Ремесло 10/10

 Пролог

Враг мой тайный, друг забытый,

след, простывший навсегда,

в наших разумах зарыты

все грядущие года.

И когда расскажешь тайну

или выдашь мой секрет –

сам я грудью испытаю,

что меня на свете нет.

Высоко взлетает птица,

птица в свет летит стрелой!

Нам с тобою только снится

наш с тобою вечный бой.

               I

С тобой мы продолжаем бой;

не взгляд во взгляд, но вслед сиянью

с тобой мы продолжаем боль

и невесомое страданье.

                II

Пером согбенным и сухим

мы подчиняем лист пустынный,

и лист, не ведая руки,

себя в словах скрывает стыдно.

                III

Мы подчиняем лист тревожный

объятью выдоха и сна;

пусть связь меж ними неясна,

но разлучаться им не можно.

                IV

Восходит звук, струится мост.

Мы подчиняем лист служенью;

не дух, не сердце и не мозг –

мы подчиняем мысль круженью.

                V

Невиданное дно земное,

где звук сбывается любой, 

когда хрустальною зимою

с небес срывается любовь...

                VI

Неизбирательное око,

откуда цвет – и цвет куда

по кругу движется, поскольку

по кругу движется вода...

                VII

О безголосый наблюдатель! –

природы тайная струна;

твоя вторая сторона –

безмолвия преподаватель.

                VIII

Мгновенья медленный пловец, 

равняющийся недвиженью –

ты сам себе сын и отец, 

и духа ясное круженье.

                IX

Освобождение твое

есть вдох и выдох – вход и выход.

Узнаем только мы вдвоем

рождения земного вихорь.

                X

Вот у окна стоит она.

В окно нисходит в погруженье

поэма – от волны волна, 

и за волной моё слеженье

                XI

дерзает высь её хлебнуть,

но – опрометчива и лжива –

слывет молва, черствеет жила,

строка указывает путь.

                XII

Есть тайна у неё; есть тайно

угаданные номера –

вдвойне умножены с утра

святые муки мирозданья...

                XIII

В вечерней сутолоке звёзд

есть у строки маршрут короткий;

свеченья звёздные коронки,

кометы пламенные слëз.

                XIV

В нас облака и облака;

их не касается рука,

перо их смысла не тревожит,

и письменность их не умножит.

                XV

В нас облака и облака;

самостоятельность сюжета

есть невозможность обладать

сюжетом будущего где-то.

                XVI

В нас облака и облака;

мы силуэты их желаний,

высоты их переживаний,

их ниц сверкнувшая строка,

                XVII

сорвавшиеся преломленья,

тень отчужденья от творца,

бег вкруг рожденья и конца,

бег вкруг молчанья и моленья...

                XVIII

Но этот пред окном эфир

оттает, в воздухе вечернем

отстанет, линию отчертит...

За нею дан покой и мир.

Эпилог

Я здесь –

как будто я не здесь,

гуляю в той стране далёкой.

Душе отрадно одинокой

внутри невидимых небес.

Трудясь над ремеслом земным,

гляжу рассеянно и плачу –

я ничего для вас не значу,

но в этом нет моей вины.

Мне говорят –

проснись скорей!

А сон – правдивее всей жизни:

мне снится житница, и в ней

стога невидимой отчизны.