Богураев 10/10

Дед Митрофан не ругался матом, но часто приговаривал - «к Богу в рай».

А если выпивал, то эта присказка цеплялась к каждой фразе, к тому же дед начинал заикаться, тогда продраться к смыслу высказываний деда было трудно.

В деревне на берегу реки соседи знали друг друга не по фамилиям, а чаще по кличкам, которые сами же и давали. Деда наградили кличкой Богураев. Когда кто-то искал деда, новый почтальон или ещё кто, то после долгих выяснений местные, наконец, понимали о ком идет речь.

Так это же про Богураевых, идите вдоль берега, там большой камень наполовину в воде, поглядите налево, это и есть их огород. Но они сегодня не откроют, потому как самогонку гонят.

Участковый жил на другом берегу, в деревню можно было добраться только паромом, как громко называли небольшую лодку, поэтому участкового здесь видели нечасто. А если он и приезжал, то угощать его начинали от крайнего же дома. Бывало, и до середины деревни не доберется, так у родственников каких-нибудь и заночует. Поэтому особо бояться было некого, но открывать все же в этот день не открывали, пока не закончат процесс и не унесут в подвал аппарат. Иногда и на это уже сил не было. Как тут удержишься, когда вот она, родимая, то капает, то бежит тонкой струйкой. Митрофанова старуха тоже не отставала, поначалу ещё покрикивала на деда и вовремя забирала полную банку, уносила и где-то разливала по бутылкам. А потом уже и сама прикладывалась понемногу, так, бывало, в бане и оставались, задернув шторку на маленьком оконце и набросив крючок на двери.

Ангел какой-то странный, больше на участкового похож, но с крыльями за спиной.

- Богураев?

- Нет.

- Фамилия как?

Дед с перепугу забыл, как у них со старухой фамилия, обернулся беспомощно, но старуха куда-то исчезла, спросить было не у кого.

- Проходи, дед, дальше, для таких как ты отдельный вход.

- А где же старуха? Куда я без нее…

- Проходи, проходи, найдется твоя старуха, здесь не потеряешься.

Отошел недалеко, снова участковый стоит с кислым лицом.

И какой черт его принес в рай, пьянь в погонах, а тут ешё и с крыльями.

Что-то, однако, не связывалось в голове деда… черти в рай не носят.

- Фамилию вспомнил?

- Кар…кар…кар…

- Ты дед, кончай вороной прикидываться, раскаркался.

- Карпов я, - наконец выговорил дед.

- А Богураев почему?

- Так это… ты же…

- Псевдоним, что ли?

-Ага, - сразу согласился дед, хоть и не знал, что это такое.

- Понятно, очень в рай хочешь.

Дед промолчал, грехов много, чтобы так явно проситься.

- Скажи, где самогонку прячешь?

- А, так бы сразу и начинал.

- Если скажешь – остаешься здесь, и старуху найдем.

- Погоди, не гони. Здесь – это что? Как эти места называются?

Жить-то где будем со старухой? Опять же, как с пенсией?

- Дед, ты кончай торговаться, не на базаре. Здесь это здесь. Обвыкнешь понемногу.

Да или нет?

- Да погоди ты, тебе зачем знать, где моя самогонка, ежели ты здесь ошиваешься?

- А-а… ты назад собрался, как я сразу не допер.

Дед оживился.

- Так-так…

Смотри сюда, если скажу нет, то попрете меня назад, да еще старуха в заложниках.

Но самогонки тебе не видать.

Если скажу да, то оставишь здесь в полной неясности, даже и со старухой.

Самогонка вся твоя.

Потому мой ответ:

Если нас со старухой назад вернёшь, половину всех запасов отолью.

На этом месте участковый поднял крыло и почесал спину под ним.

Исчез ненадолго, потом вернулся.

- В рай тебе нельзя, дед, грехов у тебя, как блох у твоей собаки. Да и далековато отсюда.

В ад тоже нельзя с такой кличкой.

Повезло тебе, дед. Решение вопроса откладывается… ввиду неясности.

Потом достал из кармана коричневую картонку, раньше такие билеты давали на электричку.

- Это тебе обратный проезд. Старуха твоя скоро вернется.

Давай, дед, рули домой и готовь мою половину.

