябрь. Суета женщин в тепляке – (так на местном языке называется отдельно стоящая бревенчатая зимняя кухня) идёт подготовка к поминальному обеду. Я в помощницах. Какой-то мужчина заносит дрова и я вначале не обращаю на него внимания.

- Лёнь, а ну, глянь, кто это у печи стоит?

- Валька Кобякова, что ли?

- А если  вглядеться ?

Я улыбаюсь, Лёнька выдыхает: «Черёмушка!...» Так когда-то он прозвал меня из-за любви к цветущей черёмухе и каждой весной приносил мне её охапками.

К вечеру после обеда люди стали расходиться, но поговорить не удавалось.

- Приходи к матери, я ей обещал  воды наносить.

- Баба Шура жива?

- Жива. Тебе обрадуется, увидишь.

...Баба Шура  молча разглядывает меня, гладит по голове, и , сняв очки, произносит :

« На маму похожа ». Пока ожидаем её сына, торопливо рассказывает о нём .

 - Лёнька-то мой на инженера лесного хозяйства выучился, в начальниках ходил. На севере области жил, там и женился. Сынок народился, весь в моего Павла, мужа , значит, и имечко то же…Но только сноха  непутёвой оказалась. Пристрастилась к винишку-то, пока муж по командировкам , да на производстве. Не стало семьи. Материнства её лишили, а Лёнька, значит, за сына и - ко мне.

Людку Матиенко помнишь ? Она ж с детства за Лёнькой - хвостиком… Узнала, что он в посёлке,  и рванула  аж из Красноярска сюда. Посмотрела я на неё – мужик, да и только . Кулачищи – во! Грудями придавить может. А внучок привязался к ней. Если долго не приходила, спрашивал: « Где мама?» Мне холодно и слёзно было от этого, видела ведь, как Лёнька шарахался от неё.

Время шло, внук подрос, стал бегать к Людке, задерживался  у неё надолго. Как-то вечером она пришла и сообщила, что у Павлика температура - ангина,   будет лечить его сама. Лёнька рыкнул: « Ага, щас…» и пошёл за сыном. А вернулся только утром. Спаровались, значит, - подумала я. В конце дня сын собрал вещи, обнял меня и ушёл . Молча. К ней….

Людка через год девчонку родила. Большая уже, 12 лет. Шибко она привязана к отцу. А у меня к нему - жаль. Криво как-то всё получилось. Вот  такое наше пожитьё, Черёмушка.

- Баб Шур, а вы-то откуда знаете?

-Ой, я ж с глазами, поди! Он же, паразит, черёмуху и у меня в палисаднике выламывал… Давай-ка чайку попьём, я его с мелиссой  заварила, а Лёнька уже наносил воду в тепляк, слышь, вёдрами громыхнул, щас зайдёт.

За чаем баба Шура  вспоминает покойного мужа, у которого отняли ногу – «гагрена приключилась», детей, которые давно разъехались  и «носа не кажуть» , нахваливает Лёньку, а он всё порывается перехватить инициативу разговора, но не получается . Потом выходит покурить на крыльцо, я убираю посуду и , попрощавшись, выхожу следом за ним.

Ко мне подбегает пёс и сдержанно рычит.

- Фу, Трезор, фу….свои.

Собака садится ближе к хозяину и  вместе с нами  смотрит наверх.

- Смотри какое небо, как в детстве. Ты знаешь, а я нашёл  твою зелёную звезду.

- Давно ?

- Давно. После того, как ты уехала. Правда, она со временем переместилась немного. В ту сторону, где ты живёшь.

Одна из звёзд вдруг начинает зеленеть, увеличиваться и двигаться . Я пугаюсь, а Лёнька смеётся:

« Чего ты? Это же самолёт, смотри, там же ещё и красный мигает».

Мы стоим рядом, облокотившись на перила , я чувствую запах сигаретного дыма, слышу Лёнькино дыхание. Над нами пролетают люди, человек триста, не меньше. Каждый со своей  судьбой.

А наши здесь – в далёком глухом посёлке – онемевшие от соприкосновения, осознающие краткость этого мига , не находящие слов, чтобы выразить ощущение необратимости времени…

- Ну что, нам с тобой по пути, давай,  немного провожу тебя, а то меня дома ждут. На днях сына ждём из армии.

Идём по знакомой улице, впереди бежит Трезорка и весело помахивает хвостом. У большого дома с новеньким забором останавливаемся.  Лёнька окидывает взглядом окно, в котором горит свет,  молча протягивает мне свои широкие ладони,  наклоняется,  дыханием согревает  мои ладошки, затем резко поворачивается и уходит. Без слов.

Я смотрю вслед этому большому красивому человеку и думаю о том, что баба Шура не права –

всё у Лёньки  хорошо, просто, мы иногда не осознаём своего тихого счастья.

Ведь главное, чтобы  нас любили.