Счастливчик Августин. Картины 7,8,9 10/10

Картина седьмая

Ночь. Угол улицы, ведущей к храму.

В темноте появляется дозор из двух человек;

один держит в руке фонарь.

Первый дозорный (приподнимая фонарь)

Смотри-ка, Пауль, подойди сюда.

Опять мертвец. Ужасная гримаса!

Лицом бы это не назвал я…

Второй дозорный

                                           Да-а…

Тут и второй, с оскалом, одноглазый.

Под сердцем рана; нож окровавлён;

Передрались, видать – и души вон.

Первый дозорный

Почём ты знаешь?

Второй дозорный

                            Вон, мешок с поклажей.

Первый дозорный

Мешок?

Второй дозорный

                Мешок. А стало быть – и кража.

(перерезает тесьму, со звоном вываливает содержимое на мостовую)

Ах вы, отцы святые, бес в ребро!

Смотри-ка, Лукас, храмово добро!

Подсвечники, потир – причастья чаша,

Из золота, и камни с алтаря,

В алмазах посох…

Первый дозорный (смотрит страшными глазами в глаза Паулю)

                                Что же, Пауль, зря

Семь лет ты носишь званье капитана?

А ни гроша прибавки; будет странно

Не поделить добро между собой;

Нам эта ночь дана самой судьбой…

Второй дозорный

Заткни дыру! Из глотки рвота хлещет.

Я не святой, и в храме раз в году,

Но я не вор! Вали на плечи вещи!

Ступай вперёд – я за тобой пойду.

(уходят. Из темноты появляется бездомный)

Расходились тут, раззвенелись тут;

Не дают поспать и пяти минут.

Детки есть у них, есть у них жена,

А не спится им: нет у стражи сна.

(приплясывает, отпивая из бутылки)

Вот соломы пук – на него валюсь,

Перед сном, ей-ей, на луну молюсь,

А уж до того осушу до дна

Не одну бутыль – будь она полна!

(танцуя, натыкается на мёртвое тело)

Ах ты, мать честная,

Курица рябая!

Темень собачья;

Упаси меня Боже!

(наступает на что-то; поднимает плоскую прямоугольную вещь)

Фу-ты, ну-ты, в звёздном свете

Разглядеть тут мудрено…

Ясно дело, полотно:

На «большой» – шероховато,

На мизинец – грубовато,

А для дела – всё одно

Не годно.

На растопку – нет камина;

Но зато всегда при мне

Свалка (бросает картину на мостовую; выходит луна),

              Ну-ка при луне

Гляну… (вглядывается) Вот так образина!

Чтобы ей гореть в огне!

Страсть-то! Жуткая картина!

(пятясь, уходит в темноту)

Картина восьмая

В окне красновато-золотой вечер с перистыми облачками и тёплым, струящимся в комнату, ветерком. Кормилица сидит за шитьём.

Кормилица

Бедняжка Эмма, чистая душа!

Её я знала юною девицей.

С косой льняной, как ангел хороша,

Всё у окна, всё с ручки кормит птицу.

Берёт зерно из пальчиков щегол,

Поёт… Раскрыта клетка, не боится,

Клюёт – и просо сыплется на пол.

А я беру метёлку – собираю,

А Эмма мне: «Не надо, дорогая:

Влетев в окно, голубки подберут».

И вот уже голубки тут как тут –

И кормит с рук их Эмма, как святая…

Бедняжка Эмма, милый, добрый друг!

Ах, мой хозяин! Доброю душою

Ты всех несчастных приласкать умел,

Умел считать, чтоб грош остался цел,

И в лавке жил, как во дворце, с семьёю.

Жену и дочь, берёг ты пуще глаз.

Зачем, зачем покинули вы нас?

(входит Амелия, садится у окна под клеткой с щеглом)

Амелия, покушать ты должна.

Хоть велико, сказать по правде, горе,

Но кушать надо: эко ты бледна!

