Элегия 10/10

Дни молодости, дни уединенья,

Вдали от города, в украинском селенье;

Точнее – в роте: за забором там

Раскинут хутор белый по холмам.

Авдотья старая у мазанки присела.

Спуститься в погребок она хотела,

Чтобы достать, в бутылках, самогон,

Для чёрных, жаждой мучимых, погон.

Но – ах и ох!  – вступило в поясницу…

Как курица, рябая тут девица.

Доить корову ей и лень, и стыд.

К хохлушке ходит рядовой Рашид.

Зачем? Быть может, чтобы похвалится...

Черна, что та шелковица, девица,

И спереди зубов недостаёт…

Сижу на крыше (это мой полёт)

Прицепа, где молчит аппаратура…

Тутовника меня влекут плоды.

От них у всех черны, как сажа, рты.

Вот службы прелесть – отдых Эпикура!

Разложен ужин пышный на траве.

Тут «табуретовки» бутылки две,

И ключницы над ними дух витает;

Прямоугольник сала ожидает,

Лоснясь, – как бритва, острого ножа.

Две-три рыбёшки, жаренных лежат –

Армянским поваром, но без приправы…

Тут - паляница с гребешком корявым

Блестит на солнце лаковым бочком,

И кружка ходит пьяная кругом.

Бывало, выйдешь в поле кукурузы,

Пройдёшь его, потом леском, леском…

Или в дощатый заберёшься кузов,

От колеса толкнувшись сапогом.

И в гарнизон. А там, глядишь дорогой –

Бредут хохлушки стайкой босоногой…

А ты – в сельмаг – и «Осени златой»

Бутылку хвать – и в ёлки чуть живой…

Зачем минули, дни уединенья,

Вдали от города, в украинском селенье? –

Точнее – в роте: за забором там

Раскинут хутор белый по холмам.