Кое-что из жизни Александра Бочарова. Часть 2 0/10

Кое-что из жизни Александра Бочарова.
Часть 2

                              Первая девушка

               В начале июня 1966 года Шурка высаживал в свои грядки лук-севок. В этот день сосед дядя Сева Пилипенко натаскивал купленную овчарку на одну из самых сложных команд:

"Лежать!"

Ведь лежачее положение для любой сучки изначально является позой подчинения. То есть это не что иное, как припадание к земле.

В ход шли чёткие команды и дружеские похлопывания хозяина, лакомства и любимые игрушки собаки.

Сосед Шурка аккуратненько вмешался в процесс дрессировки овчарки. Из нижней части доски забора он осторожно вытащил гвоздь и сделал лаз для собаки.

Он довольно быстро подружился с овчаркой Найдой, когда Всеволод Пилипенко уходил на работу, а собака оставалась во дворе.

Молодого щенка легко было приучить заядлому голубятнику.

                К началу лета своими дрессировками дядя Сева задолбал и себя, и Шурку, который то ли в знак протеста, то ли по глупости стал общаться со своёй подружкой Любочкой Шишикиной командами для собак:

"Ко мне",

"Рядом!",

"Сидеть!".

Как-то до этого, за две-три недели, Шурка сидел дома на кухне и чистил картошку. Такое занятие для него было привычное, но надоедливое.

По-соседски, к ним в гости зашла Шишикина тетя Поля, мать Любы Шишикиной, и увидела Шурика за работой. Она присмотрелась и сказала Матрёне Дмитриевне:

"Мотя!

Мне бы эти картофельные очистки".

"Полюшка, ты что, кушать их будешь?"

"Ну ты, Мотя, и шельма! У меня корова с телёночком, им бы пойло варила".

"Приходи вечером. Мы каждый день на супы и жарёху картошки по полведра чистим".

"Хорошо, приду. Я очистки заберу, а взамен буду приносить вам по баночке свежего молока".

На этом и договорились.

В тот момент Шурка подумал:

"Да, работы на кухне для меня прибавится". А вслух выпалил:

"Мама, может быть, тёте Поле отдавать мелкую картошку?"

"Подумаем, сынок. Можно и так сделать".

Вечером того же дня Мотя отдала соседке ведро с очистками и сказала:

"Кушай, Полюшка, на здоровье!"

Тётя Поля ответила:

"Язва ты, Мотенька!" И отдала банку свежего молочка.

Таким образом был налажен бартер.

                Люба – дочь бывшего полицая, осуждённого в Киеве и отсидевшего в Сиблаге, Василия Шишикина, по годам немного старше Шурика.

Девушка была стройна, игрива и миловидна.

Её круглое личико с пухлыми губами, со вздёрнутым носиком и с мелкими конопушками, а также с выразительными глазами и с длинными ресницами по-своему привлекали и манили юношу.

                С начала весны ей было интересно общаться с Шуркой, с заядлым голубятником и с трудолюбивым парнем в одном лице. Она приходила к юноше, работающему на грядках, ставила банку с парным молоком в тень раскидистой смородины, а в обмен забирала картофельные очистки, собранные мамой Шурика для коровы Шишикиных (по обоюдной договорённости обмена).

Однако Люба как-то нарочито медленно изгибалась и небрежно приоткрывала части своих бёдер под по́лами цветного халатика.

Всё прошло бы ничего, как было и раньше: тихо-мирно. Но в этот раз Шурку угораздило крикнуть:

"Фас!"

И что же здесь началось!

Овчарка Пилипенко в атакующем порыве перемахнула через соседский забор и стремительно понеслась к Любке. Ухватила её за накладной карман халата, повалила на землю и стала трепать в разные стороны.

Вооружившись черенком лопаты, Шурка бросился на помощь Шишикиной: палкой поддел мускулистое туловище собаки и запрокинул навзничь. Но сучка мёртвой хваткой вцепилась за подол разорванного платья; лишь чёткие команды:

"Фу!" и "Ко мне!", – выбежавшего из уборной дяди Севы спасли молодых людей от расправы.

Овчарка Найда, повизгивая и фыркая, вернулась к ограде. Лапой и мордой отодвинула нижнюю половину болтающейся доски и прошмыгнула на свой участок.

                Под кустами чёрной смородины творился кавардак. Опрокинутая крынка с молоком залила грудь и ноги поверженной Любы. Вокруг валялись разбросанные картофельные очистки, а в перевёрнутом ведре каким-то странным образом оказался стоптанный ботинок Шурки.

Люба клочьями разорванного халата стеснительно прикрыла сокровенные места своего испачканного тела. Парень принёс большое банное полотенце и отвёл девушку в баню, срубленную отцом ещё в прошлом году. В этой деревянной баньке и состоялось их первое близкое знакомство...

                              Перелом

               Ребята с переулка Островского жили дружно, весело и интересно. Зимой катались на коньках или играли в хоккей с шайбой в районе так называемого "Разреза". Они бегали на лыжах по бескрайним просторам заснеженных пашен и полей, прыгали с трамплинов, сделанных своими руками. Помнится один такой трамплин, возведенный зимой 1966-1967 года на улице Мечникова, около забора крестного дяди Лёни. Ребята разгонялись на лыжах со стороны дома Стефаненко Вовы и неслись вниз по накатанной лыжне мимо дома Юношева, мимо подворья пчеловода дяди Сидора и его жены Корпусовой Вали. Затем стремительно въезжали на трамплин и улетали в сторону замерзшей небольшой речушки, заваленной снегом. При крутом спуске на лыжах и в момент прыжка с трамплина мощными потоками встречного ветра мотало и болтало отложные науши (наушники) на шапке-ушанке.

               Зимними вечерами мальчишки собирались в "комнатах", вырытых в глубоком снегу, которые были оборудованы импровизированными скамейками из досок и "горбыля" и обставлены светильниками в виде зажжённых свечей, шахтёрских аккумуляторных ламп, лампад или палящих лучин, пропитанных свиным жиром. Ребята сидели, пыхтели и травили друг-другу всевозможные байки и небылицы. Больше всех в этом деле преуспевал Воробьёв Слава с сорок пятого года рождения. До сих пор его былины, легенды и самобытные сказки нет, нет, да временами проскальзывают в памяти Шурки по прошествии стольких лет жизни, когда он уже вышел на пенсию. Весной и летом детвора уходила в лес, к предгорьям, где была окраина Сибирской тайги. Они ловили мелкую рыбёшку, собирали ягоды и грибы. Ранней весной на болотных кочках срезали медвежий лук, который по-шорски называется колбá.

