Кое-что из жизни Александра Бочарова 10/10

Кое-что из жизни Александра Бочарова

                                                   Марина,
                                       Увы, это не биография, это скорее список достижений,
                                       про человека в этом тексте нет ничего...
                                                                            Из комментария Михаила Тищенко
                                                                            к Теме: "Умер поэт Игорь Муханов"


                               Начало, в мельчайших подробностях

               Бочаров Александр Александрович родился 12 сентября 1953 года в г. Осинники Кемеровской области, на юге Западной Сибири, в предгорьях Горной Шории.
Отец – Бочаров Александр Сергеевич, уроженец Тамбовской губернии, родился 14 октября 1923 года. Закончил школу и Прокопьевский горный техникум.
Работал на шахте № 9 в городе Осинники:
горнорабочим очистного забоя (ГРОЗ),
мастером ОТК,
начальником ОТК,
мастером участка погрузки.
Ушел на пенсию в 1973 году, умер 1 марта 2003 года.
               Мама Бочарова (Кононова) Матрёна Дмитриевна родилась 18 ноября 1927 года в селе Красное Чановского (Венгеровского) района Новосибирской области.
Работала на разных должностях:
на полях и на фермах колхоза в селе Красное,
разнорабочая на маслозаводе,
официантка на курорте "Озеро Карачи́",
продавец магазина № 5, г. Осинники,
продавец магазина № 45,
подавальщица столовой № 6 в АБК шахты № 9,
буфетчица от столовой № 6 комбината шахты,
швея-мотористка швейной фабрики "Кузбасс".
Ушла на пенсию по инвалидности. Умерла 31 июля 1980 года.
               Семья проживала на втором этаже в двухэтажном деревянном бараке по улице 9-я Штольня, дом № 83.
В июле 1956 года семья переехала в новый бревенчатый (срубленный) дом по адресу: переулок Островского, дом № 16 (раньше адрес этого дома был: улица Островского, дом № 22–А).
В семье Бочаровых трое детей:
Серёжа родился 13 августа 1951 года,
Шура родился 12 сентября 1953 года,
Надя родилась 31 марта 1956 года.
               Шура пошел учиться в восьмилетнюю школу № 16 г. Осинники 1 сентября 1960 года.
Шурке этот день запомнился как никогда. Старший брат Серёжа привел его в школу на торжественную линейку. Заранее было известно, что парнишку записали в первый "Б" класс.
Его первая учительница Горохова Екатерина Васильевна – человек доброй и светлой души. С пятого по восьмой класс он продолжал учиться в этой же школе, где классным руководителем была учитель географии Иванова Таисия Николаевна.
Любимыми учителями в школе были:
Зубкова Агафья Нестеровна – математика и геометрия,
Братцева Лидия Акимовна – физкультура,
Коцеланин Андрей Васильевич – труды,
Ериков Леонид Сергеевич – рисование, пение, черчение.
Интересными преподавателями являлись:
Московая Евдокия Мироновна, директор школы и учитель истории,
Сметанникова Ксения Захаровна – химия.
               Самыми презираемыми предметами с 1964 по 1968 годы оказались русский язык и литература, учителем которых считалась Анна Георгиевна Лукьянович (Лепехина) которая мстила и гнобила за то, что они дети Бочарова Александра Сергеевича, лучшего и преданного друга её первого мужа.
Анна Георгиевна одна воспитывала сына – Лукьянович Владика, 1953 года рождения. Мальчик с малых лет сильно заикался и комплексовал. Школьники дразнили его и часто подшучивали над ним.
Однако братья Серёжа и Шура, помня суровый, жесткий наказ своего отца, вели себя пристойно и не обижали Владика.
Александр Сергеевич строго настрого запретил своим детям обзываться и смеяться над людьми с любыми физическими недостатками:
хромыми, косыми, заиками, толстыми, горбатыми...
Отец сказал так:
"Если я от вас услышу какие-либо насмешки, то оторву вам ноги и выброшу на помойку!"
С такими отцовскими наказами Серёжа и Шура живут и по сей день.
Узнав от актива класса, а проще говоря, от своих "осведомителей" о скромном нраве Шурки и его симпатии по отношению к её сыну, его мама Лукьянович Анна Георгиевна на своих уроках усаживала Владика и Шурку за одну парту.


                               Поэзия

               Как-то в пятом классе учительница литературы вызвала к доске Шурку Бочарова. Мальчишка шёл между партами к педагогу, как на каторгу, задевая по пути стоящие на полу ранцы и портфели учеников.
Анна Георгиевна Лукьянович без всякого интереса выдала команду:
"Прочитай нам отрывок "У лукоморья дуб зелёный" из поэмы "Руслан и Людмила".
В эту минуту парнишка внезапно оживился, его синие глаза заблестели, а в голосе появилось неприкрытое торжество и он начал читать с выражением и с расстановкой:

"У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Всё ходит по цепи кругом;
Идет направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей..."

Он продолжал читать негромко, с интонацией в виде сказочной загадочности и необычайной таинственности, в спокойном темпе...
               У Шурки была отменная зрительная память. Закрывая глаза, он четко "видел" перед собой открытую страницу напечатанного стихотворения со всеми знаками препинания.
При чтении мальчик делал паузы, учитывая знаки препинания и выделяя короткие паузы перед запятой, а длинные – в конце строки, предложения, перед двоеточием или тире.
Для интонации понижения и повышения он использовал следующий вариант чтения:

"...Под ним сидел, (интонация вниз, пауза) ...И кот учёный...(интонация вверх)
Свои мне сказки говорил. (Интонация снова вниз).
Одну я помню... (пауза) Сказку эту...(интонация вверх)
Поведаю теперь я свету...

Шурка сделал интонация вниз, мысленно поставил точку и закончил отрывок.
В его пятом "Б" классе воцарилась тишина, прерванная глухим стуком упавшей у кого-то тетради. Этот звук пробудил учеников от волшебства сказочной истории. И они оживились, начав шептаться и двигаться.
Анна Георгиевна посмотрела в окно и выпалила, как отрезала:
"Садись, я тебе ставлю тройку!"
В классе загудели ... Учительница истерически крикнула:
"Тихо! Всем молчать!"
Затем стала долго и нудно водить карандашом по классному журналу в поиске "очередной жертвы", но ничего лучшего не придумала, как объявить:
"Лукьянович Владик, прочитай нам отрывок "У лукоморья дуб зелёный". С места около парты".
Потом подумала и добавила:
"Начни с абзаца "Там чудеса: там леший бродит..."
Владик испуганно встал и начал читать:

"Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей..."

Ученики уныло потупили очи. Им было уже не интересно слушать чудную сказку, разорванную в клочья заикающимся Владиком.
По прошествии двух минут всемогущая и властная "Лепёшка" (так Анну Георгиевну называли ученики за глаза) объявила:
"Владик, присаживайся!
Молодец, ты старался! Поставлю тебе пять"
В этот момент в классе поднялась шумиха.
Вовка Капустин демонстративно засунул палец в нос и начал выковыривать козявки, скидывая их на промокашку. Коля Метсяля суетливо переложил рогатку и "зоску" в разные карманы школьного пиджака.
Остальные явно потеряли всякий интерес к творчеству Пушкина и стали готовиться к большой перемене.
В коридоре зазвенел школьный звонок. Ученики встали и вышли из класса.
Кто-то похлопывал Шурку по спине, приговаривая:
"Ты хорошо прочитал стихотворение! Но почему "Лепеха" поставила тебе тройку?"
Шурка понуро пробасил:
"Не знаю. Спроси у Анны Георгиевны".
               Так шли школьные годы, сменяя друг друга. Шурка хорошо учился. В свободное от учёбы время он помогал родителям по хозяйству:
по графику мыл пол в прихожей,
полол грядки на огороде,
поливал лук, огурцы и помидоры,
на пару с отцом или с братом двуручной пилой пилил дрова на зиму,
кувалдой разбивал крупные куски привезенного угля и складировал в углярку...
Но самое главное – это то, что у парня были красивые голуби, которые жили на чердаке дома. Он разводил их и ухаживал за ними в течении многих лет.
Водились и кролики, которых однажды ночью украли неизвестные люди.


                              Пашня

               С середины 50-х годов Александр Сергеевич имел в личном подсобном хозяйстве рядом с частным домом огород в шесть соток и земельный участок под картофель площадью в семнадцать соток. Пашня находилась на ровной площадке между тремя косогорами, в пятистах метрах от большого террикона и в трёхстах метрах от главного ствола шахты № 9.
Место под картофель было хорошее. Как-то Ольга Ушакова написала в комментарии, что родители Климко Ивана, жившие в своём доме недалеко от железнодорожного полотна, называли этот земельный надел "Поле Бочаровых".
Правда, теперь это место заросло бурьяном, деревьями и кустарниками. Здесь иногда то воет и стонет беспробудный ветер, то злая вьюга. И всё уныло, как в этом четверостишии:

"Холодный ливень, грязь и скука,
Кругом размытые межи́...
И скалит зубы злая скука
И ворон над землёй кружи́т".

