Нырнул 10/10

"Нырнул"

Александр Бочаров 55                

                                Памяти моего отца.

                      Бочаров Александр Сергеевич

                            14.10.1923 – 01.03.2003

               В начале июля шестьдесят шестого года сорокатрёхлетний Александр Сергеевич оформил отгул и решил один день отдохнуть на речке со своими мальчишками-сорванцами: старшим сыном Серёжей и младшим — Шуриком, которые три дня подряд рассказывали ему про чудный глубокий пруд на Красном Калтанчике *, сделанный ребятами с переулка Островского под руководством Славика Воробьёва.
               Рано утром они вышли из дома, но неожиданно к ним примкнула ватага ребят из соседних дворов, которые узнали про затею дяди Саши от Хомякова Кольки, живущего рядом.
Молодежь гурьбой, весело и с задором, рванула по узкой тропинке, через картофельные поля, в сторону вентилятора, расположенного на плоской вершине холма, перед крутым подъёмом на "Ригу", в 800-900 метрах западнее посёлка Мирный.
               Лучи солнца ярко светили слева; длинные тени идущих ребят плавно плыли по траве, покрытой утренней росой.
Капельки росы, словно прозрачные слезинки, переливались и искрились на листьях крапивы, подорожника, одуванчика, клевера, полыни, пастушьей сумки и лебеды.
Слабый ветерок дул со стороны старого, заброшенного терриконика четвёртой шахты, наполняя окружающее пространство чистотой и свежестью от кустов и трав, растущих на вершине и склонах отвала пустой породы.
После прошедших тёплых дождей, дорога к лесу была широкая и укатанная; видимо накануне неплохо потрудились автомобили ЗИЛ-130, доставляющие стройматериалы для завершения строительства здания вокруг шахтного вентилятора.           
               Меньше чем за один час подошли к подножию горы "Рига", на которую нужно подниматься по прямой, вдоль протоптанных тропинок для выгула скота на пастбища и обратно, — к вентилятору шахты, откуда хозяева забирали у пастухов своих коров и телят.
Подъём был крутой и затяжной; иногда кто-нибудь резко вырывался вперёд, но под тяжестью нагруженного рюкзака или заплечного мешка останавливался передохнуть.
Сбитое дыхание медленно восстанавливалось, но бедняжка продолжал свой нелёгкий, тяжёлый путь.
Здесь же, на склоне, была накатанная грунтовая дорога для: машин, мотоциклов, велосипедов и телег, которые изредка проезжали в медленном темпе вверх и на приличной скорости вниз.
После таких заездов пыль поднималась клубами и, в зависимости от направления и силы ветра, она: либо пролетала тучкой в сторону, либо медленно, как туманная дымка, опускалась в тот или иной лог.
Временами пыль накрывала путников с ног до головы и тогда, несмотря на возраст идущих, по всей дороге слышался отборный мат, вслед удаляющемуся транспорту.
               В этот момент у тех, кто с детства крутился в подворотнях, около углярок и видел шахтёрские трущобы, с языка слетало то, что паскудно ютилось где-то там, — на уме и в мыслях.
Эхо матерных слов отголосками разносилось далеко-далеко по крутым оврагам, долинам и лощинам.
Мат, как "чудо" русской речи, пропитанное ненавистью, враждой и хамством, немного успокаивало человека, случайно окутанного дорожной пылью.
Однако ругаясь, ребята испытывали двоякие чувства: во-первых, они понимали, что предают свои самые светлые и чистые детские мечты; во-вторых, — вызывали ложную гордость, как ощущение внутреннего самоутверждения от того, что становятся взрослыми, пусть даже слишком рано.
Здесь чувствовалась и проявлялась реальная мужская суть, свободная от женского присутствия и раскрепощённая от всякой морали и законов общества.
               С вершины "Риги" хорошо просматривалась северная часть кромки леса, далеко уходящая к окраинам Сибирской тайги, насыщенной тёмно-зелёными оттенками с лёгкой, пепельно-дымчатой сединой.           