Пацаны часто играли в футбол на небольшой площадке около ограды Тимофея Полякова, рядом с домом дяди Миши Таранущенко.

               Со школьных лет была интересна игра в зоску. Брали небольшой клок шкурки кролика, зайца или овцы и соединяли при помощи проволоки с кусочком свинца. И вот тебе готовая зоска! Игра заключалась в том, что один из играющих в нее сначала подбрасывал зоску кверху, и когда она падала вниз под тяжестью свинцовой пуговицы, то играющий подбивал ее внутренней стороной нижней части ноги, там, где находится пяточная кость, снова кверху, без всякой остановки. Так продолжалось до тех пор, пока сама зоска не падала на землю. В этой игре побеждал тот, кто делал больше всех ударов по зоске, не давая ей упасть вниз. Ребятишки любили играть в лапту. Они также с азартом гоняли клёк по переулку Островского, а затем по соседней улице Мечникова. Лапта – это круглая палка, которой били по клёку. Клёк представлял из себя деревянную чурку диаметром четыре–пять сантиметров и длиной семь–двадцать сантиметров. Игра проводилась на площадке шириной шесть–десять метров и длиной двадцать пять–тридцать пять метров. Клёк гоняли по дорогам как можно дальше вверх по улице. Многие пацаны делали рогатки и стреляли из них по пустым бутылкам и банкам. Некоторые, наиболее жестокие и безжалостные, стреляли по кошкам и воробьям.

               В начале июля тысяча девятьсот шестьдесят шестого года в лесу на речке Красный Калтанчик* появился чудесный глубокий пруд, сделанный ребятами с переулка Островского под руководством Славика Воробьёва. К слову сказать, Славик был самым старшим из любителей осенней охоты на рябчиков. В эту группы входили: Слава и Паша Воробьевы, Поляков Саша и Бочаров Шура. В ранние годы Славик получил повреждение спины, но, несмотря на это, парень обладал невероятной силой рук и ног. Лет пять назад, во время переправы по переброшенному бревну через речку Красный Калтанчик, Шурка с рюкзачком упал в воду, однако случайно успел зацепиться за сучок бревна. Холодные потоки мощного русла реки заливали парня с головы до ног, угрожая смыть в бурлящие воды. В эту трагическую минуту на помощь Шурке пришёл Славик Воробьев, который быстро прибежал по перекинутому бревну и одной рукой ухватил Шурку за шкирку, приподнял его и вытащил из воды вместе с рюкзачком. Мальчишка был спасен благодаря силе, смелости и стремительной хватке Славика Воробьева.

               Неожиданно беда нахлынула 19 мая 1967 года. В тот день, в День рождения пионерской организации, ученики восьмилетней школы № 16 принимали участие в туристическом походе в лес к речке Красный Калтанчик.

В школе сначала провели торжественную линейку с выносом знамени дружины под марши пионерских горнов и барабанов. Председатели советов отрядов рапортовали о готовности к проведению праздника. На линейке пионерские отряды, а проще говоря, классы, получили маршрутные листы, в которых были указаны маршруты движения до места проведения праздника.

В программу входили спортивные соревнования и эстафеты, творческие конкурсы, а также конкурсы походного обеда. Обязательным атрибутом этого праздника был большой пионерский костер и пионерские песни.

В десять часов утра, нагруженные походными мешками, рюкзаками, сумками и сетками-авоськами, под руководством учителей школьники двинулись по улице Уральская к вентилятору ВЦ-5 и далее через гору "Рига" в сторону леса, где протекала речка с галечными берегами и с чистой холодной водой, журчащей по отмелям. Шурка сразу после линейки побежал домой за мотоциклом М-104, который год назад купил отец для себя и старшего сына Серёжи. Дома не было никого. Брат уехал на занятия в Осинниковский горный техникум, папа был на работе, а мама училась на курсах кройки и шитья, организованной при новой швейной фабрике "Кузбасс". Парнишка взял ключи, открыл маленький гараж, завел мотоцикл М-104 и бросился в догонку за уходящими отрядами из школы № 16.

               В середине подъёма на гору "Рига" он догнал свой класс, который растянулся по склону горы. Впереди вышагивала классный руководитель Иванова Таисия Николаевна и комсомолка-активистка Болганская Таня. Обогнав их на повышенной скорости, Шурка устремился на гребень горы "Рига", где его уже ждал Вовка Чепчугов из параллельного седьмого класса. Они вдвоем вихрем перескочили через гребень и понеслись вниз по укатанной грунтовой дороге обратного склона горы. Вовка стал теребить Шурку и кричать на ухо: "Сверни на обочину и дай мне сесть за руль! Ну, дай, не жадничай!"

Настойчивость Вовки Чепчугова перевалила все рамки приличия. Он потянул Шурку за левый рукав куртки, принуждая парня повернуть мотоцикл на левую обочину проселочной дороги. В этот самый момент с левой стороны на обгон выскочил мотоцикл ИЖ Планета, управляемый второгодником Валеркой Бизяевым, который учился в их седьмом "Б" классе. Произошло столкновение, в результате чего Шурка получил закрытый перелом двух костей голени левой ноги.

              Недалеко от места происшествия оказались члены добровольной сандружины школы № 16 под руководством Таисии Николаевны Ивановой и ее помощницы Лидии Акимовны Братцевой. Сандружинники правильно организовали первичную медицинскую помощь. Сразу придали пострадавшему удобную для него позу в положении лежа. Сделали минимальным контакт с травмированной ногой. Осторожно освободили голень от одежды и обуви. Дали потерпевшему обезболивающее лекарственное средство из школьной медицинской аптечки. Наложили шину из прочного подручного материала в виде ровных срубленных палок. Всё это обмотали бинтами для обездвиживания конечности. Шину расположили не только на область поврежденной голени, но и ею обхватили два соседних сустава: коленный и голеностопный, для того, чтобы они не двигались и не передавали колебания на сломанную часть ноги. Кто-то быстро добрался до конторы шахтного вентилятора ВЦ-5 и по номеру телефона "03" вызвал неотложную скорую помощь.