Однако вернемся к пашне Бочаровых, которая была у них в советский период времени – в 50-х, 60-х, 70-х годах прошлого века. Тогда и жизнь, и люди были другими...
С северо-восточной стороны пашни находился двухметровый гребень из породы, насыпанный в годы войны при выемке из пластов в угольной шахте.
Во время дождей и весенних паводков с соседних пригорков намывало плодородный слой ила, и урожай картофеля повышался до двухсот пятидесяти- двухсот восьмидесяти ведер с семнадцати соток земли.
На соседних косогорах были наделы пашен других собственников, которые временами подкармливали перекопанную землю древесной золой, торфом, сухим куриным помётом и перегноем. Наиболее продвинутые вносили под картофель:
аммиачную селитру,
двойной суперфосфат,
сернокислый калий,
доломитовую муку и много ещё чего-то другого ...
В условиях южной лесостепи Западной Сибири в советское время картофельные пашни удобряли органическим удобрением на основе перепревшего подстилочного материала.
               В 1965 году произошёл неприятный случай, связанный с посадкой картофеля. Как всегда, во второй половине мая шабашник дядя Петя Савин на своей лошади вспахал Александру Сергеевичу семнадцать соток земли. По периметру пашни плугом сделали отводные канавки для защиты от затопления на случай внезапного ливня. Вспаханное поле засадили отборным семенным картофелем.
В середине июня, когда появились первые ростки, грянул гром и хлынул проливной дождь, продолжавшийся весь день.
Гром гремел оглушительно. Всю пашню затопило и затянуло плодородным илом.
               Александр Сергеевич весь день ходил сам не свой. Через четыре дня он пришёл на своё картофельное поле, где на ровной площадке играли в футбол местные пацаны.
Посмотрев на такое безобразие, Александр Сергеевич вернулся домой, залез в подполье и затарил оставшийся семенной картофель в мешки. На следующий день он взял отгул и с сыновьями загрузил ведра,тюки, лопаты в двухколесную телегу с длинными оглоблями. Затем сам запрягся в оглобли вместо коня, а сыновья-подростки стали толкать телегу сзади. Так "на пердячим паре" они добрались до затопленной пашни, где дети продолжали играть в футбол.
Александр Сергеевич достал из телеги три колышка с прибитыми дощечками, на которых было написано краской:
"Не топтать!
Посажено!"
Он обухом топора вбил в землю таблички по трём сторонам пашни и приступил ко второй посадке пророщенного семенного картофеля без предварительной перекопки земли. Александр Сергеевич и Серёжа копали рядками лунки и тщательно разрыхляли в них плодородный слой. Шурка шёл следом и бросал в подготовленные ямки клубни пророщенного картофеля...
Местные жители, узнав и увидев работу соседа на затопленном участке, надсмехались:
"Чудак, мил человек!
Посадил картошку в некопанную землю!"
Некоторые самобытные горожане крутили пальцем у виска и нашёптывали:
"Глуп человек. Видимо он "немного того", и у него "шарики за ролики".
Наступили тёплые дни короткого Сибирского лета:

"Пышные грозди сирени на ветках,
Плачет кукушка о брошенных детках.
Зяблик затих и замолк соловей,
Начал струиться пушок с тополей..."

Сибирское лето – это чудесная пора, которую жители этих мест ждут с нетерпением:

"В роще вдоль троп лопухи подросли,
С ранних рассветов летают шмели.
Шепчут о чём-то листвою берёзки,
И расцветают кукушкины слёзки..."

С середины июня по первую декаду июля три-четыре раза накрапывали небольшие летние дожди, смачивая посаженные в лунки клубни с ростками.
Благодаря лучам яркого солнца и дуновению тёплого воздуха через три недели после посадки на "Поле Бочаровых" появились всходы картофеля. Хозяин пашни и его сыновья пропололи и разрыхлили междурядья. Когда растения подросли до пятнадцати-восемнадцати сантиметров, провели окучивание кустов для обеспечения им достаточной опоры и защиты от ветра.
               Вторая половина сентября 1965 года по Сибирским меркам выдалась на удивление теплая вместе с безветренными днями, ярким солнцем и безоблачным небом.
Многие уже закончили уборку картофеля на своих пашнях. Просушили клубни и заложили на хранение в подполья, подвалы или в глубокие погреба.
Александр Сергеевич всё выжидал, надеясь на продолжение сухих теплых дней. Наконец-то в конце сентября он снарядил всю свою семью на уборку картофеля. Урожай выдался отменный! С семнадцати соток было выкопано более трехсот ведер отличного картофеля. При встряхивании выкопанного куста клубни отваливались от корня.
Узнав о рекордном урожае, местные жители удивленно поговаривали:
"Такого чудесного урожая на наших полях ещё никогда не было!"


                              М-104

               В 1966 году, после посадки картошки и ранних посевных работ, Александр Сергеевич оформил в кредит мотоцикл "Минск" М-104 за триста пятьдесят пять рублей. Мотоцикл мощностью пять с половиной лошадиных сил имел один цилиндр и одну выхлопную трубу. Своей технической новизной покупка привлекала внимание многих парней с соседних улиц. Хромированные детали блестели, как пасхальные яйца. Двигатель работал не хуже бензопилы "Дружба". Детали сделаны из чёрной резины: покрышки колёс, подножки, ручки сцепления и газа смотрелись с тёмным отливом, как свежие сколы коксового угля или битумной смолы.                Добрая половина переулка Островского переключилась на изучение нового агрегата, купленного Александром Сергеевичем. Отец Кольки Метсяля, идущий с работы мимо Шуркиного двора, посоветовал провести обкатку в щадящем режиме на так называемом импровизированном самодельном стенде с прокруткой колёс на холостом ходу.
Однако дядя Петя Сапожников усомнился в эффективности данного метода и настоял на традиционном способе обкатки. Под руководством двух советчиков Александр Сергеевич взгромоздился на сидение мотоцикла, отпустил тормоза, выжал сцепление и прибавил газ. "Стальной конь" резко рванул вперёд, повернул налево и упёрся передним колесом в доски забора Дмитрия Борисовича Хомякова.
                Мотор взревел, как стартёр для запуска дизеля трактора ДТ-54. Клубы чёрного едкого дыма повалили из единственной выхлопной трубы, окутывая ядовитыми газами любопытных соседей, стоящих у углярки. Из-под заднего колеса, крутящегося с бешеной скоростью, полетели куски горельника, шлака, породы и другого мусора.
Пыль, дым, грохот и маты заполнили небольшое пространство, окружающее людей. От подворотни выскочил прихрамывающий дядя Стёпа Процишин и попытался своей клюкой затормозить заднее колесо, но неудачно: протектор покрышки подмял наконечник батожка, с хрустом переломил его и "выплюнул" вместе с хламом на середину переулка.
                Напряжённую ситуацию разрядил Холодков дядя Коля, единственный обладатель автомобиля "Москвич-403" в жилом районе шахты № 9. Он спокойно подошёл к передней части мотоцикла и вынул ключ из замка зажигания.
Двигатель заглох и наступила тишина. Перепуганные Шуркины голуби возвратились на родную крышу. Александр Сергеевич при помощи соседей слез с вздыбленного мотоцикла. Переднее колесо мотоцикла повалило часть забора и приподнялось от земли на полметра. Нижняя часть покрышки заднего колеса зарылась в вырытую канаву глубиной более десяти сантиметров.
На этом и закончилось первое пробное испытание купленного мотоцикла М-104.
               Обкаткой мотоцикла занялся Серёжа Бочаров, страстный любитель колесной техники. До этого на велосипеде В-110 "Кама" 1963 года выпуска он объездил весь жилой район шахты № 9 и проселочные дороги до вентилятора ВЦ-5 и далее через "Ригу" к речке "Красный Калтанчик". Но самое главное было то, что парень помогал отцу в нелегком подсобном хозяйстве. На велосипеде Серёжа привозил: купленное зерно для кур, солому на подстилку кроликам и поросятам, опилки в мешке с лесосклада шахты № 9. Весной ездил к "Красному Калтанчику" за колбо́й и березовым соком, а летом и осенью привозил из леса и тайги грибы: маслята, подосиновики, подберезовики, рыжики, осенние опята. Да мало ли что можно привезти на добротном исправном велосипеде!Сергей любил технику. Он мог долго ковыряться с велосипедом, который был в хорошем состояние и блестел, как пасхальное яйцо.