Немного левее, за соснами и выше, — на горной гряде, находилась разделительная просека с геодезическим знаком в виде четырёхгранной пирамиды, которая хорошо видна без бинокля, невооружённым взглядом.
Путники шли по пологому, южному склону горы "Рига", поросшему клевером, чтобы через полчаса спуститься с "Крутой горки" в широкую долину, где протекал Красный Калтанчик.
               Пастух Иван Сорочинский гнал уставшее стадо на водопой к неглубокому броду реки, где кристально чистая вода перекатывалась на отмелях по галечным камешкам.
Звуки от струящейся проточной воды пробивались сквозь отдалённое мычание коров и тёлок, вокруг которых крутился огромный бык Яшка и молодой подпасок Серёга Сычугов.
Толстой палкой и коротким кнутом Сычугов напрасно пытался отогнать бугая от уставших коров, которые горбились, лягались и отпрыгивали в сторону, не подпуская к себе быка.
               По правому берегу речки, среди кустарников и деревьев, раскинулись многочисленные поляны с неглубокими лужами дождевой воды.
Здесь же летали белокрылые бабочки; они красиво опускались, как молочное облачко, на тёплую, влажную землю.
Такие сорванцы, как Пашка Воробьев,  быстро сбрасывали с себя рубашки и размахивая ими на бегу, со всего маху и разбега врывались в девственную красоту природы, круша и гробя всё вокруг.
Бархатисто-нежная пыльца, от загубленных белых бабочек, покрывала: влажные ладони, молодые тела и потные, разгорячённые лица обалдевших юнцов.
Кругом шла настоящая бойня. Подрастающие юнцы с визгом и воплями кричали: 
"Бей капустницу !"
Мальчишки в полуагонии бросались на крылатых порхающих насекомых, как-будто только одни они на наших полях и огородах вгрызаются в тугие капустные кочаны!
В головах озверевших олухов лихорадочно мелькали спасительные мысли:
"Мы делаем хорошее дело!
Благодаря таким свирепым, жестоким бойням, "капустницы" будет меньше."
Голытьба яростно носилась по полянам, с наскока перепрыгивая через лужи, пни и кочки, внутренне утверждаясь в том, что они спасают будущий урожай на делянках и грядках всей округи.
               Хотя большинство из пацанов прекрасно понимало, что скорее всего это не борьба, а азартное развлечение с элементами жестокого и настоящего боя.
Так казалось им, — тогдашним молодым и здоровым ребятам.
Единственный взрослый среди них — Александр Сергеевич, не мог и не пытался остановить развязанную вакханалию; он лишь задумчиво и без особой радости вспоминал оргические и мистические празднества своих сверстников в довоенное время.
Сергеич на всякий случай, для острастки и в назидание молодым, публично приструнил и одёрнул своих сыновей за подобные выходки; отчего им стало обидно и неспокойно рядом с отцом.
               Бабочек было очень, очень много.
Видимо у них наступил период брачного спаривания для зарождения потомства и продолжения рода. 
В это время "белокрылок" громили, топтали, топили, рвали и душили.
Со стороны казалось, что им всё это нипочём.
Их собралось тысячи, а сорванцов было единицы.
               Минут через двадцать из буйствующей толпы выскочил Сапожников Мишка с трёхлитровой банкой, верёвкой, марлей и корочкой хлеба.
Держа в левой руке сачок для бабочек, он бросился к правому берегу Красного Калтанчика, чтобы, не теряя времени, успеть поставить самодельную стеклянную мордушку для ловли рыбы.
               Вскоре молодежь ватагой двинулась вслед за рыбаком Мишкой, побросав не законченную бойню и оставив после себя: раздавленные и истерзанные "капустницы", мятую луговую траву, вырванные полевые цветы, сломанные ветки от кустарников и деревьев, которые  использовались доморощенными варварами, как вспомогательные средства и орудия для эффективной борьбы по истреблению и уничтожению бабочек.