                              Пассажирский поезд

                 В 1968 году Шурка успешно окончил восьмилетнюю школу № 16 и в этом же году поступил на очное отделение "Горная электромеханика" Осинниковского горного техникума. На первом курсе, во второй декаде сентября, студентов группы ГЭМ 68-3 отправили в посёлок Плотниково Промышленновского района на уборку картофеля.

Через три с половиной недели они возвращались домой на поезде № 145 "Москва – Новокузнецк". На какой-то станции поезд остановился, и самые активные ребята побежали в привокзальный буфет. Шурке и Витьке не хватило двух-трёх минут, чтобы до отправления состава по расписанию вовремя оказаться в своём вагоне.

               Поезд тронулся, быстро набирая скорость. Они выбежали из привокзального буфета с завёрнутыми пирожками, одетые в фуфайки, потрёпанные штаны, зимние шапки, стёганные рукавицы и обутые в резиновые сапоги.

Первый заскочил на подножку седьмого вагона, а второй, цыган Витька Муратов, пружинистыми прыжками успел подняться на ступеньки девятого вагона.

В проёме входной двери мордастый откормленный кондуктор потребовал проездной билет, который был на руках у старшего группы в головной плацкарте. Не принимая в расчёт объяснения цыгана, контролёр вытолкнул его из тамбура на нижнюю ступеньку, освободил стопорную защёлку, опустил боковую площадку вниз и резко закрыл дверь на замок специальным трёхгранным ключом. Первому повезло ещё меньше, так как всё было наглухо закрыто, и ему осталось лишь встать на нижнюю опору и крепко вцепиться руками в металлические поручни.

               Пассажирский состав развил максимальную скорость движения. Мерное перестукивание колёс по железнодорожному пути, хаотичная "болтанка" на поворотах и рельсовых стыках отражались звоном, скрежетом, лязгом, вибрацией, тряской и пронизывали всё тело от стоп до макушки, через копчик и ... разум.

Перегон от Плотниково до Ленинск-Кузнецка в девяносто три километра, возможно, станет последней дорогой в их молодой кипучей жизни. Жгучий холодный вихрь ударил Шурику в лицо. Ветер безжалостно впился в щёки, в нос и в губы. Было больно смотреть, так как в глаза летел колючий снег. Одной рукой парень как можно плотнее натянул на голову шапку. Зубами и пальцами руки прочно завязал тесёмки, а подбородок и губы закрыл шарфом. Он развернулся спиной к встречному ветру, пригнулся и надёжно пристроился на нижней подножке.

Шурка смотрел назад, в хвост состава, который просматривался сквозь не плотные завихрения из снега, то ли падающего с неба, то ли летящего из-под колес от железнодорожного полотна. На повороте вся сцепка вагонов вырисовывалась в огромную часть дуги, где есть начало и имеется конец. На расстоянии не более пятидесяти метров, через восьмой вагон, ютился цыган. Он периодически тарабанил кулаком в закрытую дверь, извергал проклятия по поводу и без повода.Витька выплёскивал свои эмоции, импульсивно подёргивал ногами, упирался козырьком шапки-ушанки или в металлические поручни, или в обшивку пассажирского поезда "Москва – Новокузнецк", мчащегося с бешеной скоростью на юг Западной Сибири.

Все его усилия были напрасны. Пользу приносила лишь одна цыганская кровь, бурлящая в жилах и согревающая его тело. Поистратив часть своих сил через эмоции, цыган немного успокоился, обмяк и сник. Он посмотрел в сторону товарища по несчастью, махнул рукой, повернулся задом к потоку пронизывающего ветра, согнулся и плотно прижался к полотну двери возле правого поручня.

               Через полчаса с подветренной стороны левая рука Муратова почти закоченела от холода. Казалось, что она вот-вот потеряет чувствительность и отпустит поручень. Правая рука стала предательски неметь. Последним усилием воли Виктор немного приподнялся, поставил носок правой ноги на левую, перенёс центр тяжести, затем сменил ноги. Через рукавицу зубами вцепился в мякоть ладони онемевшей руки и стал трепать её из стороны в сторону; постепенно она начала отходить. Виктор перебирал и массировал пальцы рук. Локтевым сгибом левой руки вцепился в обнимку с железным поручнем, осторожно нагнулся над голенищем сапога и вытащил цыганский кнут из черёмухового древка-кнутовища и кожаного шитого кнутовья.

В верхней части у древка свисали кисти из кожи с металлическими цепочками. Цыган мастерски одной рукой обвил кнут вокруг своего пояса, туго привязался к поручням и освободил руки.

               Скорый поезд неудержимо всё мчался и мчался: по слегка заснеженным равнинам, вдоль леса с растущими осинами, елями, берёзами и разнообразными кустарниками, через железнодорожные мосты, мимо маленьких полустанков, посёлков, сёл и деревень с их колхозными полями, раздолбанными просёлочными дорогами, разбитыми машинами и тракторами. Немного погодя снег перестал падать. Небо прояснилось от рваных снежных туч и покрылось бледно-голубыми разводами с широкими просветами между узкими перистыми облаками. Солнце покидало отверженных и уходило на запад, не оставляя тепла и ярких лучей света. Оно медленно катилось к закату, очерчивая багряной полосой видимый горизонт: внизу – земля, выше – бескрайнее небо. Лучи солнца не грели. Они несли последние потоки света, без так необходимого тепла, двум дерзновенным молодым парням, полным сил и энергии для их выживания именно здесь и сейчас, чтобы жить дальше на этой грешной, но чертовски привлекательной земле. Шурка с грустью глядел на эту вечность. Сдаться или бороться? Спрыгнуть под откос или цепляться и держаться за поручни?

Ноги надёжно укрыты от холода, на шерстяные носки намотаны зимние байковые портянки. Там сухо и тепло, и это главное. Правда, верх высоких резиновых сапог завёрнут, как полусапоги, что при сильном ветре быстро охлаждает голени.