- Э-э, погоди, скажи хоть, где остановка электрички?

Но участкового уже не было.

Дед открыл один глаз, появился потолок бани. Тихо и осторожно, чтобы не разбудить головную боль, позвал старуху. Никто не отозвался. Шторка на окошке не тронута, дверной крючок накинут изнутри. Дед хорошо помнил, что до участкового они были здесь вместе со старухой. Погоди, значит, старуха там осталась? В раю? Забывшись, дед открыл второй глаз, и голова взорвалась острой похмельной болью. В глазах снова потемнело.

- Богураев! Аллё.

Ты где, дед?

Дед открыл глаза, голова была ясной и совсем не болела.

Он торопливо накрыл аппарат тряпьем и вышел из бани.

Участковый, без крыльев и непривычно трезвый, стоял у калитки, удивленный Амур даже забыл погавкать для приличия.

- Веди, дед, будем твои сусеки скрести.

- Какие сусеки? - попытался прикинуться непонимающим дед.

- Ты, дед, кончай ваньку валять, а то враз верну куда надо, и кличка не поможет.

На другом берегу привычно прошумела электричка.

- А старуха моя где?

Участковый махнул рукой назад:

«Слышал электричку? Это старуха твоя приехала. Пока делить твои запасы будем, она и подойдет.»

Сполохами мелькали в мозгу лица старухи, участкового, даже морда блохастого Амура

беззвучно гавкала на деда.

Дед пошарил рукой вокруг, не открывая глаз. Баня, табурет, стакан. Пересилил себя, глотнул.

Кошмары исчезли, но старухи не было.

Сон был какой-то странный, было над чем задуматься.

В рай не берут, грехов много, да и как их искупать – никто не скажет.

В ад тоже не берут, но это и к лучшему, не сильно и хотелось. Неужели только из-за клички

не берут? Дед хоть и повторял свою приговорку за каждой фразой, но в душе в бога не верил.

Наверно, все-таки из-за клички, других причин для непопадания в ад дед не видел.

То есть получается, что если никуда не берут, то это навроде как бессмертие?

С одной стороны, хорошо, жить всегда хочется.

А с другой стороны, если вдаль посмотреть? Старуха помрет скоро, давно уже болеет.

Её-то участковый пристроит где-нибудь, к бабам должно быть больше сострадания.

И как одному? Дети далеко, и не похоже, чтобы сильно скучали. Сосед Тимоха, штатный собутыльник, тоже года считает. Хотя с ним непонятно. Последнее время в церковь ездит, крестится ловко, разговаривать стал нараспев, когда трезвый. А по пьяни от его мата уши вянут.

А ведь его в рай не возьмут, если к нему внутрь заглянуть, там такое откроется, мало не покажется. И ведь все сам Тимоха рассказал, никто за язык не тянул. Он выпивший такой разговорчивый.

Участковый на входе все вспомнит, он ведь Тимохины рассказы тоже не раз слышал.

Тогда в ад Тимоху? С другой стороны, участковый своими глазами не раз видел, как Тимоха крестится по всякому случаю, да и про церковь знает. Таких в ад не очень охотно берут, это дед уже понял. Вполне могут Тимоху завернуть назад… ввиду неясности.

О, вдвоем уже совсем другая история. Можно жить…

Дед глотнул ещё.

Когда он вышел из бани, уже темнело. В доме никого не нашел, но зато в кармане обнаружился надорванный кусочек картона. Значит, это был не сон? Кинулся в сарай, потайная дверца была открыта, половины запасов как не бывало. Значит, не сон.

Если так, то и старуха уже идет от электрички к реке. Надо было идти встречать паром, старуха боялась темноты. По дороге пнул дремавшего Амура – чтоб тебя черти взя… тут дед представил участкового и осекся.

Неясное чувство заставило деда попытаться сказать «к Богу в рай», но язык не слушался его. Попробовал несколько раз назвать свою кличку, тоже выходило какое-то шамканье, как у дурачка Юки с другого конца деревни.

Запасы ополовинили, на язык прищепку повесили. Что ещё ждать?

Попробовал матюгнуться, все получалось. Ну и ладно. Старуха поймет, Тимоха тем более.

Жить можно…