               Лёгкий ветерок теребил тёмно-зелёные листья больших деревьев; в голубом небе медленно плыли редкие, белые облака, которые иногда закрывали ярко сияющее солнце, дарующее миру приятную теплоту.
От земли изрядно парило после прошедших дождей.
Постепенно накатывала жара; она слегка ударяла в голову и застилала глаза какой-то мутной пеленой.
В траве ползали разнообразные букашки, а из взбаламученных луж выпрыгивали грязные лягушата; они осматривались по сторонам и квакали вразнобой.
Вокруг бабочек стоял довольно сильный запах, похожий на аромат герани, выделяемый самцами "капустницы" для привлечения своих самок.
Этот аромат расслаблял и успокаивал нервную систему ... человека, спасая от излишнего перевозбуждения.
               Александр Сергеевич медленно подошёл к отдельно стоящему стройному тополю правильной формы, прислонился к нему спиной, опущенными ладонями коснулся ствола и глубоко вдохнул всей грудью дурманящий запах леса. 
Затем мысленно попросил у дерева успокоения и умиротворения; постоял так несколько минут и направился в сторону ребят, резвившихся на берегу реки.
               Сапожников Мишка натянул на горловину банки марлю с небольшим, вырезанным отверстием и крепко привязал длинную веревку.
Рыбак заранее, для приманки, внутрь стеклянной ёмкости положил краюху чёрного хлеба, пропитанную анисовыми каплями и подсолнечным маслом.
                У кромки струящейся воды, на галечных валунах, на корточках примостился подросток Шурка.
Чёрные шаровары, китайские кеды и рубашку в клетку мальчишка аккуратно разложил на берегу, рядом с осиновым пнём, одиноко торчащим над невысоким обрывом.
Он с интересом наблюдал, как серебристо-перламутровые рыбки искромётно и причудливо носились в прозрачной толще течения реки.
И там было на что смотреть.         
Изумительно красивые гольяны с мелкими чешуйками, окрашенные: по спине — от синего до насыщенного жёлто-зелёного цвета; золотисто-серебристыми отливами тонОв — по бокам и с хорошо заметной чёрной полоской по середине.
При этом самцы были намного пестрее самок и их головы украшала невероятно красивая жемчужная россыпь.
Всю эту красоту дополняли шикарные глаза, переливающиеся жёлто-серебристым цветом.
               Шурка завораживающе смотрел на рыбок; его чуткая душа отдыхала, хотя тело испытывало некоторое напряжение от неудобной позы, — стояния на валунах из обломков горных пород, отшлифованных временем, водой и ветром.
Мальчик быстро зашёл в прозрачную воду по самое колено и увидел множество пескарей разного размера, сбившихся в дружную стаю для поиска пищи.
Храбрые рыбёшки близко подплывали к его ногам, совсем не испытывая страха.
Вытянутое круглое тельце каждой рыбки имело чётко видимые плавники, голову острой формы с низкорасположенным ртом, направленным вниз, вместе с длинными усами.
У взрослого пескаря: бока отливались бело-жёлтыми и серыми пятнами; спина буро-зелёная с небольшой синевой; брюшко — белое с крупными чешуйками.
Богатая палитра цветов приятно радовала взгляд и воображение мальчишки.
               Из зарослей ивы выбежал Поляков Сашка.
Душераздирающими громкими воплями по поводу удачно пойманной рыбы, он нарушил безмятежную тишину и идиллию, воцарившуюся вокруг Шурки.
Поляков двумя руками вцепился в трёхкилограммовую щуку с гладким мощным телом, достойным восхищения.
Пасть подводного хищника была приоткрыта; на верхней челюсти опасной рыбы имелось множество крошечных острых зубов, направленных внутрь горла.
Молодой начинающий браконьер стал увлечённо рассказывать, как он легко и мастерски зацепил щуку остро заточенной рогатиной из осиновой ветки в воде небольшого омута, расположенного в тени береговых кустов.