Необходимо срочно развернуть оба голенища. Шурка правой рукой отстегнул две нижние пуговицы фуфайки, расстегнул на брюках кожаный ремень и вытащил его из шлёвок пояса брюк. Подпоясался ремнём сверху и по низу полы фуфайки, закрепил своё тело к поручню вагона. Убедившись в надёжности крепления, парень приподнял одну ногу и расправил на всю длину голенище. Затем то же самое проделал и с другим сапогом.

На груди за пазухой лежал завернутый павловопосадский шерстяной платок, купленный в подарок маме у барыг на перроне станции. Проблемы и тревоги, неожиданно свалившиеся на Шуркину голову, постепенно отошли на второй план. В сложившейся ситуации Шурке стало понятно, что двум смертям не бывать, а одной не миновать. А смерть с косой, по всей видимости, придёт за ним и цыганом намного позже, но не сейчас и не здесь.

Самое страшное, что может произойти на железнодорожном перегоне, так это переохлаждение тела и обморожение лица, рук и ног. Время всё расставит по своим местам, и каждый будет там, где должен быть. Надо запастись терпением, крепко вцепиться в поручни и ждать, когда остановится поезд.

Воспоминания и события последнего месяца каруселью завертелись в его голове, отвлекая от сложившейся опасной действительности, для выхода из которой имелись весьма шаткие и ограниченные возможности...

          По прошествии одного часа поезд № 145 наконец-то остановился на небольшом полустанке, и ребята вошли в открытые двери пассажирского вагона, где было и чисто, и тепло.

                              Осинниковский горный техникум

               В период учёбы в Осинниковском горном техникуме, начиная со второго курса, парень работал на всех пра́ктиках (ознакомительная, технологическая, преддипломная) в угольной шахте № 9 на должностях:

доставщика такелажника,

ученика подземного электрослесаря,

машиниста шахтных машин и механизмов,

люкового на участке в угольной шахте,

подземного электрослесаря 3-го разряда,

ГРОЗ в бригаде Героя Социалистического Труда Серова Александра Ивановича.

               Грызя гранит науки на отделении "Горная электромеханика" Осинниковского горного техникума, Шурка со второго по четвертый курс получал повышенную стипендию в размере тридцати одного рубля двадцати пяти копеек, в то время как обычная стипендия учащегося ОГТ составляла двадцать пять рублей.

               Из четырех лет обучения в горном техникуме около полутора лет приходилось на изучение основных предметов из программы десятилетней средней школы. Углубленно изучали математику, русский язык и литературу, физику, химию и иностранный язык. Со второго курса осваивали основные дисциплины по специальности "Горная электромеханика". Как ни странно, но самыми любимыми предметами в техникуме для Шуры стали высшая математика и русская литература. Да, именно та литература, которая вызывала у него в восьмилетней школе № 16 чувство отторжения и даже неприязни.

Два человека поспособствовали улучшению и изменению в сознании Шурки. Первым был сосед с переулка Островского из дома № 17 Пилипенко дядя Сева, который имел большое пристрастие к книгам. В те далёкие годы прошлого века он выписывал и покупал многие издания справочной, художественной и познавательной литературы. В его доме стояли шкафы, заполненные многочисленными томами книг.

                В 60-е годы в СССР существовала система "Книжный клуб". Её официальное название "Книга-почтой" под эгидой "Союзкнига" вызывало живой интерес у любителей литературы. По предварительной подписке жители страны получали дефицитные издания напрямую по почте. В то время по подписке были популярны такие категории книг, как:

– Зарубежная приключенческая классика.

Например, произведения Александра Дюма ("Три мушкетера", "Граф Монте-Кристо"), Жюля Верна, Артура Конана Дойла, Майна Рида, Фенимора Купера, Роберта Льюиса Стивенсона.

– Научная фантастика.

В этом жанре были популярны книги братьев Стругацких, Ивана Ефремова ("Туманность Андромеды", "Лезвие бритвы") и зарубежных фантастов: Рэя Брэдбери, Станислава Лема, Айзека Азимова, Клиффорда Саймака.

– Детективы.

Востребованными были романы Агаты Кристи о Пуаро и мисс Марпл, серия Жоржа Сименона о комиссаре Мегрэ, а также произведения Джеймса Хедли Чейза и Рекса Стаута.

– Детская литература.

Многие родители мечтали о подписке на серии вроде "Сказок народов мира" или собрания сочинений Астрид Линдгрен.

– Справочные издания и энциклопедии.

Например, "Детская энциклопедия" в жёлтой обложке из двенадцати томов, "Мифы народов мира", "Жизнь животных" в шести томах.

               Кроме этого в доме дяди Севы Пилипенко хранились десятки томов из серии "Большая советская энциклопедия", которая выпускалась только по подписке. Её нельзя было приобрести просто так в розничной торговле.

Дядя Сева разрешал Шурке пользоваться книгами. Соседский парень бережно обращался с литературными изданиями: полученный томик аккуратно оборачивал белой бумагой и вставлял закладки. Но самое главное было то, что непосредственно во время чтения парень никогда не кушал около "фолианта", а тем более не ходил в уборную с книгой.

Мальчишка с интересом читал и перечитывал художественные книги по школьной программе и вне программы.

Разносторонние интересы и неуёмная энергия дяди Севы приятно удивляли Шурку. Парень уважительно относился к Пилипенко, прислушивался к его мнению и восхищался работоспособностью соседа.

               Не менее главным человеком по литературной значимости для Шурки была учитель русского языка и литературы Софья Максимовна Ко-Чин-Фа. По национальности она кореянка, а по призванию – педагог высшей категории. Её призвание проявлялось в особом расположении и влечении к педагогической и литературной деятельности. Литература и русский язык являлись для Софьи Максимовны делом всей её жизни.

В группе ГЭМ 68-3 были два учащихся, которые писали сочинения на оценку "пять". Это Шурка Бочаров и Смышляев Саша. Правда, Александру Смышляеву не задались более точные дисциплины, такие как математика, физика, и вскоре он был отчислен из Осинниковского горного техникума за элементарную неуспеваемость. После отчисления его призвали на службу в ряды Советской Армии, а после демобилизации Смышляев Саша поступил и окончил геологическое отделение ОГТ.

