Встреча 10/10

Танюшка была трижды замужем. Она этого не скрывала, про каждого бывшего готова была рассказать, за что он был отправлен по известному адресу. Танюшка была принципиальной девушкой и не могла допустить, чтобы ее бросили, бросала каждый раз она, предварительно проанализировав прожитые совместно годы и экстраполировав результаты анализа на будущее. Когда она однажды буквально этими словами объяснила нам причины краха всех трех браков, я спросил её, где она услышала эти слова. Оказалось, что последним её суженым был почти ученый, как она сказала, мнс одного НИИ. Просто он назвал умными словами то, что Танюшка и так делала в двух браках. Мнс был хороший человек, но потом пришла и его очередь. До Танюшки дошли нехорошие слухи, она провела свое расследование, которое все подтвердило. Поэтому мнс пошел той же дорогой, что и двое предыдущих. От всех трех осталось всего понемногу, как говорила Танюшка, поэтому она не бедствовала, один оставил денег, второй квартиру, третий, как уже сказано, научил разным умным вещам.

Танюшка была нашей главной в вопросах встреч, но когда Граф узнал о ее трёхкратном замужестве, он сделал важное добавление, и мы стали называть Танюшку главной по встречам и расставаниям.

Танюшка долго и нудно уговаривала всех и каждого подтвердить участие в предстоящей встрече, надо же было заказать столики в кафе, ну, и все сопутствующее.

Мы уже собирались до этого насколько раз, но как-то сумбурно, последний раз это было пять лет назад, и сейчас Танюшка хотела все организовать заранее и с гарантией, как она сама говорила. Поэтому и доставала всех постоянными вопросами, приедешь ли, сколько вас будет, нужна ли гостиница, что бы хотел покушать и так далее… Я посоветовал ей составить таблицу с вопросами, где можно будет просто ставить крестики против вопросов, и сильно озадачил Танюшку. Она замолчала на несколько дней, я понял, что таблицу придется составлять мне самому, и написал ей, что уезжаю в долгую командировку. А потом как-то забылось…

Раз уж упомянули Графа, то нужно сказать о нем подробнее. Среди своих он был Вовчик, за глаза – легендарный Вовчик. Когда мы встречались и выпивали, то он говорил:

”Концентрация ума на квадратный метр на Ясной Поляне выше, чем в Москве”.

Москвичи, если вдруг читаете, не в обиду вам… если что, то это Вовчика мысли, не мои… хотя подписался бы…

Ясная Поляна – это район в небольшом сибирском городе, откуда мы родом.

Название этому месту дали пленные финны, которые построили почти все дома в этом районе.

Это Вовчик так рассказывал, а ему его отец, а отцу сами финны.

Мы верили Вовчику, хотя потом выяснилось, что отец его приехал, когда финнов на Ясной Поляне уже не было. Наверно, они потом приезжали, чтобы рассказать отцу Вовчика эту легенду…

Про концентрацию ума Вовчику тоже можно было смело верить. Он извилистым жизненным путем добрался до столицы, докарабкался до кресла главного редактора крупного отраслевого журнала. Так что он мог сравнивать.

Он искал в архивах и нашел, что искал… В Тверской губернии, оказывается, было когда-то имение под фамилией Вовчика. Фамилия была широко распространена среди дворян, и наш друг был намерен кое-что доказать.

Он говорил, что лишь однажды, на закате жизни, ему рассказал об этом отец, член партии с многолетним стажем.

Мы верили ему, потому что видели, что в любой компании он выглядел как аристократ в окружении своей дворни…

Когда Вовчик нашел имение, то позвал меня поехать с ним. Я не смог, он поехал один. Больше он меня не звал, и сам не ездил. То ли имение не нашел, то ли родственников в нем.

Вовчик перечитал всего Толстого, и с этим связана еще одна легенда. Он говорил, что где-то прочел у Толстого, что тот, прежде чем поехать на Ясную Поляну, долго выбирал, на какую все же ехать, тульскую или сибирскую. В итоге решил все же в пользу ближней.

И здесь мы верили ему, уж очень хотелось этому верить.

При этом Вовчик учитывал противоречия этой легенды с легендой о финнах и никогда не рассказывал их одновременно. Иначе получается, что Толстой мучился выбором среди Ясных Полян задолго до пленения финнов, от которых и пошло это название.