Её длина была около восьмидесяти сантиметров, а возраст от семи до девяти лет. Это определил Александр Сергеевич, неожиданно появившийся с левого берега реки.
               Минут через десять по неглубокому руслу Красного Калтанчика пришёл Витька Шишикин, — в конопушках, увешанный пятью чебаками, весом от 300 до 400 грамм каждый.
Рыба была живая и рывками дёргалась на коротком, самодельном кукане.
Таких чебаков в народе называют сибирской плотвой: с серебристыми боками, красными плавниками и оранжевыми глазами на короткой голове с достаточно тонкими, небольшими губами.
Витька похвалился, что поймал плотву на речном плёсе, расположенном выше по течению реки, между двумя перекатами.

               Ребята стали готовиться к обеду; натаскали хвороста и разожгли костёр недалеко от второго пруда, построенного под руководством Славика Воробьева, — умельца на все руки.
Именно он придумал план постройки запруды с отводным руслом и дамбой, с небольшим котлованом и стоком излишней воды.
               Александр Сергеевич назидательно высказал молодым людям, что не надо понапрасну рубить живые деревья:
"В лесу достаточно сухостоя и валежника для поддержания хорошего огня в костре.
Надо просто собрать и принести сюда сухие палки, ветки и бревна.
Старайтесь не брать тяжёлую лиственницу, так как она при горении будет сильно стрелять и прожжёт нашу одежду.
Также не советую приносить к костру сосну и пихту, — от их сжигания у ухи появится неприятный, смолистый запах."
               Пацаны побежали в чащу леса за дровами.
Петров Вовка принялся выставлять вокруг костра деревянные рогульки и перекладины, которые он легко отыскал среди поваленных деревьев.
По краям установил крючки для подвески котелков.
               Из глубины большого рюкзака Иван Пчельников вытащил закопчённый пятилитровый котёл, завёрнутый в газеты "Известия" с речами делегатов XXIII съезда КПСС, который проходил в Москве с 29 марта по 8 апреля 1966 года.
Смятые листы газет Иван не глядя выбросил под ноги Александру Сергеевичу и побежал к ближайшему роднику за водой.
Сергеич машинально расправил страницы многотиражной "толстушки" и присел на пенёк .
               На первой полосе красовался портрет Л.И. Брежнева и было сообщение о переименовании поста первого секретаря ЦК КПСС в Генерального секретаря ЦК КПСС и восстановление Политбюро ЦК вместо Президиума ЦК.
Александр Сергеевич, член партии с 1943 года, аккуратно разложил многочисленные листы газет на нетоптаную зелёную траву и придавил их двумя половинками расколотой осиновой чурки.
               Это было очень кстати, так как Боря Иванов уже успел в реке выпотрошить и промыть всю пойманную рыбу, которую надо было рассортировать и порезать кусками на наваристую уху и шашлык.
Целой оставили только щуку, чтобы запечь её в глине.
               Для приготовления вкусной, ароматной ухи первостепенное значение имеет качество используемой воды.
С этой целью Пчельников принёс котелок с изумительно чистой, родниковой водой и прицепил за крайний крючок, около толстой рогатины. 
               Варить традиционную уху поручили Юношеву Вовке, который увлекался кулинарией и имел в этом деле накопленный опыт.
Он передвинул перекладину с котлом в центр костра, положил туда нарезанный картофель и сварил его до полуготовности. 
Затем опустил в воду подготовленные куски рыбы, добавил лавровый лист, чёрный перец, крупно нарезанный репчатый лук и посолил по вкусу.
В любой ухе самым важным элементом после рыбы является соль, благодаря которой она становится такой вкусной.
Несолёный рыбный суп — это не лакомство, а что-то другое, — не совсем понятное.
               Специи имеют большое значение в приготовлении рыбного блюда.
Обычный лавровый листик способен творить чудеса.
Он значительно облагораживает и как бы "раскрашивает" уху ароматом и нежным вкусом.