Однако благодаря своему таланту, упорству и трудолюбию из группы ГЭМ 68-3 Осинниковского горного техникума выше всех поднялся по карьерной лестнице Шуркин однокурсник, Смышляев Саша.

В настоящее время Александр Александрович Смышляев является:

   – членом Правления Союза Писателей России,

   – секретарём Правления Союза писателей России,

   – членом Ревизионной комиссии Союза писателей России,

   – председателем Камчатского отделения Союза писателей России,

   – главным редактором "Литературной газеты Камчатки",

   – членом редколлегии литературного журнала "Дальний Восток",

   – действительным членом Географического Русского общества,

   – членом Исторического общества России,

   – председателем многих культурных структур Камчатки...

               Забавный случай произошел на уроке литературы весной тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Как-то Софья Максимовна задала самостоятельно домашнее задание на тему: "Стихи русских и советских поэтов". Нужно было выучить какое-нибудь стихотворение. Шурка не уделил этому должного внимания, и его застали враспло́х.

Как это часто бывает, Ко-Чин-Фа вызвала Шурку к доске и попросила прочитать выученное стихотворение. Парень замешкался, переминаясь с ноги на ногу. Софья Максимовна выразительно посмотрела на учащегося и спросила:

"Не выучил?"

"Нет, я выучил стихотворение. Только забыл, кто написал".

"Ничего страшного в этом нет. Прочитай нам его".

В те времена Шурка баловался стихотворной формой, иногда писал стихи. Он надумал на этом уроке литературы прочитать своё стихотворение, выдав его за какого-то неизвестного автора.

Паренёк выпрямился около учительского стола и стал читать наизусть:

"Стихотворение "Помолись за меня", автор неизвестный:

Ранним утром в соседнем приходе

За меня помолись на восходе

И в молитве церковного слова

Моё имя появится снова.

А потом помолись на закате

В той ухоженной старенькой хате.

Я в заботе мину́вшего дня

С добрым словом молюсь за тебя".

Софья Максимовна Ко-Чин-Фа загадочно улыбнулась и тихо переспросила: "Так кто же автор этого стихотворения?"

Шурик пожал плечами и ответил: "Да я уже и не помню..."

"Странно, молодой человек! Я слышала от своих коллег, что память у вас отменная! Ну да ладно, поставлю вам "пять". Присаживайтесь на своё место".

Шурка поплёлся вдоль рядов к своему столу... Конечно он понял, что преподаватель русского языка и литературы Софья Максимовна Ко-Чин-Фа догадалась, кто настоящий автор прочитанного восьмистишия.

               В начале октября 1969 года произошло событие, которое потрясло и парня, и педагогический коллектив горного техникума. При "обмывание" повышенной стипендии Бочаров Шура напился с двоюродным братом Вовкой, комсоргом Шацким Витей и балагуром Колей Васькиным до самых чёртиков. А потом залез в проходящий мимо трамвай и спокойно заснул на заднем сидение. Проезжая мимо медвытрезвителя, транспортные работники (водитель и кондуктор) вызвали сотрудников милиции, которые определили парня в медвытрезвитель. Там с Шурки сбросили одежду. В просторном туалете медучреждения его привязали кожаными ремнями к крепкому стулу и обильно окатили с головы до ног холодной водой из шланга. Через полчаса два милиционера отволокли клиента в палату полуподвала медвытрезвителя и бросили, словно мешок, на панцирную кровать с белыми простынями. За решётчатым окном медвытрезвителя всю ночь шёл то дождь, то мокрый снег..

Рано утром Шурку вызвали на допрос. Босиком, в одних трусах он предстал перед дежурным инспектором медвытрезвителя, который сидел в кабинете около электрического обогревателя. Парень так замерз, что все его тело трясло, и зуб на зуб не попадал. Он машинально протянул руки к отопительному прибору, но милиционер рявкнул:

"Назад! Руки за спину!" Юноша отошёл в сторону, закинул руки назад. На рабочем столе дознавателя лежал Шуркин студенческий билет, коричневый кошелёк с мелочью, металлическая расчёска и небольшое круглое зеркальце. Старший лейтенант для формальности уточнил фамилию, имя, место учёбы задержанного. Он получил ответы, сделал какие-то записи и стал зачитывать:

                "... работниками милиции был снят в пьяном виде с трамвая и доставлен в Осинниковский медвытрезвитель на вытрезвление ...

При досмотре выявлено, изъято и принято на хранение...

Фельдшер произвела медицинский осмотр, при котором установила среднюю степень алкогольного опьянения ...

Клиент медвытрезвителя не проявлял бесчинства и буйства, сопротивление не оказывал, вёл себя тихо и спокойно, на вопросы не отвечал ..."

Сотрудник вытрезвителя бросил авторучку на край рабочего стола и потребовал немедленно подписать протокол.

               После повторного медицинского осмотра клиентам вытрезвителя приказали одеться, погрузили в "воронок" и доставили в городское отделение милиции, где при входе справа на первом этаже здания поместили в "обезьянник".

В девять часов утра всех нарушителей общественного порядка, которых задержали сотрудники милиции в течении прошедших суток (хулиганов, дебоширов, пьяниц...) привели в большую приёмную, выстроили вдоль стены и начали прорабатывать.

Экзекуцией занимался лично начальник ГОМ полковник милиции Пилюгин М.А. После этого вызвали родителей и сообщили по месту учёбы виновного. Услуги медвытрезвителя в размере двадцати пяти рублей и штраф за административное правонарушение заставили оплатить в тот же день. Шурка перезанял деньги у старшего брата Серёжи, который работал в шахте на технологической практике.

               Куратор группы ГЭМ 68-3 Нелля Семёновна Рябченко, секретарь комсомольской организации техникума Мария Осиповна Токмань спасли Шурку от неминуемого отчисления и из ВЛКСМ, и из учебного заведения. Они поручились за него перед директором Осинниковского горного техникума Евгением Павловичем Косенко.