А похудела! – облачко в просторе

Тебе скажу, мой ангел, тяжелей

Умолкшей пташки, девочки моей.

Амелия

Кормилица, жалеть меня не надо.

У Господа родители мои.

Их обдувает райская прохлада,

И холодят прозрачные струи.

Голубки к ним слетаются, воркуют,

И ангел сам серебряной трубой

Играет им напев чудесный свой,

И ветерок их нежит и целует…

Я плачу, няня …

Кормилица

                        Ангел, Бог с тобой!

(Амелия поёт)

Лепетанье лютни редкой;

За окном пустынен дол.

За вьюном в висячей клетке

Певчий прыгает щегол.

Прыгнет с жёрдочки, заскачет,

Словно клеть ему тесна.

У окна девица плачет,

Без родителей, одна.

И нет-нет – щегол ей вторит,

Свистом-щебетом своим.

Тает звук, слетает горе

В опустевший дол за ним.

Картина девятая

Таверна. За столом Августин, Иоахим, Эразм, Луиза. Нестарая седая женщина поёт песню, играя на мандолине; рядом с ней за столом сидит молодой человек, по виду студент.

Женщина

ГотлИб Розенкрейцер в попорченных латах

Из битвы к любимой спешит.

А бедная Грета, как персик когда-то,

Лет тридцать не ест и не спит.

Как вечер томна и как утро ленива,

Иссохла она от тоски.

Гер лекарь, над нею склоняясь красиво,

Ей уксусом мочит виски.

«Ах, доблестный рыцарь, как долго с победой

Ты едешь и скачешь домой!..»

Сидит у окна с мандолиною Грета,

Качая седой головой.

Молодой человек

Елена, песня грустная твоя

Так мне мила! С твоей душой моя

Сейчас над миром горестным летает.

И, верь мне, всё на свете забывает.

Ты замолчишь – а голос твой во мне

Ещё поёт, ещё струна лепечет.

И покоряюсь этой я струне,

И внемлю я унылой этой речи,

Как внемлют птицы Богу в вышине.

Твоя печаль мне радости милее,

Когда поёшь, как лилия бледна, –

Дороже слёз твоя мне седина:

Как школьник, перед ней благоговею.

Женщина

Не надо, Генрих… я обручена –

В могиле тот, кто жизнью стал моею.

Августин

Аннеты нет у этого стола.

В край лучший нашего она ушла,

И второпях проститься не успела,

Как лань, резва, как ангелок, мила;

До скуки жизни не было ей дела –

И ей она весёлость предпочла.

Её душа ещё прекрасней тела,

Хоть и грешна, но тих её полёт.

Когда Господь на суд нас призовёт –

Придёт Аннета лёгкою походкой,

И песенку весёлую споёт,

Потом заплачет, улыбнувшись кротко…

И, может быть, тогда простится ей

Сердечный мрак унылых этих дней.

Поднимем кружки! Уже круг наш, други,

Но с нами тень весёлая подруги.

(пьют)

Иоахим

Покой душе! Она была мила.

Вот стул пустой у нашего стола…

Эразм

О грустном петь – давать Чуме поблажку…

Луиза (плачет)

Пустеет стул…Мне жаль тебя, Аннет!

Пустеет стул, мне жаль тебя, бедняжка.

Пустеет жизнь – в ней света больше нет.

Августин

Ещё вина нам принеси, хозяин!

Эразм

Да – лучшего подай нам, Актеон!

(с улицы доносятся голоса)

Первый голос

Упал вот только что, скончался он…

Второй голос

Не розы мы с амвона убираем –

А мертвецов тела, пора бы знать!..

Покойников не сахар подбирать:

Ни твой чеснок, ни ладан не поможет (покойнику)

А, брат, и ты скривил от смрада рожу!

А твой сосед – тот вылупил глаза –

Лежит лягушкой, смотрит в небеса.

Эй, негр, чумазый, подвози телегу!

Не видишь разве? – плохо человеку!

          (продолжение следует)