Душистый чёрный перчик добавляет терпкость и остроту для всего рыбного кушанья.
Блюдо, заправленное тёмными горошинками, прямо в котелке приобретает свои бесподобные ароматные и разогревающие свойства.           
               После повторного закипания, Вовка осторожно переместил котёл на малый, ровный огонь.
Через четверть часа глаза крупной рыбы побелели, а готовое, сваренное мясо стало очень легко протыкаться заострённой деревянной палочкой.
Минут за пять до окончания варки Володя высыпал в уху сухой укроп и петрушку. Уха получилась бесподобная, ароматная, с запахом дыма.
               Пока Вовка Юношев  увлечённо "колдовал" над первым блюдом, проголодавшиеся ребятишки на прогоревшей стороне костра, на скорую руку, готовили небольшой "перекус."
В раскалённые угли они закопали сырую картошку, принесённую из дома.
Пока пеклась "бульба", мальчишки успели пожарить смачные кусочки солёного сала, нанизанные на длинные, зелёные прутики ивы.
Запечённую картошку выгребли из золы и, бегая вокруг костра, высоко подбрасывали или перекидывали её из "рук в руки".
Обжигаясь, мальчишки с усердием дули на обгоревшие клубни. Затем, сидя на корточках, за "милую душу" уплетали обугленную, печёную картошку с чёрным хлебом и салом в изрядной копоти.
Ребята перекусывали и с большим интересом наблюдали за кулинарной работой дяди Саши.
               Александр Сергеевич положил целую щуку на скол чистой осиновой чурки, тщательно посолил внутри и напихал туда различные специи.
Затем аккуратно завернул тушку в листья крапивы и чёрной смородины, обвязал тонкими берёзовыми прутиками и виртуозно, словно скульптор, обмазал "куколку" толстым слоем глины.
Сергеич подождал, пока в костре появятся раскалённые угли; разгрёб их берёзовой палкой и зарыл в золу щуку, обмазанную глиной.
В течении сорока минут он поддерживал слабый огонь поверх закопанной "куколки".
Щука, запечённая в золе, под раскалёнными углями костра, была сочная, душистая, аппетитная, полезная и очень-очень вкусная.
               В это время Шурка успел сварганить потрясающие шашлыки.
Паренёк предварительно разделал рыбу на небольшие куски, посолил, поперчил и стал нанизывать их на шампуры вперемешку с луком и ... ломтиками сала.
Концы шампуров положил на самодельные подставки с таким расчётом, чтобы расстояние до раскалённых углей было не менее пяти сантиметров.
Готовил блюдо минут десять-пятнадцать, — время от времени поворачивая шампуры с кусочками рыбы, слегка поливая тёплой, подсоленной водой, чтобы мясо прожаривалось равномерно.
Жарил вплоть до золотистой корочки и до полной готовности, когда филе легко отделялось от чешуи.
Ах, какая вкуснотища получилась с запахом чудесного, соблазнительного дыма.
От вида жареных кусочков прямо слюнки текли. Шашлыки на шампурах могли многих свести с ума своим чудесным, неповторимым запахом.
Диетическое, красивое, а главное, — вкусное блюдо завораживало и манило ребят яркой румяной корочкой и обворожительно сочной мякотью.
Соус, предусмотрительно принесённый из дома, еще больше придавал кушанью свою неповторимость.
               По прошествии многих лет, кто-то, сидя в своей квартире во время осенней слякоти или зимних морозов, до сих пор скучает по такому лакомству из далёкого, невозвратного детства.
               Постепенно солнце перевалило через половину небосвода и ... заигралось в зените.
Наступила полуденная жара, которая радовала не всех, особенно начинающих кулинаров и поваров, готовящих на костре пищу.
Ответственные ребята сделали свою работу и со спокойной совестью бросились в прохладную "купель" второго пруда.
Вода таёжной речки, с температурой не более семнадцати градусов, ощутимо покалывала тысячами тоненьких иголок и приятно обжигала, наполняя тело необыкновенной свежестью.