               За совершённый проступок в октябре 1969 года парня лишили стипендии на два месяца. После лекций он уходил на городскую промтоварную базу недалеко от речки Шурак, где выгружал товары из железнодорожных вагонов.

Каждый четверг во второй половине дня при предъявлении свидетельства о рождении (не было времени оформить и получить паспорт) Шурке выдавали в кассе заработанные деньги.

               Несмотря на благополучный исход, произошедшее событие оставило в Шуркиной памяти глубокий след известной поговорки:

"Береженого Бог бережет, а неосторожного конвой стережёт".

Пройдя годы и обдумав эту воровскую мудрость, Шурка полностью согласился с её истинностью.

Знания, извлеченные из пережитого опыта, стали для него наставлением на всю жизнь.

Со временем Шурка осознал смысл этих слов, которые впоследствии предостерегали его от многих неприятностей. Ведь поговорка "Береженного Бог бережет, а неосторожного конвой стережёт" пришла к нам из уголовного мира. И если не будешь просчитывать всё наперёд, то тебя быстро поймают и закроют, и будешь ты ещё долго топтать зону в местах не столь отдалённых. Рассматривая эту поговорку с духовной точки зрения, мы поймём, что здесь видна привязка к совету из Евангелия – "Не искушай Господа Бога твоего". В смысле, что не стоит играть с серьёзными обстоятельствами, и проявлять духовную беспечность, бездумно рассчитывая найти помощь в Боге. То есть, не стоит создавать ситуаций, в которых бы тебе мог помочь только сам Бог, или чудо им сотворённое.

Осмотрительность и осторожность в принятии решений и поступках позволяют человеку легче избежать всевозможных опасностей и рисков.

                              Привод в милицию

               Несмотря на всяческую осмотрительность, на третьем курсе Осинниковского горного техникума, после производственной технологической практики, в начале сентября 1970 года Шурка оказался в кабинете следователя в отделе милиции № 2 города Осинники. Вроде бы он ничего противозаконного не совершал, но судьба-злодейка распорядилась по-своему.

               Участковый упрямо и надоедливо сверлил Шуркины мозги через слегка оттопыренные уши:

"Ты это сделал, и никто другой. Тебя видели там, около той двери, в правом углу от буфета, который был закрыт в пересменок.

Зачем и для чего так поступил?

Расскажи мне. Возможно, что я сумею тебе чем-нибудь помочь.

У каждого из нас свои маленькие слабости.

Не удержался?

Не вытерпел (не стерпел)?

Твоё упрямство ни к чему хорошему не приведёт.

Уже пять часов я пытаюсь добиться от тебя правды!

Почему молчишь? На что надеешься?"

               Шурка потухшим взглядом смотрел на свои потёртые стоптанные ботинки, импульсивно подёргивал правую штанину тёмно-зелёных расклешённых брюк. На левой стороне его клетчатого пиджака висел маленький значок члена ВЛКСМ.

Он ёрзал на казённом деревянном табурете, выкрашенным в грязно-бордовый цвет; ему казалось, что эта мучительная пытка длится с раннего утра, а за решётчатым окном – не начало вечерних сумерек, а рассвет следующего дня, но ведь до него ещё надо дожить.

Парень скомкал в руке фетровую шляпу, вытер ею с влажных ладоней появившийся обильный липкий пот.

               Сбоку, в полутора метрах от студента, на столе младшего лейтенанта лежал Шуркин чёрный портфель с выпотрошенным барахлом: скомканная жёлтая промокашка, четыре общих тетрадки в клеточку, "потрёпанная" логарифмическая линейка с покосившимся бегунком и оторванным кусочком белого пластика от конца деревяшки выдвижной шкалы, цветные и простые графитовые карандаши, крупный белый ластик и две шариковые ручки, недавно заправленные чернильной пастой в часовой мастерской района "Соцгород".

               Ученический билет, развёрнутый лицевой стороной наизнанку, красовался на тумбочке, плотно прижатый плоским дном наполненного водой графина.

Здесь же валялись игральные карты, скрепки, кнопки в картонной коробке и упакованная пачка с двумя презервативами Баковского завода резиновых изделий.

Носовой платок, металлическая расчёска и круглое зеркальце аккуратно лежали на свёрнутом болоньевом плаще.

               Внезапно с улицы через приоткрытое окно потянуло сквозняком. Шторка надулась пузырём и отодвинулась к косяку проёма на кольцах по покосившейся гардине.

Немного похолодало.

Милиционер подбежал к створке распахнутого окна, быстро прикрыл его, затем юркнул в коридор за дверь и включил яркий свет.

В кабинете стало светлее.

               Сумерки ещё не наступили; вечерние солнечные лучи скользили сквозь пожелтевшие, но не опавшие листья с придорожных тополей, берёз и оси́н. Пожухлая трава на газонах, слегка прикрытая чахлой листвой, завалилась от сильного дуновения ветра на сухую землю.

В кустарнике затаилась рыжая кошка, видимо, в ожидании случайно прилетевшей птички с крыши соседнего барака.

               Неожиданно со стороны клуба имени В.И. Ленина закрутился пыльный вихрь. Он вытянулся свечой и полетел через площадь и дорогу в направлении столовой № 11.

Низкие дымчато-серые тучи, похожие на сгустившийся туман, стремительно понеслись к кладбищу Елбань, над средней школой № 2, над крышами частных домов и дальше в окрестности посёлка Красный Калтанчик.

               Милиционер давил на Шурку с завидным упорством. По всей видимости, что это был один из его последних аргументов или шансов, чтобы морально сломать и расколоть парня на признание.

Ох, как такое признание ему нужно именно сейчас или чуть-чуть позже, до прибытия начальства на работу.

Надо дожимать, доламывать парня, и он "хрустнет"!

               Шурка не сдавался и стоял на своём:

"Я готов подписаться под чем угодно, но только не под этим дерьмом!

Вы можете представить, как это мы сделали?

Вот, вот ...

Как это происходило?!

Вообразите себе такую картину!

Я сижу в шляпе под болоньевым плащом, нараскорячку!

Чушь несусветная!

Тем более, что мужской туалет с пятью кабинками находится совсем рядом, на втором этаже комбината".