                              Первая девушка

               В начале июня 1966 года Шурка высаживал в свои грядки лук-севок. В этот день сосед дядя Сева Пилипенко натаскивал купленную овчарку на одну из самых сложных команд:
"Лежать!"
Ведь лежачее положение для любой сучки изначально является позой подчинения. То есть это не что иное, как припадание к земле.
В ход шли чёткие команды и дружеские похлопывания хозяина, лакомства и любимые игрушки собаки.
Сосед Шурка аккуратненько вмешался в процесс дрессировки овчарки. Из нижней части доски забора он осторожно вытащил гвоздь и сделал лаз для собаки.
Он довольно быстро подружился с овчаркой Найдой, когда Всеволод Пилипенко уходил на работу, а собака оставалась во дворе.
Молодого щенка легко было приучить заядлому голубятнику.
                К началу лета своими дрессировками дядя Сева задолбал и себя, и Шурку, который то ли в знак протеста, то ли по глупости стал общаться со своёй подружкой Любочкой Шишикиной командами для собак:
"Ко мне",
"Рядом!",
"Сидеть!".
Как-то до этого, за две-три недели, Шурка сидел дома на кухне и чистил картошку. Такое занятие для него было привычное, но надоедливое.
По-соседски, к ним в гости зашла Шишикина тетя Поля, мать Любы Шишикиной, и увидела Шурика за работой. Она присмотрелась и сказала Матрёне Дмитриевне:
"Мотя!
Мне бы эти картофельные очистки".
"Полюшка, ты что, кушать их будешь?"
"Ну ты, Мотя, и шельма! У меня корова с телёночком, им бы пойло варила".
"Приходи вечером. Мы каждый день на супы и жарёху картошки по полведра чистим".
"Хорошо, приду. Я очистки заберу, а взамен буду приносить вам по баночке свежего молока".
На этом и договорились.
В тот момент Шурка подумал:
"Да, работы на кухне для меня прибавится". А вслух выпалил:
"Мама, может быть, тёте Поле отдавать мелкую картошку?"
"Подумаем, сынок. Можно и так сделать".
Вечером того же дня Мотя отдала соседке ведро с очистками и сказала:
"Кушай, Полюшка, на здоровье!"
Тётя Поля ответила:
"Язва ты, Мотенька!" И отдала банку свежего молочка.
Таким образом был налажен бартер.
                Люба – дочь бывшего полицая, осуждённого в Киеве и отсидевшего в Сиблаге, Василия Шишикина, по годам немного старше Шурика.
Девушка была стройна, игрива и миловидна.
Её круглое личико с пухлыми губами, со вздёрнутым носиком и с мелкими конопушками, а также с выразительными глазами и с длинными ресницами по-своему привлекали и манили юношу.
                С начала весны ей было интересно общаться с Шуркой, с заядлым голубятником и с трудолюбивым парнем в одном лице. Она приходила к юноше, работающему на грядках, ставила банку с парным молоком в тень раскидистой смородины, а в обмен забирала картофельные очистки, собранные мамой Шурика для коровы Шишикиных (по обоюдной договорённости обмена).
Однако Люба как-то нарочито медленно изгибалась и небрежно приоткрывала части своих бёдер под по́лами цветного халатика.
Всё прошло бы ничего, как было и раньше: тихо-мирно. Но в этот раз Шурку угораздило крикнуть:
"Фас!"
И что же здесь началось!
Овчарка Пилипенко в атакующем порыве перемахнула через соседский забор и стремительно понеслась к Любке. Ухватила её за накладной карман халата, повалила на землю и стала трепать в разные стороны.
Вооружившись черенком лопаты, Шурка бросился на помощь Шишикиной: палкой поддел мускулистое туловище собаки и запрокинул навзничь. Но сучка мёртвой хваткой вцепилась за подол разорванного платья; лишь чёткие команды:
"Фу!" и "Ко мне!", – выбежавшего из уборной дяди Севы спасли молодых людей от расправы.
Овчарка "Найда", повизгивая и фыркая, вернулась к ограде. Лапой и мордой отодвинула нижнюю половину болтающейся доски и прошмыгнула на свой участок.
                Под кустами чёрной смородины творился кавардак. Опрокинутая крынка с молоком залила грудь и ноги поверженной Любы. Вокруг валялись разбросанные картофельные очистки, а в перевёрнутом ведре каким-то странным образом оказался стоптанный ботинок Шурки.
Люба клочьями разорванного халата стеснительно прикрыла сокровенные места своего испачканного тела. Парень принёс большое банное полотенце и отвёл девушку в баню, срубленную отцом ещё в прошлом году. В этой деревянной баньке и состоялось их первое близкое знакомство...


                              Перелом

               Ребята с переулка Островского жили дружно, весело и интересно. Зимой катались на коньках или играли в хоккей с шайбой в районе так называемого "Разреза". Они бегали на лыжах по бескрайним просторам заснеженных пашен и полей, прыгали с трамплинов, сделанных своими руками. Помнится один такой трамплин, возведенный зимой 1966-1967 года на улице Мечникова, около забора крестного дяди Лёни. Ребята разгонялись на лыжах со стороны дома Стефаненко Вовы и неслись вниз по накатанной лыжне мимо дома Юношева, мимо подворья пчеловода дяди Сидора и его жены Корпусовой Вали. Затем стремительно въезжали на трамплин и улетали в сторону замерзшей небольшой речушки, заваленной снегом. При крутом спуске на лыжах и в момент прыжка с трамплина мощными потоками встречного ветра мотало и болтало отложные науши (наушники) на шапке-ушанке.
               Зимними вечерами мальчишки собирались в "комнатах", вырытых в глубоком снегу, которые были оборудованы импровизированными скамейками из досок и "горбыля" и обставлены светильниками в виде зажжённых свечей, шахтёрских аккумуляторных ламп, лампад или палящих лучин, пропитанных свиным жиром. Ребята сидели, пыхтели и травили друг-другу всевозможные байки и небылицы. Больше всех в этом деле преуспевал Воробьёв Слава с сорок пятого года рождения. До сих пор его былины, легенды и самобытные сказки нет, нет, да временами проскальзывают в памяти Шурки по прошествии стольких лет жизни, когда он уже вышел на пенсию. Весной и летом детвора уходила в лес, к предгорьям, где была окраина Сибирской тайги. Они ловили мелкую рыбёшку, собирали ягоды и грибы. Ранней весной на болотных кочках срезали медвежий лук, который по-шорски называется колбá.
Пацаны часто играли в футбол на небольшой площадке около ограды Тимофея Полякова, рядом с домом дяди Миши Таранущенко.
               Со школьных лет была интересна игра в зоску. Брали небольшой клок шкурки кролика, зайца или овцы и соединяли при помощи проволоки с кусочком свинца. И вот тебе готовая зоска! Игра заключалась в том, что один из играющих в нее сначала подбрасывал зоску кверху, и когда она падала вниз под тяжестью свинцовой пуговицы, то играющий подбивал ее внутренней стороной нижней части ноги, там, где находится пяточная кость, снова кверху, без всякой остановки. Так продолжалось до тех пор, пока сама зоска не падала на землю. В этой игре побеждал тот, кто делал больше всех ударов по зоске, не давая ей упасть вниз. Ребятишки любили играть в лапту. Они также с азартом гоняли клёк по переулку Островского, а затем по соседней улице Мечникова. Лапта – это круглая палка, которой били по клёку. Клёк представлял из себя деревянную чурку диаметром четыре–пять сантиметров и длиной семь–двадцать сантиметров. Игра проводилась на площадке шириной шесть–десять метров и длиной двадцать пять–тридцать пять метров. Клёк гоняли по дорогам как можно дальше вверх по улице. Многие пацаны делали рогатки и стреляли из них по пустым бутылкам и банкам. Некоторые, наиболее жестокие и безжалостные, стреляли по кошкам и воробьям.
               В начале июля тысяча девятьсот шестьдесят шестого года в лесу на речке Красный Калтанчик* появился чудесный глубокий пруд, сделанный ребятами с переулка Островского под руководством Славика Воробьёва. К слову сказать, Славик был самым старшим из любителей осенней охоты на рябчиков. В эту группы входили: Слава и Паша Воробьевы, Поляков Саша и Бочаров Шура. В ранние годы Славик получил повреждение спины, но, несмотря на это, парень обладал невероятной силой рук и ног. Лет пять назад, во время переправы по переброшенному бревну через речку Красный Калтанчик, Шурка с рюкзачком упал в воду, однако случайно успел зацепиться за сучок бревна. Холодные потоки мощного русла реки заливали парня с головы до ног, угрожая смыть в бурлящие воды. В эту трагическую минуту на помощь Шурке пришёл Славик Воробьев, который быстро прибежал по перекинутому бревну и одной рукой ухватил Шурку за шкирку, приподнял его и вытащил из воды вместе с рюкзачком. Мальчишка был спасен благодаря силе, смелости и стремительной хватке Славика Воробьева.
               Неожиданно беда нахлынула 19 мая 1967 года. В тот день, в День рождения пионерской организации, ученики восьмилетней школы № 16 принимали участие в туристическом походе в лес к речке Красный Калтанчик.
В школе сначала провели торжественную линейку с выносом знамени дружины под марши пионерских горнов и барабанов. Председатели советов отрядов рапортовали о готовности к проведению праздника. На линейке пионерские отряды, а проще говоря, классы, получили маршрутные листы, в которых были указаны маршруты движения до места проведения праздника.
В программу входили спортивные соревнования и эстафеты, творческие конкурсы, а также конкурсы походного обеда. Обязательным атрибутом этого праздника был большой пионерский костер и пионерские песни.             
В десять часов утра, нагруженные походными мешками, рюкзаками, сумками и сетками-авоськами, под руководством учителей школьники двинулись по улице Уральская к вентилятору ВЦ-5 и далее через гору "Рига" в сторону леса, где протекала речка с галечными берегами и с чистой холодной водой, журчащей по отмелям. Шурка сразу после линейки побежал домой за мотоциклом М-104, который год назад купил отец для себя и старшего сына Серёжи. Дома не было никого. Брат уехал на занятия в Осинниковский горный техникум, папа был на работе, а мама училась на курсах кройки и шитья, организованной при новой швейной фабрике "Кузбасс". Парнишка взял ключи, открыл маленький гараж, завел мотоцикл М-104 и бросился в догонку за уходящими отрядами из школы № 16.
               В середине подъёма на гору "Рига" он догнал свой класс, который растянулся по склону горы. Впереди вышагивала классный руководитель Иванова Таисия Николаевна и комсомолка-активистка Болганская Таня. Обогнав их на повышенной скорости, Шурка устремился на гребень горы "Рига", где его уже ждал Вовка Чепчугов из параллельного седьмого класса. Они вдвоем вихрем перескочили через гребень и понеслись вниз по укатанной грунтовой дороге обратного склона горы. Вовка стал теребить Шурку и кричать на ухо: "Сверни на обочину и дай мне сесть за руль! Ну, дай, не жадничай!"
Настойчивость Вовки Чепчугова перевалила все рамки приличия. Он потянул Шурку за левый рукав куртки, принуждая парня повернуть мотоцикл на левую обочину проселочной дороги. В этот самый момент с левой стороны на обгон выскочил мотоцикл ИЖ Планета, управляемый второгодником Валеркой Бизяевым, который учился в их седьмом "Б" классе. Произошло столкновение, в результате чего Шурка получил закрытый перелом двух костей голени левой ноги.
              Недалеко от места происшествия оказались члены добровольной сандружины школы № 16 под руководством Таисии Николаевны Ивановой и ее помощницы Лидии Акимовны Братцевой. Сандружинники правильно организовали первичную медицинскую помощь. Сразу придали пострадавшему удобную для него позу в положении лежа. Сделали минимальным контакт с травмированной ногой. Осторожно освободили голень от одежды и обуви. Дали потерпевшему обезболивающее лекарственное средство из школьной медицинской аптечки. Наложили шину из прочного подручного материала в виде ровных срубленных палок. Всё это обмотали бинтами для обездвиживания конечности. Шину расположили не только на область поврежденной голени, но и ею обхватили два соседних сустава: коленный и голеностопный, для того, чтобы они не двигались и не передавали колебания на сломанную часть ноги. Кто-то быстро добрался до конторы шахтного вентилятора ВЦ-5 и по номеру телефона "03" вызвал неотложную скорую помощь.