На просторах водной глади было достаточно много места и мальчишки носились, как угорелые. В некоторых местах, особенно вдоль берега, глубина была не более одного метра.
Парням хватало этого, — ведь легко и просто ходить по твёрдому глиняному дну нового русла реки, выкопанного своими руками.
               Накупавшись до посинения, молодежь повыскакивала на берег и, прикрываясь накинутыми на плечи рубашками, побежала греться у костра.
Подкинули немного дров на раскалённые, ... алые угли; языки пламени стали хаотично вырываться свирепым, огненным вихрем, касаясь вытянутых мальчишеских рук.
               Александр Сергеевич приготовил для ребят полезный душистый чай из листьев и веточек малины, смородины, кипрея и земляники, а сам ушёл купаться на пруд. Ему на глаза попался толстый полутораметровый пень, торчащий на северной стороне пруда. К ошкуренной части ствола были прибиты семь-восемь перекладин, которые обеспечивали безопасный и удобный подъём на верх коряги, где чья-то умелая рука сделала ровный спил для ног ныряльщиков.
Александр внимательно проверил рельеф дна и убедился, что вокруг "вышки" достаточная глубина и отсутствуют скрытые, подводные препятствия. 
Сергеич был заядлым пловцом и азартным ныряльщиком; в молодые годы он на спор переплывал Иртыш и прыгал в реку Обь с Новосибирского железнодорожного моста. Не многие могли это сделать.
Само по себе ныряние — очень опасное занятие, так как последствия могут быть неожиданными, печальными и чудовищными, несовместимыми с жизнью человека.
               За свою "практику" Александр Сергеевич многое повидал: как любители понырять напарывались на вертикально торчащий арматурный стержень, халатно оставленный в воде нерадивыми строителями мостов, или как ныряльщики случайно разбивались о проплывающее под ними полузатопленное бревно после весеннего половодья или сплава леса.
               Александр забрался на "вышку", легко и непринуждённо принял "строевую стойку", глубоко вдохнул полной грудью, свободно поднял ладони через стороны вперёд и вверх. Затем пригнулся, сделал кистями мах вниз, пружинисто и красиво оттолкнулся от пня ногами, подпрыгнул и, стремительно сложив руки над собой, полетел в воду.
Всей своей массой Сергеич  н ы р н у л  вертикально, — головой вниз.           
Он сгруппировался так, чтобы его тело стало максимально обтекаемым и вошло бы в воду достаточно гладко, с минимальным количеством брызг.
От его прыжка набежала невысокая волна и ударила в берег.
               То ли по роковому стечению обстоятельств, или по злой иронии судьбы, именно в эту минуту в отводной канал пруда обрушилась громадная глыба берегового грунта, которая до этого уже находилась в состоянии небольшой подвижности. Она за несколько секунд перекрыла все выходы из котлована рукотворного гидросооружения.
Пропуск лишней воды был резко прекращён; пруд мгновенно наполнился приточной водой, которая внезапно поднялась выше гребня запруды и стала стремительно переливаться через верх, размывая плотину.
Широкая центральная часть заградительного каркаса дамбы из вбитых кольев, брёвен, прутьев, камня и мягкого грунта моментально рухнула; мощный поток воды, высотой более одного метра, устремился в прорыв, унося с собой ошарашенного и испуганного Сергеевича.
В старое русло Красного Калтанчика хлынул разрушительно сильный водяной вал, шедший с большой скоростью.
               В несущемся потоке Александр Сергеевич перекатывался вперёд через руки и голову. Его тело переворачивало и крутило водой, подвергая разнообразным нагрузкам.
Он пытался ухватиться за спасительный куст или ветку, но не смог этого сделать.
Обессилевший и уставший Александр Сергеевич застрял в промоине левого берега русла, под корнями огромного, векового кедра.
Поток воды уменьшился, а затем и вовсе "растворился" в луговых травах низкой, солнечной долины.