               Шурка эмоционально вытянул ладонь вперёд, обрисовал жестом полукруг вокруг себя, резко опустил руку вниз и крепко вцепился пальцами в край массивной табуретки.

Младший лейтенант, не ожидавший такой прыти от семнадцатилетнего пацана, интуитивно поправил пустую кобуру и скоропалительно осадил:

"Цыц!

Команды не было!

Успокойся, малыш ..."Шурка возмущённо выпалил:

"А зачем мне молчать, когда здесь творится такое беззаконие!

Я уже в который раз вам говорю, что для меня это унизительно и дико!

Какой-то дебил навалил "кучу" в углу у двери закрытого буфета, а мы с братом должны за это отвечать?"

               В этот момент из приоткрытой смежной комнаты доносился знакомый голос, и было слышно, как кто-то другой из сотрудников отделения милиции допрашивал хромого Вовку, двоюродного брата Шурика по прозвищу "Старый".

Именно двоюродного брата, а не друга.

               Лично у Шурки настоящим другом может быть только тот человек, с кем одна душа на два тела!

Но, увы, такое бывает лишь в хороших сказках!

               Вова появился на свет у истоков дела "врачей-вредителей". В раннем детстве он переболел полиомиелитом, что в последствии привело к замедлению роста кости в пораженной конечности и спровоцировало развитие хромоты, т.е. у него одна нога стала короче другой. В школьные годы он проявил незаурядные способности к музыке и научился хорошо играть на баяне. Подвижные детские развлечения парень заменил на игру в шахматы, в чём изрядно и преуспел. Вовке назначили небольшую пенсию по инвалидности. Он носил кожаную ортопедическую обувь, которую делали по специальному заказу. У одного ботинка подошва была толще и каблук выше, чем у второго.

               В прошлом году Владимир, который старше Шурки на пять лет, почему-то перевёлся с вечернего отделения горного техникума на дневное в группу брата.

Учился Вовка так себе. В основном списывал, где только можно списать. На занятия ходил в галстуке и в приличном чёрном костюме; на переменах вел себя спокойно и ни с кем не дурачился.

               "Промучившись" с задержанными студентами более семи часов, обнаглевшие и уставшие милиционеры решили задержать ребят до следующего утра.

Ближе к полуночи двух братьев завели в угловой "обезьянник", зарешеченный окрашенной арматурой и закрыли снаружи на замок. С трёх сторон вдоль зелёных стен нависали скамейки из массивных поцарапанных досок, а под высоким потолком крепился шахтный светильник из прочного зелёного стекла.

               Шурка разошёлся не на шутку перед двоюродным братом:

"Ну, ты можешь себе представить: в техникуме на комсомольском собрании разбирают персональное дело Александра Бочарова с формулировкой "Наср@л в углу за дверью буфета административно-бытового комбината шахты № 9".

Со стыда можно сдохнуть!

Наср@л днём, напротив маркшейдерского бюро!

Я в свои семнадцать лет ничего подлее не слышал!

А тебе, Вовка, тоже не фонтан.

Будут разбирать на парткомиссии тебя, молодого члена КПСС с проделками закоренелого дебила.

Ты хоть "ментам" скажи, что ты член партии, что хорошо играешь в шахматы и до такого маразма ещё не дожил.

Скажи им, не молчи!"

               Шурка насупился и, повернувшись к "Старому", продолжал:

"Ты мне скажи, почему они тебя дрючат? Ведь ты член партии?

Меня то ладно, я – голубятник.

С меня спрос короткий. По любому можно сделать виноватым: там голубя переманил к себе на крышу, значит украл; в другом месте — подрался из-за тех же птиц.

Что молчишь, студент? И отчего свои узкие губы поджал?"

               "Старый" подпрыгнул на своей длинной здоровой ноге и залпом выпалил:

"Я им пизд@лей вставлю. Пусть только день придёт!

Обнаглели, сволочи; совесть совсем потеряли!"

С этими словами он завалился на широкую скамейку "обезьянника" и отвернулся к покрашенной стене.

               Шурка косо посмотрел на дежурного милиционера, сидевшего за столом сбоку от центрального входа и приуныл.

Сегодня утром они вдвоём с Вовкой пошли в комбинат шахты № 9, чтобы взять в маркшейдерском бюро старенькие "синьки" – копии схем отработанных лав на угольных пластах горизонта минус 40, необходимых для дальнейшего отчёта по производственной практике, где они работали подземными учениками доставщиков-такелажников.

Практика была летом, после окончания второго курса Осинниковского горного техникума.

               Договорились с одним маркшейдером, что тот за бутылку водки сделает каждому студенту по четыре копии на разных пластах угля мощностью от 1,5 метра до 2,2 метра.

Дядечка-технолог из маркшейдерского бюро шахты не торопился делать "кальки", так как копировальный станок был пока занят другими служащими его конторы.

Шурка и Вовка более трёх часов проболтались в коридорах административно-бытового комбината, чем и запомнились многим работникам шахты № 9.

В восточном крыле, на первом этаже здания располагался буфет, который работал по скользящему графику, перекрывая конец предыдущей и начало последующей рабочей смены шахтёров.

               Тётя Лиза и Шуркина мама-Мотя посменно работали буфетчицами от столовой комбината шахты по прерывистому графику через двое – на третьи сутки: с пяти до восьми утра, с одиннадцати до часу дня, с семнадцати до девятнадцати часов вечера и с двадцати трёх до часу ночи.

               Рано утром наступившего дня заспанный дежурный отдела милиции № 2 открыл дверь "обезьянника" и хриплым голосом пробасил:

"Студентики-арестантики, всеобщий подъём!

Быстро встали и в туалет на горшок!

Да и мордочки свои подмойте, как-никак скоро начальство приедет..."

Затем ехидно улыбнулся и добавил:

"Только не вздумайте промазать мимо унитаза. Чистить будете весь сортир!

Построение в половине восьмого вот здесь, напротив дежурки."

               Помощник дежурного в очередной раз обшманал молодых ребят и повёл их вглубь длинного коридора.

После утренних процедур двух братьев и одного задержанного выпивоху из числа ночных дебоширов выставили за деревянным барьером перед "обезьянником".