                              Осинниковский горный техникум

               В 1968 году Шурка успешно окончил восьмилетнюю школу № 16 и в этом же году поступил на очное отделение "Горная электромеханика" Осинниковского горного техникума.
Начиная со второго курса, парень работал на всех пра́ктиках (ознакомительная, технологическая, преддипломная) в угольной шахте № 9 на должностях:
доставщика такелажника,
ученика подземного электрослесаря,
машиниста шахтных машин и механизмов,
люкового на участке в угольной шахте,
подземного электрослесаря 3-го разряда,
ГРОЗ в бригаде Героя Социалистического Труда Серова Александра Ивановича.
               Грызя гранит науки на отделении "Горная электромеханика" Осинниковского горного техникума, Шурка со второго по четвертый курс получал повышенную стипендию в размере тридцати одного рубля двадцати пяти копеек, в то время как обычная стипендия учащегося ОГТ составляла двадцать пять рублей.
               Из четырех лет обучения в горном техникуме  около полутора лет приходилось на изучение основных предметов из программы десятилетней средней школы. Углубленно изучали математику, русский язык и литературу, физику, химию и иностранный язык. Со второго курса осваивали основные дисциплины по специальности "Горная электромеханика". Как ни странно, но самыми любимыми предметами в техникуме для Шуры стали высшая математика и русская литература. Да, именно та литература, которая вызывала у него в восьмилетней школе № 16 чувство отторжения и даже неприязни.
Два человека поспособствовали улучшению и изменению в сознании Шурки. Первым был сосед с переулка Островского из дома № 17 Пилипенко дядя Сева, который имел большое пристрастие к книгам. В те далёкие годы прошлого века он выписывал и покупал многие издания справочной, художественной и познавательной литературы. В его доме стояли шкафы, заполненные многочисленными томами книг.
                В 60-е годы в СССР существовала система "Книжный клуб". Её официальное название "Книга-почтой" под эгидой "Союзкнига" вызывало живой интерес у любителей литературы. По предварительной подписке жители страны получали дефицитные издания напрямую по почте. В то время по подписке были популярны такие категории книг, как:
– Зарубежная приключенческая классика.
Например, произведения Александра Дюма ("Три мушкетера", "Граф Монте-Кристо"), Жюля Верна, Артура Конана Дойла, Майна Рида, Фенимора Купера, Роберта Льюиса Стивенсона.
– Научная фантастика. 
В этом жанре были популярны книги братьев Стругацких, Ивана Ефремова ("Туманность Андромеды", "Лезвие бритвы") и зарубежных фантастов: Рэя Брэдбери, Станислава Лема, Айзека Азимова, Клиффорда Саймака.
– Детективы. 
Востребованными были романы Агаты Кристи о Пуаро и мисс Марпл, серия Жоржа Сименона о комиссаре Мегрэ, а также произведения Джеймса Хедли Чейза и Рекса Стаута.
– Детская литература.
Многие родители мечтали о подписке на серии вроде "Сказок народов мира" или собрания сочинений Астрид Линдгрен.
– Справочные издания и энциклопедии.
Например, "Детская энциклопедия" в жёлтой обложке из двенадцати томов, "Мифы народов мира", "Жизнь животных" в шести томах.
               Кроме этого в доме дяди Севы Пилипенко хранились десятки томов из серии "Большая советская энциклопедия", которая выпускалась только по подписке. Её нельзя было приобрести просто так в розничной торговле. 
Дядя Сева разрешал Шурке пользоваться книгами. Соседский парень бережно обращался с литературными изданиями: полученный томик аккуратно оборачивал белой бумагой и вставлял закладки. Но самое главное было то, что непосредственно во время чтения парень никогда не кушал около "фолианта", а тем более не ходил в уборную с книгой.
Мальчишка с интересом читал и перечитывал художественные книги по школьной программе и вне программы.
Разносторонние интересы и неуёмная энергия дяди Севы приятно удивляли Шурку. Парень уважительно относился к Пилипенко, прислушивался к его мнению и восхищался работоспособностью соседа.
               Не менее главным человеком по литературной значимости для Шурки была учитель русского языка и литературы Софья Максимовна Ко-Чин-Фа. По национальности она кореянка, а по призванию – педагог высшей категории. Её призвание проявлялось в особом расположении и влечении к педагогической и литературной деятельности. Литература и русский язык являлись для Софьи Максимовны делом всей её жизни.
В группе ГЭМ 68-3 были два учащихся, которые писали сочинения на оценку "пять". Это Шурка Бочаров и Смышляев Саша. Правда, Александру Смышляеву не задались более точные дисциплины, такие как математика, физика, и вскоре он был отчислен из Осинниковского горного техникума за элементарную неуспеваемость. После отчисления его призвали на службу в ряды Советской Армии, а после демобилизации Смышляев Саша поступил и окончил геологическое отделение ОГТ.
Однако благодаря своему таланту, упорству и трудолюбию из группы ГЭМ 68-3 Осинниковского горного техникума выше всех поднялся по карьерной лестнице Шуркин однокурсник, Смышляев Саша.
В настоящее время Александр Александрович Смышляев является:

   – членом Правления Союза Писателей России,
   – секретарём Правления Союза писателей России,
   – членом Ревизионной комиссии Союза писателей России,
   – председателем Камчатского отделения Союза писателей России,
   – главным редактором "Литературной газеты Камчатки",
   – членом редколлегии литературного журнала "Дальний Восток",
   – действительным членом Географического Русского общества,
   – членом Исторического общества России,
   – председателем многих культурных структур Камчатки...