От всего этого друг наш и носил в узком кругу кличку «легендарный Вовчик».

Нас осталось немного. О некоторых мы знали больше, о некоторых меньше, о ком-то вообще ничего не знали с момента окончания школы.

Саша, бесстрашный и умный, что само по себе не вяжется одно с другим, прошел трудный путь от начинающего «потрошителя» одиноких ночных прохожих до матерого рецидивиста, и закончил его под топором такого же отмороженного зека в звериной ссоре, когда оба отдыхали после очередной отсидки.

Колян после школы некоторое время вертелся около Саши, но вовремя уехал и пропал на просторах большой страны. Уезжал вроде бы на заработки, но молва донесла до Танюшки, что заработанное на «большой стройке» Колян пропивал и, так и не найдя себя, замерз в сугробе где-то посреди огромной Сибири.

Андрея я помню с самой первой встречи в первом классе. Мы сидели в классе вместе с родителями, учительница что-то рассказывала у доски, наверно, это была первое родительское собрание.

Я скучал и наблюдал за другими. Неожиданно целая оконная рама стала падать из окна внутрь класса. Все смотрели на учительницу, поэтому никто не успел среагировать, рама упала на Андрея, его голова выбила стекло форточки и удивительным образом оказалась даже не поцарапанной.

Голова Андрея торчала из рамы и испуганно улыбалась, помню, мама Андрея бежала с задних рядов и громко кричала, чтобы никто не шевелился и не трогал раму. Как все закончилось я не помню, но Андрея запомнил везунчиком. Потом оказалось, что папа его работал где-то в тресте и ездил на «Волге». По тем временам это была недосягаемая высота. У Андрея у первого появился магнитофон «Романтик», мы ходили к нему слушать записи на катушках. Андрей с удовольствием дружил с сильными и умными, с остальными был ровен и дружелюбен. Первый нормальный алкоголь я попробовал у него дома, какой-то вкусный ликер. До этого был лишь «Солнцедар» в школьном сквере и разбавленное пиво в местной пивнушке перед танцами в школе. Перед окончанием школы у нас сложилась компания желающих учиться в техническом вузе в соседнем городе. Андрей был среди нас единственным, кто не смог сдать вступительный экзамен по математике. Все остальные стали студентами. Андрей сначала расстроился, но, когда через полгода из всей компании в институте остался я один, он успокоился. У Андрея дома была классная фототехника, и он устроился в Дом пионеров вести фотокружок. В армию Андрея по каким-то причинам не брали. Через год Андрей поступил в педагогический институт, и после его окончания стал делать карьеру в комсомоле. Он заимел отдельный кабинет в райкоме, где мы иногда выпивали, когда я приезжал в родной город. Потом мы стали это делать в его кабинете уже в райкоме партии. Там Андрей показал нам фокус. Мы спокойно выпивали, мы - это Андрей, наш друг Стас и я. Потом Андрей сказал, что у него через 5 минут начнется бюро райкома. Мы всполошились и стали волноваться за него. Но Андрей был спокоен, налил себе полстакана водки, достал из сейфа лавровый лист, поджег его от спички Стаса и медленно опустил горящий лист в водку. Потом выпил и объяснил, что теперь от него не будет никакого запаха, и на бюро никто ничего не почувствует. Запаха действительно не было… Стас предположил, что мы не чувствуем запаха, потому что тоже пили. Потом я предположил, что все члены бюро перед заседанием делают так же, как Андрей, поэтому никто ничего не замечает. Андрей долго хохотал и чуть не опоздал на заседание.

Когда партию упразднили, Андрей вернулся к фотографии, завел было свой бизнес, но что-то не заладилось. Потом Андрей стал заниматься какими-то делами, про которые нам не хотел рассказывать, да мы и не спрашивали. Отцовская «Волга» выглядела по-прежнему как новая, на нее Андрей не жалел сил и времени. Он рассказывал нам, что ему регулярно предлагают астрономические суммы за этот раритетный автомобиль, но Андрей и слышать не хотел про продажу.