В холле отдела милиции закрутилась чехарда; дежурный и его помощник, оттесняя к стене худенькую старушку в синем халате, с ведром и со шваброй в руках, торопливо расставляли стулья и скамейки. Видимо "заметали следы" своёй ночной спячки.

               В здание милиции вошёл майор в окружении небольшой свиты. Капитан, старший лейтенант и водитель сопровождали своего начальника.

Дежурный лейтенант, рапортуя о вечерней работе, коротко доложил и строевым шагом переместился (отошёл) к массивному столу.

Майор строго взглянул на задержанных, погладил чёрные усы и ... ушёл в свой кабинет.

Через пару часов он вернулся к дежурному по отделу и приступил к "разбору полётов".

               Вояку-забулдыгу после "профилактических мероприятий" увезли в суд на судебное разбирательство для вынесения административного постановления об ареста с дальнейшим привлечением к общественно-полезному труду.

               Начальник внимательно осмотрел Шурку с ног до головы, шмыгнул носом, мельком взглянул на "Старого" и спросил:

"Не стыдно вам такими делами заниматься?!"

Вовка вспылил прямо на глазах!

                Он не на шутку распоясался на всю катушку и загремел, как иерихонская труба:

"Я убедительно прошу Вас предоставить мне возможность встретиться с первым секретарем горкома партии!

Нет, я не прошу, я требую от Вас такой встречи!

Причём незамедлительно!

Вчера во второй половине дня ваши сотрудники прямо на улице запихали меня в чёрный воронок и доставили сюда, как беглого преступника.

А в чём моя вина?

Я – член партии и вступил в неё не для того, чтобы гадить по всем углам!

Ищите настоящих мерзавцев, а не тех, кто проходил мимо.

Герои!

Схватили инвалида с детства!

У меня одна нога короче другой на восемь сантиметров; да и брюки держатся на лямках крестом сзади, а галстук в полосочку болтается аж ниже пояса.

Как это можно себе представить, что я на корточках, а именно на одной ноге, правлю большую нужду в дальнем тёмном углу длинного коридора?!

Не получается!

С покалеченной ногой я могу такое сделать или в помойное ведро, или в своей уборной на самодельном стульчике, или на унитазе, в ... гостях у вас.

Для такой "процедуры" мне нужна крепкая опора в районе пятой точки.

Больной я и не способен творить чудеса.

Я не грациозная цапля, чтобы приседать на одной ноге, не держась в такой позе за ... мифический невидимый шкворень.

А как быть с подтяжками и как удержать брюки в такой позе?

Вы подумали?

Они же выпачкаются в моём дерьме.

Не буду говорить и о конце приспущенного галстука, который уткнулся бы в кучу наваленного дерьма".

               Неожиданно в помещение установилась минутная тишина, которую прервал всё тот же Вовка:

"В конце концов, проведите хотя бы следственный эксперимент с подключением специалистов от хирургии или ортопедии на предмет сгибаемости моей ноги в позе "на корточках".

Так делайте что-нибудь, а не вышибайте из меня часами одни и те же признания в поступках, которые я не совершал!"

               Взъерошенный майор, пахнущий "Шипром" пробурчал что-то капитану, стоящему рядом, и пошёл на второй этаж.

Вовка ринулся следом за ним, но его придержали два крепких "мента" и вернули на прежнее место, за массивный деревянный бруствер перед "обезьянником".

               Около двенадцати часов дня, без всяких объяснений дежурный отдела милиции выдал по описи вещи задержанным со словами:

"Вы свободны, идите домой!"

Милиционер приподнял деревянный барьер и отпустил двух стойких двоюродных братьев на все четыре стороны.

               Наконец-то! Через двадцать часов они вышли из заточения помятые, голодные и обозлённые.

Сентябрьское солнце стояло в зените, лаская лучами и лицо, и тело, согревая то, что ещё не прикрыто от солнца.

Глаза непривычно морщились от дневного света и слегка слезились под дуновением тёплого осеннего ветра.

               Небольшая стая домашних голубей взметнулась с четырёхскатной деревянной крыши и понеслась в сторону посёлка "Мирный", рассыпая редкий выпавший пух вдоль асфальта улицы Ломоносова.

               Никто и ничто не предвещало больше беды: ни казенные люди из милицейской двухэтажной конторы с красного кирпича, ни причуды природы вдоль речки Елбань и дальше в сторону текущих грязных вод обмелевшей реки Кандалеп.

               Шурка, обогнав "Старого", зашёл в продовольственный магазин № 5, купил бутылку московской водки, резко развернулся назад и двинулся в направление столовой № 11.

Заказали на раздаче винегрет, рассольник, полтавские котлеты с рисом. Прихватили пару пустых стаканов, сели у приоткрытого окна и выпили грамм так по сто сразу.

               В глубине души засветились тёплые огоньки, стало приятно и удобно. Всё плохое отлегло от сердца.

Почему-то все люди вокруг стали выглядеть хорошими и добрыми.

               Когда бутылка опустела, Вовке искренне захотелось обнять белокурую девушку, сидевшую за соседним столом, но Шурка ... удержал его.

               В ближайшую субботу дежурная по душевой (по сауне и мойке) в мужской раздевалке комбината шахты № 9 поймала с поличными за кражу тринадцатилетнего Витьку Степашева, который пришёл помыться, а заодно и своровать из кармана шахтёра ручные часы.

Вызвали милицию, составили протокол изъятия ворованного.

Уборщица кабинетов второго этажа припомнила, что этот парень тремя днями раньше крутился в углу у буфета, а после его ухода была обнаружена свежая куча дерьма.

               В присутствии родителей Витька признался в краже часов, а также пояснил, что три дня назад с утра объелся ворованной кукурузой, и его "приспичило" в коридоре первого этажа, где он и опорожнился в тёмном углу за дверью буфета.

Витьку пожурили и поставили на учёт в детскую комнату милиции.

               После такого случая перед двумя двоюродными братьями так никто и не извинился за незаконное задержание и за многочасовые допросы в отделе милиции № 2 города Осинники. Ментам-то лишь бы дело закрыть, а не разобраться, что к чему.И ведь не извинились. Вот от кого по-настоящему попахивало... дерьмом.

                              (Продолжение см. Часть 3)