Светотень и Николай Рерих 10/10

В гостях у Катуни

«Царица земель подводных», –

поют и люди, и птицы.

И в небе встают заводы,

и гор вереницы

уходят в поход за счастьем

дорогою тишины

и небу лепечут «здрасьте»

на языке весны.

На камне Пан уместился,

и звук тростниковой дудки

колышет цветок ириса

и славит летнее утро.

И я возле старой ивы,

забыв этой жизни беды,

с кузнечиком говорливым

веду живые беседы.

В пору цветения

Пчелиный полдень…

Мир в полосках:

трава, моя печаль,

берёзка…

Сухой,

прогретый солнцем ливень

течёт весь день

в розетки яблонь, вишен, сливы,

в густую тень.

И мнится: каждая пчела –

янтарь,

застывшая смола.

Книга Рассвета

Едет Христос по Алтаю

на тонконогом осле,

Книгу Рассвета читает

в каждом алтайском селе.

Едет на встречу с друзьями –

Тэнгри, Буддой, Лао Цзы.

В книге полощется знамя

светлой энергии Ци.

Пагода – это погода,

летних ветров круговерть…

В книге страниц – на три года…

Надо к распятью успеть!

Светотень и Николай Рерих

Здесь бабочка летит в рукав

поэта – душную халупу,

здесь Рерих, светотень поймав,

её рассматривает в лупу.

У светотени на губах

оттенок чувства: «Я – иная,

и Божий день меня не знает,

и все, кто Азией пропах!»

Похожая на светляка,

она рассматривает душу

у Рериха, и вся – наружу,

и вся – как лунная река.

И вдруг, желая зацвести,

перелетает в Зазеркалье,

где не поймать её руками,

где два плюс два равно пяти.

Рассвет на Алтае

Не боится огласки

мук ночных соловей.

Сходит чёрная краска

с отдохнувших полей.

Синий тонет в лимонном,

набирающем цвет,

и по горному склону

пробегает рассвет.

Ах, поймать бы мгновенье

перехода тепла

в соловьиное пенье,

в тихий говор села!