               Забавный случай произошел на уроке литературы весной тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Как-то Софья Максимовна задала самостоятельно домашнее задание на тему: "Стихи русских и советских поэтов". Нужно было выучить какое-нибудь стихотворение. Шурка не уделил этому должного внимания, и его застали враспло́х.
Как это часто бывает, Ко-Чин-Фа  вызвала Шурку к доске и попросила прочитать выученное стихотворение. Парень замешкался, переминаясь с ноги на ногу. Софья Максимовна выразительно посмотрела на учащегося и спросила:
"Не выучил?"
"Нет, я выучил стихотворение. Только забыл, кто написал".
"Ничего страшного в этом нет. Прочитай нам его".
В те времена Шурка баловался стихотворной формой, иногда писал стихи. Он надумал на этом уроке литературы прочитать своё стихотворение, выдав его за какого-то неизвестного автора.
Паренёк выпрямился около учительского стола и стал читать наизусть:

"Стихотворение "Помолись за меня", автор неизвестный:

Ранним утром в соседнем приходе 
За меня помолись на восходе 
И в молитве церковного слова 
Моё имя появится снова.

А потом помолись на закате 
В той ухоженной старенькой хате. 
Я в заботе мину́вшего дня 
С добрым словом молюсь за тебя".

Софья Максимовна Ко-Чин-Фа загадочно улыбнулась и тихо переспросила: "Так кто же автор этого стихотворения?"
Шурик пожал плечами и ответил: "Да я уже и не помню..."
"Странно, молодой человек! Я слышала от своих коллег, что память у вас отменная! Ну да ладно, поставлю вам "пять". Присаживайтесь на своё место".
Шурка поплёлся вдоль рядов к своему столу... Конечно он понял, что преподаватель русского языка и литературы Софья Максимовна Ко-Чин-Фа догадалась, кто настоящий автор прочитанного восьмистишия.
               В начале октября 1969 года произошло событие, которое потрясло и парня, и педагогический коллектив горного техникума. При "обмывание" повышенной стипендии Бочаров Шура напился с двоюродным братом Вовкой, комсоргом Шацким Витей и балагуром Колей Васькиным до самых чёртиков. А потом залез в проходящий мимо трамвай и спокойно заснул на заднем сидение. Проезжая мимо медвытрезвителя, транспортные работники (водитель и кондуктор) вызвали сотрудников милиции, которые определили парня в медвытрезвитель. Там с Шурки сбросили одежду. В просторном туалете медучреждения его привязали кожаными ремнями к крепкому стулу и обильно окатили с головы до ног холодной водой из шланга. Через полчаса два милиционера отволокли клиента в палату полуподвала медвытрезвителя и бросили, словно мешок, на панцирную кровать с белыми простынями. За решётчатым окном медвытрезвителя всю ночь шёл то дождь, то мокрый снег..               
Рано утром Шурку вызвали на допрос. Босиком, в одних трусах он предстал перед дежурным инспектором медвытрезвителя, который сидел в кабинете около электрического обогревателя. Парень так замерз, что все его тело трясло, и зуб на зуб не попадал. Он машинально протянул руки к отопительному прибору, но милиционер рявкнул:
"Назад! Руки за спину!" Юноша отошёл в сторону, закинул руки назад. На рабочем столе дознавателя лежал Шуркин студенческий билет, коричневый кошелёк с мелочью, металлическая расчёска и небольшое круглое зеркальце. Старший лейтенант для формальности уточнил фамилию, имя, место учёбы задержанного. Он получил ответы, сделал какие-то записи и стал зачитывать:
                "... работниками милиции был снят в пьяном виде с трамвая и доставлен в Осинниковский медвытрезвитель на вытрезвление ...
При досмотре выявлено, изъято и принято на хранение...
Фельдшер произвела медицинский осмотр, при котором установила среднюю степень алкогольного опьянения ...
Клиент медвытрезвителя не проявлял бесчинства и буйства, сопротивление не оказывал, вёл себя тихо и спокойно, на вопросы не отвечал ..."
Сотрудник вытрезвителя бросил авторучку на край рабочего стола и потребовал немедленно подписать протокол.
               После повторного медицинского осмотра клиентам вытрезвителя приказали одеться, погрузили в "воронок" и доставили в городское отделение милиции, где при входе справа на первом этаже здания поместили в "обезьянник".
В девять часов утра всех нарушителей общественного порядка, которых задержали сотрудники милиции в течении прошедших суток (хулиганов, дебоширов, пьяниц...) привели в большую приёмную, выстроили вдоль стены и начали прорабатывать.
Экзекуцией занимался лично начальник ГОМ полковник милиции Пилюгин М.А. После этого вызвали родителей и сообщили по месту учёбы виновного. Услуги медвытрезвителя в размере двадцати пяти рублей и штраф за административное правонарушение заставили оплатить в тот же день. Шурка перезанял деньги у старшего брата Серёжи, который работал в шахте на технологической практике.
               Куратор группы ГЭМ 68-3 Нелля Семёновна Рябченко, секретарь комсомольской организации техникума Мария Осиповна Токмань спасли Шурку от неминуемого отчисления и из ВЛКСМ, и из учебного заведения. Они поручились за него перед директором Осинниковского горного техникума Евгением Павловичем Косенко.
               За совершённый проступок в октябре 1969 года парня лишили стипендии на два месяца. После лекций он уходил на городскую промтоварную базу недалеко от речки Шурак, где выгружал товары из железнодорожных вагонов.
Каждый четверг во второй половине дня при предъявлении свидетельства о рождении (не было времени оформить и получить паспорт) Шурке выдавали в кассе заработанные деньги.
               Несмотря на благополучный исход, произошедшее событие оставило в Шуркиной памяти глубокий след известной поговорки:
"Береженого Бог бережет, а неосторожного конвой стережёт".
Пройдя годы и обдумав эту воровскую мудрость, Шурка полностью согласился с её истинностью.
Знания, извлеченные из пережитого опыта, стали для него наставлением на всю жизнь.
Со временем Шурка осознал смысл этих слов, которые впоследствии предостерегали его от многих неприятностей. Ведь поговорка "Береженного Бог бережет, а неосторожного конвой стережёт" пришла к нам из уголовного мира. И если не будешь просчитывать всё наперёд, то тебя быстро поймают и закроют, и будешь ты ещё долго топтать зону в местах не столь отдалённых.
Рассматривая эту поговорку с духовной точки зрения, мы поймём, что здесь видна привязка к совету из Евангелия – "Не искушай Господа Бога твоего". В смысле, что не стоит играть с серьёзными обстоятельствами, и проявлять духовную беспечность, бездумно рассчитывая найти помощь в Боге. То есть, не стоит создавать ситуаций, в которых бы тебе мог помочь только сам Бог, или чудо им сотворённое.
Осмотрительность и осторожность в принятии решений и поступках позволяют человеку легче избежать всевозможных опасностей и рисков.