Всевозможные "кульбиты" и "пируэты" испытывали Сергеевича на прочность и живучесть.
С момента образования оползня и до полного разрушения пруда прошло не более пяти минут.
Обмякшее, но живое тело отца подобрали и притащили его сыновья на правый берег речки.
               В обмелевшей чаше разрушенного пруда неподвижно торчал одинокий, ошкуренный пень, с которого десять минут назад виртуозно и легко  н ы р н у л  Александр Сергеевич.
               Наступила зловещая тишина...
Ребятишки с низкого берега с интересом смотрели на тихую, водную гладь, где по поверхности чудным образом скользили "лыжники-водомерки", небольшие насекомые с длинными, тонкими лапками.
По дну, среди редких камешков, суетились стайки мальков, а в сформированных лужах — спокойно плавали ... маленькие лягушата.
               Неожиданно, со стороны третьего пруда Красного Калтанчика, на голубой машине вырулил сосед по переулку Островского — Николай Захарович Холодков.
               Кстати, история покупки его замечательного автомобиля была известна многим жителям района шахты № 9.
Появление новой модели, как обычно, сопровождалось резким подорожанием, — ценник на "Москвич-403 Э" был установлен в размере 3400 рублей, вместо 2500 рублей.
После этого многие очередники треста "Осинникиуголь", получив открытку на новый автомобиль, отказались от покупки и очередь резко продвинулась вперёд.
Таким образом Николай Захарович стал первым и единственным обладателем экспортного "Москвича" среди работников шахты № 4, № 9 и "Капитальная - 2".
Машина выделялась своей особенной красотой: решётка радиатора с обводами, боковины с лаковой вставкой, наружные зеркала заднего вида, изобилие хромированного декора и многое другое, что пользовалось очевидным, повышенным спросом у автолюбителей.         
               Бочаров Сергей выскочил наперерез проезжающей машине и попросил дядю Колю отвезти отца в городскую больницу "БиС". Первым делом Холодков расспросил Сергея, что случилось и, не мешкая ни минуты, быстро посадил пострадавшего и двух его сыновей в салон машины; резко дал по газам и рванул в сторону города.
По накатанной дороге, без всяких происшествий, минут через двенадцать-пятнадцать, водитель подрулил к дому Александра Сергеича, где Шурка взял  паспорт отца и они вчетвером поехали в городскую больницу.
               Хирург Рогожников внимательно осмотрел привезённого мужчину: потрогал, пощупал и почему-то, на всякий случай, ... понюхал, не пьян ли; обработал раствором бриллиантовой зелени ссадины, царапины и отправил Сергеича на рентген головы для оценки состояния костей его черепа.
Исследования показали, что никаких переломов и повреждений нет; состояние больного удовлетворительное.
Врач назначил микстуру с цитралью, как лёгкое успокаивающее средство, плавно снижающее повышенное внутричерепное давление и таблетки димедрола со снотворным эффектом.
На прощание хирург посоветовал Сергеевичу быть впредь более внимательным и с тёплыми, добрыми пожеланиями отправил пациента домой.
               После этого случая Александр Сергеевич больше никогда не ходил с ребятами купаться на пруд к лесной, таёжной речке — Красный Калтанчик.
               Иногда летними жаркими днями, в выходные дни, он брал свою семью и уезжал на городской пляж реки Кондома, где не было никаких запруд.
Их окружал — простор водной глади с галечным берегом и с таким же каменистым дном.

 Post Scriptum:

             Вот и закончилась наша история о ... летней прогулке по сибирскому лесу с мельчайшими подробностями в описании: бабочек, рыб, ухи, шашлыка и машины.
Может быть кто - то и спросит:
"А кому это надо?"
Пусть останется этот вопрос без ответа...

            Примечание
Красный Калтанчик * — на карте эта речка обозначается Белый Калтанчик.
Однако в 50-80-х годах жители района шахты № 9 её называли по одноимённому названию расположенной рядом небольшой деревушки Красный Калтанчик.