"И все же есть надежда!" 10/10

* * *

Любуюсь прорастаньем солнца в тучах.

Роса искрится на кирзовиках.

Туман висит, как мокрые онучи,

На солнечном борту грузовика.

Хозяйкой по дороге, как по вехам,

Ползёт козявка (домик на спине)

С достоинством, мол, путник – не помеха!

Да и она не враг в дороге мне.

* * *

На мамином плече иначе спится:

Сны ярче, защищенность и покой...

Но сладкий сон не бесконечно длится.

Явь: мамы нет... Как хочется домой!

Казалось бы, что ни возьми, то ветхо!

Чего ни тронь – рассыплется вот-вот!

Но в бедности той было нечто редкое –  

То, без чего оскудевает род.

Погаснет солнце и зари соцветия,

Пожухнув, упадут на темный лёд...

Лишь мамин свет в студеное столетие

Сон золотой поныне бережет. 

И душу, в охладевшем мироздании,

Молитвенников истовых в ряду,

Хранит теплом любви от вымерзания,

Чтоб ведал с кем я и куда иду.

* * *
На то он и лёд, чтоб сверкать на рассвете,

Нисколько не горд он деянием этим, –

Прияв на себя все снега,

Идущие свыше, и те, что растаяв,

Стекая, становятся льдом, –

Несет свою ношу, заведомо зная,

Что будет с ним, крепким, потом.

А нынче: пешни и коньки, и полозья

Саней – до известной поры;

Заря снегиревой отрадою гроздья

Рябины роняет с горы. 

Скрипят под ногами упавшие блики,

В снежнице зеркальный налёт...

Иду через Днепр с упованьем великим

В домашний – оттаявший лёд.

* * *

С утра – мороз, а нынче, на траву,

По правилам осенним, – дождь и слякоть,

И листопад, чарующий в чаду

Костров чадящих, от которых плакать

И задыхаться будет праздный люд,

Глазеющий на бренные останки

Листвы в дубовых кронах... Зябко тут

От яростной предзимней перебранки

Ветров на склонах обветшавших круч;

Где, что ни ветер, правдоруб и дока,

Которым не советчик солнца луч –

Прозападный он или же с востока...

А в результате: пустота окрест,

Суровых холодов предощущение...

"И все же есть надежда!" – шепчет лес,

Став нивам от буянов заграждением.