Ирочка до выхода на пенсию работала медсестрой в роддоме. Когда-то выяснилось, что она принимала почти всех наших детей и внуков, поэтому один из многочисленных тостов на наших встречах был тост за Ирочкины руки, через которые прошло все наше наследство.

Сама же Ирочка уезжала рожать своих детей к своим родителям далеко за Урал, потому как вторых таких рук в роддоме не было.

Наденька осталась такой же высокой и стройной, как в школе, и сохранила свой свинцовый взгляд, которым в школе останавливала желавших позаигрывать с ней. Всю жизнь работала

«в кадрах», как она сама говорила. Замужем бывала, но недолго. Дети далеко, поэтому все свое время Наденька теперь проводит на даче. Когда однажды выпивший Стас неосторожно спросил Наденьку, почему мужчины не задерживаются около нее, Наденька подняла на него свои глаза, Стас отшатнулся и дурашливо замахал на нее руками: “Я все понял, Надя”.

Да, Стас…

В последний школьный год у нас сложилась тесная компания, Граф, Стас и я.

Стас был полной противоположностью аристократичному и вальяжному Графу, не мог сидеть спокойно дольше двух минут. Амбиций больших не имел, выучился на связиста и всю жизнь проработал в связи. Он никогда не жаловался на судьбу, был всегда окружен девушками-связистками и пользовался у них успехом. Когда его спрашивали:

“Как живешь, Стас?”

Он отвечал:

“Вы знаете, как живут сантехники? Всегда довольны, всегда интересны одиноким хозяйкам, и, кроме всего, свои три рубля всегда имеют. Связист – тот же сантехник, только зовут его не унитазы пробивать, а связь чинить”.

И Стас был доволен жизнью. Может быть, поэтому Графа так тянуло к Стасу… Сам-то Граф, как нормальный интеллигент, всю жизнь рефлексировал, страдал от невозможности осчастливить окружавший его народ. Когда он стал главным редактором медицинского журнала, он кричал мне, хорошо выпив:

“Я разбужу эту московскую тусовку… они ведь не видят ничего, кроме своих диссертаций и конференций-междусобойчиков… я покажу им, что творится на периферии… они, конечно, не захотят просыпаться, но я выйду на международный уровень… я заставлю их понюхать запах деревенских больниц, я заставлю их полежать на этих койках и на этом белье… у меня столько материала… это взорвет общество…”

Но время шло, и понемногу стало понятно, что тусовку разбудить не удалось… она просто чавкнула и проглотила Графа вместе с его планами и намерениями… Граф выступал на конференциях и намеревался писать диссертацию…

Теперь, выпив, он рассказывал про свой дом, который он строит на берегу реки, и как хорошо отдыхать от городской жизни с удочкой в руках. Все встало на свои места. Графу было довольно, что он осчастливил свою семью.

Только я иногда подзуживал друга, открывая очередной, принесенный Графом, журнал:

“Там бомбы нет?”

Увы, а может к лучшему… зато у Графа теперь было время и на нас со Стасом.

Прошло много лет после окончания школы, и мы как-то снова начали регулярно встречаться втроем, теперь в Москве. К тому времени я уже жил в другой стране, но работал в Москве и жил там месяцами в съемной квартире.

Мы с Графом заранее продумывали программу к прилету Стаса, ходили по музеям, посещали монастыри, просто гуляли по центру. Вечерами выпивали и устраивали видеообщение с Танюшкой, или, если она уже спала, просто пели наши песни. У Стаса был хороший голос, я тоже пытался подпевать, когда-то мы со Стасом и еще двумя пацанами из нашей школы были лучшим школьным квартетом в городе… Граф плакал молча, слушая нас.

Постепенно у нас сложился грандиозный план.

Мы решили поехать по Европе на автомобиле, и чтобы не связываться с отелями, решили арендовать «жилой сарай» на колесах. Места для такого сарая в кемпингах было найти проще, чем номера в отелях, да и дешевле.

Долго ли, коротко, но вся история с визами была позади, «сарай» стоял у меня во дворе, друзья успешно прилетели, и я забрал их в аэропорту. Они были здорово навеселе, и я был рад за них. Можно себе представить, что чувствует человек, проживший всю жизнь, практически не выезжая никуда из своей страны, и вдруг попадающий в мир, до этого знакомый только по телевизионной картинке…

Граф первым делом спросил, где здесь можно купить виски, непременно бурбон… Бурбон олицетворял для нашего Графа весь Запад с его роскошью и неограниченными возможностями.