                              Призыв в ряды Советской Армии


               В Армию Шурку забрали со второго раза. В четверг, второго ноября, он прошел медицинскую комиссию. В заключительной части представитель от горвоенкомата заявил: "Ждите повестку!" Никакой радости, конечно, не было, так как предстояла долгая разлука с любимой девушкой, которая иногда по ночам грела его тело и душу. Нечего здесь скрывать, скажем прямо, что секс играл не последнюю роль в жизни возмужалого парня.
               Повестка пришла после ноябрьских праздников. В ней была обозначена дата призыва Бочарова Александра Александровича в ряды Советской Армии на 14 ноября 1972 года. На свои заработанные деньги Шурка в понедельник, тринадцатого ноября, устроил проводы в Армию. Парень закупил три ящика пива, ящик водки, сыр, колбасу, конфеты, шоколадки, пряники и печенье. Мама Мотя сделала холодец, винегрет, картофельное пюре с подливкой. Накрутила фарш, пожарила вкусные домашние котлеты, беляши, пирожки с картошкой, с повидлом и с малиновым вареньем. На проводы пришли родственники, любимая девушка и наиболее близкие знакомые. Однокурсников по учебе в техникуме не было, так как их или уже призвали в ряды Вооруженных сил СССР, или они работали в других городах после распределения.
               Весь вечер пили дружно и много. Пели песни, поднимали тосты, давали наставления, обнимались и рассказывали разные байки. В общем, веселились без всякой грусти. Только любимая приуныла от предстоящей разлуки. Её глазки то светились, то искрились, то увлажнялись и заплывали слезами. Шурка бодрился, но был на взводе. На первый взгляд может показаться, что во фразе быть на взводе нет ничего особенно примечательного. Однако с помощью такого речевого оборота описывается человек в состоянии нервного возбуждения. Можно представить нервы такого персонажа взвинченными как пружина.
Действительно, Шурка находился в состоянии сильного эмоционального внутреннего напряжения, неустойчивого равновесия. Он был готовым к активным действиям. Ближе к полуночи все разошлись по своим домам.
               Рано утром следующего дня пришли родственники, выпили, закусили. Заиграла гармошка, и все дружной толпой отправились в Осинниковский горвоенкомат. На прилегающей к зданию территории, очищенной от снега и льда, пели и плясали! Призывникам под роспись выдали военные билеты. Построили, сделали перекличку, пересчитали, обшмонали вещевые мешки и всевозможные заначки, погрузили в автобусы и отправили из Осинников в город Новокузнецк. Шурка чётко запомнил, как их автобус проезжал по длинному тоннелю в районе Кузнецкого металлургического комбината. Фактически это являлось продолжением проспекта Курако, ныряющего прямо под заводскую площадку КМК. Сквозь звуки работающего двигателя автобуса, ближе к концу тоннеля был слышен шум огромных лопастей. Там, за решеткой вентиляционная шахта, а наверху хорошо просматривался сам вентилятор размером с винт океанского судна. Автобус оказался на обратной стороне тоннеля. Затем он поднялся куда-то круто вверх, в гору и очутился около старого дощатого здания клуба довоенных времён.
Оказывается, что это Верхняя Колония города Новокузнецка. До приезда призывников из г. Осинники здесь было тихо, доносился лишь приглушенный шум Кузнецкого металлургического комбината. А вокруг безлюдно, только дворники, сторожа да редкие машины. Судя по всему, жителям Новокузнецка в такое время дня и года сюда ходить пешком просто незачем.
               Все вышли из автобусов. Снова построили, пересчитали по списку и вновь обшмонали с головы до ног. Сопровождающие перерыли и выпотрошили вещевые мешки, рюкзаки, сумки и авоськи в поисках запрещенных предметов и спиртных напитков. Загнали в клуб. В ожидании чего-то непонятного, призывники присели на скамейки, на деревянные полы в холле и в коридорах клуба. Ближе к полудню многие решили отобедать прямо здесь, не находя более подходящего места. Доставали свои припасы, охотно делились с новыми знакомыми. Запивали компотом, чаем или холодной водой прямо из крана в умывальнике рядом с общественным туалетом.
               В пятом часу вечера построили и объявили, что все свободны до девяти часов утра следующего дня. Дали команду: "Разойтись!" С гиком, с криками : "Ура!" толпа хлынула на улицу! Шурка поехал на железнодорожный вокзал, купил билет на электричку и поздно вечером вернулся к себе домой. Материнской радости не было предела! Она радовалась, будто её сын вернулся с какой-то войны. Посидели дома, поговорили, и Шурка лёг спать в надежде как следует отоспаться. Ночь была спокойная. В спальне было темно и уютно.
               На следующий день Шурка во второй раз прибыл по месту сбора призывников. В деревянном клубе района "Верхняя Колония" города Новокузнецка провели поверку и объявили, что представители ("покупатели") воинских частей прибыли и готовы забрать своих призывников в сформированные воинские эшелоны. Ближе к обеду на автобусе привезли в район аэропорта "Спиченково" на запасные железнодорожные пути. Всех построили на железобетонной площадке. Зачитали по списку и приказали показать содержимое своих вещмешков, рюкзаков, сумок и сеток-авосек. Спиртное, "блатное" (финки, длинные ножи, туристические топорики, порнографические карты) и прочую дребедень отобрали и унесли навсегда прочь. Назначили и объявили старших по вагону и по каждому купе. Погрузили в вагоны воинского эшелона по спискам.
               Через полчаса поезд тронулся в сторону Прокопьевска. Паровоз дымил. Дым из выхлопной трубы выходил не равномерно, а энергичными толчками в такт "чух-чуху" паровой машины. Воинский эшелон медленно набирал скорость, неспеша, словно "озирался" по сторонам в ожидание кого-то или в поиске чего-то. По пути на станциях выгружали из вагонов больных или покалеченных в массовых драках парней. Всё шло своим чередом. Поезд пыхтел и продолжал дымить из своей трубы.
               В Барнауле он выехал на Туркестано-Сибирскую магистраль и поехал дальше через Алейск, Рубцовск, Локоть, Аягуз, Актогай, Акбалык, Лепсы, Сары-Озек, Капчагай, Алма-Ата, Луговой, Джамбул, Чимкент, Арысь-1. И далее свернул на северо-восток Казахстана: Туркестан, Кзыл-Орда, Тюра-Там. Туркестан – это станция в Южном Казахстане, дальше находится самая малонаселённая в стране Кзыл-Ординская область. По пути вдоль Туркестано-Сибирской магистрали до Чимкента и дальше к Кзыл-Орде, поезд долго стоял на полустанках, и можно было составить какое-то представление о населённых пунктах. Чаще всего эшелон останавливался на запасных путях, где выставляли охрану около каждого вагона.
               Подъезжая на предельно малой скорости к Кзыл-Орде, призывники из вагонов смотрели на бегущую вдоль железнодорожного полотна детвору. Они кричали и просили им что-нибудь бросить, протягивали и махали руками. Из приоткрытых окон им бросали пачки печенья, полукилограммовые банки свиной тушёнки, мелкие деньги. Призывники снимали с себя хорошие вещи: свитера, джемперы, шарфы и выбрасывали их вниз вдоль насыпи для бегущей детворы. Дети радостно повизгивали и подпрыгивали от восторга. В этот момент некоторые из них были по-детски счастливы. Бегущие по сибирским меркам были одеты легко, по-летнему: в шаровары, в рубашки. Они были обуты в поношенные кеды, в стоптанные башмаки или в тапочки. Это были дети казахов, живущих вдоль железной дороги, на полустанках, в поселках и аулах.


                              Служба в Вооруженных силах СССР на космодроме "Байконур"

               С железнодорожной станции Тюра-Там (г. Ленинск-10) автобус доставил группу новобранцев на вторую площадку "Байконура" (г. Ленинск-8) в войсковую часть 25741 около четырёх часов утра девятнадцатого ноября 1972 года. Шурка стоял в строю на краю плаца, недалеко от автобуса. Рядом суетились три офицера, сверяя какие-то бумаги под яркими лучами прожекторов. Мимо строя проходили сержанты и старшины, всматриваясь в лица новоявленных призывников.
               На левом фланге один из военнослужащих подсветил карманным фонариком какому-то парню прямо в лицо. Тот недовольно буркнул:"Не свети так ярко. Хочешь, чтоб я глаза лишился?"
В ответ моментально и без запинки ответили:
"Ничего, у тебя второй глаз есть!"
После такой интеллектуальной перепалки ребята в строю поутихли, понимая, что они прибыли в воинскую часть, где есть свои старослужащие. Через десять минут поступила команда: "Равняйсь! Смирно!"
               Сделали перекличку. Строем повели в двухэтажную баню на помывку и для получения обмундирования. Помыли, одели и обули, в кирзовые сапоги в связи с переходом на зимнюю форму одежды. От бани строем подошли к солдатской столовой, где перед ступеньками у входной двери дали команду: "Равняйсь! Смирно! Рота! Головные уборы снять! Слева, справа по одному в столовую бегом, марш!"
Что и как это делается, практически мало кто знал... Однако с третьей попытки новобранцы оказались внутри столовой. Там тоже пошли команды:
"Рота, садись!".
"Раздатчики пищи встать! К приёму пищи приступить!".
Через двадцать минут поступила новая команда:
"Приём пищи окончить!" После такой команды военнослужащие должны перестать есть.
Затем очередная команда:
"Уборщики посуды встать! Унести посуду".
И, наконец, последняя команда в столовой:
"Рота, встать! Заправить скамейки! Выходи! Строиться возле столовой в колонну по шесть".
               Что такое "заправить скамейки", новобранцы узнали, увидели и проделали впервые в жизни. Такая команда означает, что крайние вставшие военнослужащие поднимают две длинные скамейки слева и справа от стола и устанавливают их на специальные скобы, находящиеся под краями столешницы обеденного стола. По правде говоря, после первого завтрака призывников на столах остались тарелки хлеба и кубики сливочного масла, почти не тронутые ими. Смотревшие на такое безобразие старослужащие осуждающе говорили:
"Ничего, мамины домашние пирожки из жопы вылетят, тогда начнете жрать в полную силу!"

                              (Продолжение следует...)


                              Рабфак

               В ноябре 1974 года, после прохождения службы в рядах Советской Армии, Сашка Бочаров поступил на рабфак в Сибирский металлургический институт имени Серго Орджоникидзе (СМИ). Позднее СМИ переименовали в Сибирскую государственную горно-металлургическую академию (СибГГМА). В настоящее время академия переименована в Сибирский государственный индустриальный университет – техническое высшее учебное заведение города Новокузнецка.
               Скомплектованная рабфаковская группа оказалась разношерстной: люди разные, волей судьбы брошенные на студенческую скамью. В составе группы были демобилизованные парни, выпускники техникумов и училищ, которые после окончания своих учебных заведений отработали на производстве положенные два года и получили направление на рабфак. Прибыли за студенческие парты и вчерашние рабочие, решившие наконец-то взяться за ум.
               Среди рабфаковцев сформировалась небольшая компания из трёх человек. Самым старшим в ней был Вова Бондаренко, парень двадцати семи лет, невысокого роста, щупленького телосложения, с конопушками на лице. Он был шустрый и проворный, стремительный и лёгкий, подвижный, словно ртуть. Имел позывной "Пиночет".
Несколько лет назад Бондаренко уже был студентом металлургического факультета СМИ, но очередная гулянка в студенческом общежитие закончилась для него отчислением из института.
               Парень зря времени не терял. Он занялся парашютным спортом и выполнил норматив кандидата в мастера спорта СССР. Однако после Всесоюзных соревнований психологически сорвался и начал пить. Володя со знакомыми ребятами оказался в Киеве, где по договорённости со священниками ремонтировал и красил фасады, и купола церквей.
Работа была не пыльная, но ответственная: и по качеству выполняемых работ, и по соблюдению правил техники безопасности на высоте.
Ремонтные работы выполнялись как со строительных лесов и люлек, так и при помощи альпинистского снаряжения. Чаще всего при несложных объемных работах парни старались выполнить работы – альпинистами.
               Другой рабфаковец, Юра Осинкин, в миру Юрок, был обычным парнем двадцати двух лет отроду: немного кроткий, слегка стыдливый и скромный. Он поступил на рабфак после службы в войсках ПВО, в знаменитом зенитно-ракетном дивизионе, который ещё до его службы, а именно 1 мая 1960 года, участвовал в стрельбе по самолету-шпиону U-2. Дивизион первым выпустил ракету, сбившую американского летчика Г. Пауэрса в двадцати семи километрах юго-восточнее Свердловска.
               Юрок имел пышные волосы, светлое лицо и носил очки в роговой оправе, натянутые на переносицу курносого носа. Светловолосый малый был не промах и имел скрытые сексуальные связи с женой старшего брата, который трудился на прокатном стане Западно-Сибирского металлургического комбината.
Они большой семьей дружно жили с родителями в одной четырёхкомнатной квартире более шести лет. Комнаты, расположенные веером, т.е. "бабочкой", или, как их ещё называли, "распашонкой", были просторные и расходились от большой прихожей и из коридора в разные стороны. Рано утром родители и брат уходили на работу, а к Юре, точнее к деверю, пропускающему первую лекцию в институте, в тёплую кровать ложилась невестка, полная ласки, нежности и любви...
"Шевелился" Юра в кровати очень толково, не торопясь, растягивая удовольствие. Невестка брыкалась в разных позах, насаживаясь на молодой упругий член не обремененного тяжёлым трудом рабфаковца.
Месяцев через девять-десять после начала половых контактов с Юрой, жена старшего брата родила мальчика – ушастого карапуза, немного похожего на Юру. Толком внимание на это никто не обращал, кроме Юры. Да и дело семейное, и сын брата может быть похожим на своего родного дядю.
               Третий в группе – это демобилизованный Бочаров Сашка, который отличался от сокурсников выразительными повадками, присущими любителю женщин, не отягощённому узами брака. Жил он в двадцати пяти километрах от Новокузнецка. Утром и вечером ездил на учёбу в институт на электричке, покупая ежемесячно проездной билет. Сашка ложился спать поздно. Вставал рано, с постоянным недосыпанием и стойким желанием поспать.
Он ухаживал за одной девушкой, у которой: круглое лицо, живые глаза красивого разреза, пушистые ресницы, носик хорошей пропорции, маленький ротик и восхитительно очерченная нижняя часть лица.
Тридцатого декабря тысяча девятьсот семьдесят четвертого года Саша Бочаров расписался в ЗАГСе г. Осинники с Галиной Сергеевой. Свадьбу сыграли в родительском доме по переулку Островского, 16.

                              (Продолжение следует...)


                              Персональное дело комсорга группы ЭС 75-3 Бочарова


               Приближалась суровая сибирская зима. Сплошные серые облака заполнили низкий видимый небосвод от здания вокзала до главного корпуса Сибирского металлургического института.
В воздухе стояла сизая туманная дымка из труб Кузнецкого металлургического комбината и от терриконика шахты им. Георгия Димитрова.
Небольшие утренние лужи покрылись корками льда и припорошились серым от гари снегом. К концу месяца обещали резкое похолодание.
Ветер подул со стороны алюминиевого завода, неся въедливую гарь и противный химический запах, составляющий промышленную вонь.
          Тридцатилетний кандидат технических наук, а по совместительству и куратор группы ЭС 75-3 Валерий Иванович Верёвкин плотно прикрыл форточку в небольшом кабинете при лаборатории АСУ и присел за рабочий стол, чтобы разобраться с поступившим заявлением из приемной ректора института.
Суть заявления была ясна: молодая женщина, жена одного из студентов группы, жалуется на своего мужа, отслужившего в рядах Советской Армии и прошедшего через рабфак. Жена студента написала, что муж иногда выпивает, а в конце октября организовал трёхдневную попойку по поводу рождения первенца-сына.
          Куратор понимал, что студенчество – лучшая пора в жизни. С таким доводом, пожалуй, трудно поспорить. Валерий Иванович когда-то сам был студентом СМИ.
Однако в таком деле нужно внимательно разобраться и принять надлежащие меры. На завтра назначено комсомольское собрание группы по этому заявлению:

                                         Ректору СМИ
                                         тов. Толстогузову Н. В.
                                         от Бочаровой (Сергеевой) Галины Ивановны

                                  Заявление

          Уважаемый Николай Васильевич!
Пишу Вам я, Бочарова Галина Ивановна, законная жена студента вашего института Бочарова Александра Александровича.
Обращаюсь к вам, как член КПСС с 1972 года, в надежде на понимание и оказание мне реальной помощи в вопросе нашей молодой семьи, как ячейки социалистического общества.
Мой муж Саша – опрятный и понимающий мужчина, но в последнее время что-то стал немного выпивать со своими друзьями по учебе.
          В октябре у нас родился сын Эдик. Пока я лежала в роддоме, мой муж Александр Бочаров (комсорг группы) вместе с профоргом Юрием Осинкиным и с старостой группы Владимиром Бондаренко три дня обмывали рождение нашего сына.
В пятницу они выпили где-то в Новокузнецке, а во второй половине дня приехали на электричке в г. Калтан, где мы проживаем с родителями.
          Вечером "треугольник" группы посетил танцы в местном клубе. А на следующий день они с раннего утра ушли с одним ружьём на троих в лес, на охоту.
Пришли с охоты грязные и уставшие. Сходили в городскую баню и продолжили пить водку и вино.
Моя мама постелила им в комнате на полу, где они проспали до обеда воскресного дня. Затем проснулись и снова продолжили пить.
Муж пьянствует, не уделяет внимания семье. Прошу оказать воздействие на него.
Вы их там немного пожурите, припугните, чтобы они присмирели и не пили больше ни пиво, ни вино, ни водку.

               Прошло больше двух месяцев, как отгуляли день рождения Сашкиного сына. Установилась холодная Сибирская зима – морозная зима с солнечными и безветренными днями.
               Комсомольское собрание проходило в аудитории куратора группы Валерия Ивановича Верёвкина, преподавателя курса "Автоматизация систем управления". Разбирали персональное дело комсомольца, комсорга группы ЭС 75-3 Бочарова Александра. Самым старшим на собрании по возрасту был сам куратор тридцати лет, а после него вторым – двадцати двухлетний виновник собрания Александр. Всем остальным комсомольцам было по семнадцать–восемнадцать лет.
               Верёвкин непринуждённо объявил повестку собрания и вожделенно зачитал письмо жены Бочарова на имя руководителя Сибирского металлургического института. Из заявительной части письма было видно, что её муж и его друзья: староста группы Бондаренко Владимир и профорг Осинкин Юрий неоднократно употребляли спиртные напитки по приезду в город Калтан на трёхдневные мероприятия по случаю рождения её сына Эдуарда Бочарова. Вышеуказанные лица выпивали на квартире её мамы Евдокии Александровны Сергеевой, в городской столовой, в буфете ДК "Энергетик" и на охоте у хутора Милютина, где разогнали всех кур и гусей.
Опосля охоты ушли в городскую баню, где после парилки и мытья тела продолжили пить водку и пиво.
Своим аморальным поведением пьянствующая троица разлагала присутствующую молодежь, которая знала, что парни – комсомольцы и студенты института.
Так с кого же брать пример?
В своём письме Сашкина жена просила призвать к ответственности спивающихся членов общества, образумить и обуздать её мужа Александра Бочарова.
               Куратор зачитал письмо молодой женщины, небрежно отбросил его в сторону и вопросительно уставился на комсомольцев. Молодые комсомольцы, девушки и мальчики захихикали, с ехидством глядя на комсорга с потухшим взглядом.
               Первым взяла слово член КПСС, студентка группы Ольга Богер, приглашённая на собрание Верёвкиным Валерием Ивановичем. Двадцати трёхлетняя член КПСС с комсомольским задором, оставшимся с прежних лет, стала пафосно распекать Шурку. Она говорила, что Александр недостоин носить высокое звание члена ВЛКСМ и его надо исключить из комсомола с последующим отчислением из института.
Прослушав речь Ольги Богер, Шурка потупил взор и уставился в пол, где ползала недобитая крупная муха, прилетевшая из коридора по соседству со студенческой столовой, откуда пахло борщом и жареными котлетами.
               За недостойное поведение, порочащее высокое звание члена ВЛКСМ, Сашке Бочарову влепили строгий выговор с занесением в учетную карточку. Чтобы современной молодежи было понятно, что это такое, то комсоргу Бочарову тогда сделали последнее предупреждение по комсомольской линии. А после этого, если Бочаров снова провинится, его уже могут исключить из комсомола.
               После этих событий прошло восемь месяцев. В тёплый день осени тысяча девятьсот семьдесят шестого года, в Новокузнецке под одним из мостов через речку Аба, в тени от полотна моста и чахлых кустов ивы расположились старые друзья: Саша Бочаров, Володя Бондаренко, Юра Осинкин и примкнувший к ним молодой сокурсник – Сорокоумов Женя.
На разложенной газете деревянного ящика из-под пива Сашка Бочаров потрошил солёную селёдку и аккуратно вытаскивал из её брюха золотистую икру с ярко блестящими зёрнами. Кусочки нарезанной селёдки он осторожно переложил в центр импровизированного стола из-под второго пивного ящика, застеленного чистым полиэтиленовым пакетом. Осинкин Юра вскрыл банку маринованных огурцов, перевернул металлическую крышку и выложил на неё три огурчика, пахнущих приятным терпким маринадом. Четверо студентов из группы ЭС 75-3 обмывали очередную повышенную стипендию Сашки Бочарова.
               Под мостом через речку Аба было тихо и спокойно. Ходили слухи, что когда строился этот мост, то рабочие здесь нашли давно забытое кладбище села Араличева. Но кто его знает, так ли это было на самом деле?

                              (Продолжение следует...)


                              Веревкин Валений Иванович

               Прошло более пятидесяти лет после описываемых событий, но в спонтанно возникающих воспоминаниях всегда вырисовывается тот незабываемый образ преподавателя по спецдисциплине "Автоматические системы управления" Валерия Ивановича Веревкина. Почему такое происходит?
Нет, он не был желанным и добрым! Скорее всего, его отличительной чертой являлась строгость и справедливость. Во время чтения своих лекций Валерий Иванович был собран и прямолинеен. Он любил, когда студенты прислушивались к методике и стилю его повествования. Свой предмет он знал на "отлично".

При дальнейшем описании его жизненного пути на поприще просвещения хочется отойти от стереотипов обычного литературного повествования о человеке и немного по-другому и в иной последовательности рассказать о Веревкине В.И.
А именно вот так: сначала будет выставлено описание манеры его преподавания. Затем можно будет прочитать, где и когда он родился, где учился. И только после этого будут представлены учёные степени и звания Валерия Ивановича Веревкина.

В начале каждой лекции преподаватель проводил десятиминутный беглый контрольный опрос студентов, выявляя, кто что знает.
               Запомнился один забавный случай. Однажды Валерий Иванович Веревкин спросил студента группы ЭС 75-3 Виталия Орехова:
"Мил человек, скажите мне, пожалуйста, что такое контактор в электрической цепи?"
Виталик, пропустивший предыдущую лекцию, стал говорить по заученному сценарию:
"Контактор в электрической цепи – это электромагнитное устройство, предназначенное для частых дистанционных включений и отключений силовых электрических цепей. Его основная функция – переключать цепи, обеспечивая открытие и закрытие контактов для подачи или отключения питания".
Валерий Иванович поморщился, понимая, что Орехов не слышал его, преподавателя АСУ, определение, данное этому устройству:
"Так, так, молодой человек. А можете кратко изложить функцию этого электромагнитного устройства?"
Виталик замялся и пожал плечами.
Веревкин Валерий Иванович выпалил:
"Сразу видно, что вы не были на моей лекции, но отвечаете правильно и заучено". Затем он посмотрел в глубину аудитории, где сидела известная "троица" студентов, и продолжил:
"Советую вам быть кратким и излагать только суть дела. Для инженера важно умение в немногих словах выразить многое.
Устойчивое выражение, то есть крылатая фраза "Краткость – сестра таланта" означает только пользу быть кратким и лаконичным. В очередной раз повторяю, что это ничто иное, как умение чётко выражать свои мысли". 
После таких слов Валерий Иванович произнёс, обращаясь к Виталию Орехову:
"Контактор – это мощное реле!"

                              (Продолжение следует...)


               Валерий Иванович Веревкин родился седьмого августа тысяча девятьсот сорок пятом году в г. Кемерово. Там же окончил двенадцатую школу имени В. Волошиной. Академик (СибГИУ). В тысяча девятьсот семидесятом году с отличием окончил Сибирский металлургический институт по специальности "Автоматизация и комплексная механизация металлургического производства".
Двадцать три года (с 1970 по 1993 г.) вел научную работу и преподавал: в Сибирском государственном индустриальном университете (СибГИУ), в Сибирском металлургическом институте (СМИ), в Сибирской государственной горно-металлургической академии (СибГГМА).
               Веревкин В. И. автор более двухсот научных трудов, из них девяносто статей, сорок два изобретения, три монографии и семь учебных пособий. В тысяча девятьсот семьдесят пятом году окончил аспирантуру при СМИ, защитил кандидатскую диссертацию. Длительное время был заведующим кафедрой "Металлургия и технология сварочного производства" (МиТСП) деканом электрометаллургического факультета. В тысяча девяносто девятом году защитил докторскую диссертацию на тему "Идентификация и управление металлургическими объектами на основе структурно-типологического подхода". В этом же году ему было присвоено звание члена-корреспондента Международной академии наук Высшей школы.
                В двухтысячном году ему присвоено ученое звание профессора по кафедре материаловедения и основ производства. Член специализированного совета по защите докторских диссертаций в СибГИУ. С две тысячи первого года работает заведующим кафедрой автоматизации производственных процессов Кузбасской государственной педагогической академии. Руководит аспирантурой по специальности "Автоматизация и управление технологическими процессами и производствами". Является членом совета по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата педагогических наук при Кузбасской государственной педагогической академии (КузГПА).

               В настоящее время Академик Валерий Иванович Веревкин проживает в Калининграде, Калининградской области.
Валерий Иванович Веревкин имеет ученую степень второй высшей ступени (после кандидата наук) в России. Она присуждена по результатам публичной защиты диссертации в области технических наук.
Он является профессором Балтийской государственной академии рыбопромыслового флота Калининградского государственного технического университета в Калининграде.
Профессор – это учёное звание, которое присваивается докторам наук и подтверждает высокий уровень научной и педагогической квалификации. Такую должность могут занимать педагоги со степенью кандидата или доктора наук. Но если у кандидата есть необходимый научно-педагогический стаж (от десяти лет) и определённое количество публикаций (зависит от специальности), он также может получить это звание.


                              (Продолжение следует...)