И мы, конечно, купили бурбон, и еще много чего купили мы в дорогу.

Мы сразу разделили обязанности в дороге, я был назначен водителем, вести машину при таком количестве бурбона в багаже мои друзья не собирались. Стаса назначили поваром, Графа определили в операторы, он должен был фиксировать для вечности наши подвиги.

Поехали утром, Стас пел, Граф снимал дорогу, я рулил, привыкая к особенностям вождения «сарая на колесах». Через пару часов Графу надоело снимать однообразную дорогу, Стас к этому времени уже спал, Граф нашел бурбон и прилег рядом.

Будить Стаса заранее не хотелось, и мы пообедали в кафе на большой заправке, которые встречаются на автобанах каждые 40 - 50 километров. Скажу сразу, мы воспользовались великолепной кухней, встроенной в наш «сарай», только два раза за все время поездки. Выяснилось, что Стас умеет готовить только блины и драники, все остальные свои способности он умело скрыл, пригрозив нам, что он готов приготовить все, что мы пожелаем, но каждый раз это будет премьера. Для блинов нужно было тесто, выяснилось, что тесто всегда заводила жена Стаса, поэтому блины отпали сами собой. Стас приготовил один раз драники, и больше мы к этому не возвращались. Ели всухомятку или в кафе, и все были довольны.

Первая ночевка была на стоянке среди бесчисленных грузовиков, мы погуляли, поглазели на пролетающие по автобану машины и пошли спать. У нас было пять спальных мест, и мы не мешали друг другу.

На следующий день после обеда въехали в Швейцарию, и тут Граф не отрывался от видеокамеры.

Кемпинг наш располагался на берегу Женевского озера, место было зарезервировано заранее, как и во всех последующих кемпингах.

На въезде нас встретил хозяин, невысокий улыбчивый мужичок лет пятидесяти. Никакой бюрократии, указал нам наше место, куда мы успешно и заехали. Душ, стиральные машины, туалет – все в двух шагах. Подключились к воде, электричеству, и вперед, изучать окрестности.

Пешком вдоль благоустроенного берега дошли до города и далее до станции, где каждый час приходили и уходили кораблики, можно было уплыть аж до Лозанны и Женевы. Наметили завтрашний прогулочный рейс и долго гуляли по городу. На набережной посидели около небольшой скульптуры Фредди Меркьюри, оказывается, он здесь жил. Это надо было отметить.

Присели на улице в скромном кафе. Заказывал Граф, который считался среди нас наиболее продвинутым. Запас английских слов был невелик, помогали пальцы для тыкания в меню. Заказал он водки и попросил принести два больших стакана. Девушка азиатского вида переспрашивала три раза, действительно ли он хочет, чтобы она принесла два больших стакана. Под конец она вопросительно посмотрела на меня, я кивнул. А что было делать, нашего друга иногда несло, и тогда вмешиваться было опасно.

Принесли поднос с напитком. Между двумя большими пустыми стаканами стояла маленькая рюмочка с водкой на дне. Надо было видеть лица моих друзей...

Из-за кустов на нас насмешливо смотрел Фредди.

Нашли в меню то, что заказали, там стояло 2 cl. В ожидаемом переводе на наши граммы это должно было составлять ровно 200. Но друг ошибся в пересчёте, принесли 20. Водка была молча разлита по стенкам стаканов и выпита.

И только уже в кемпинге друга прорвало, и он сказал все, что думает про эту страну, этот город и отдельно про это кафе и эту водку. Но у нас в холодильнике стоял бурбон, поэтому косяк Графа быстро забыли.

Кораблик был небольшой и уютный, каждые 10 – 15 минут он приставал к живописным городкам, Граф бегал от борта к борту, чтобы снять эту красоту.

Потом мы отдыхали под нежарким солнцем, глядя на пробегающий мимо берег с очередным городком и бесчисленными отелями.

“Хорошо, что мы заказали только две ночи здесь, - заметил Граф. - Еще немного, и глаз «замылится», я перестану замечать эту красоту”.

Иногда Граф говорил дельные вещи.

Утром мы тронулись в путь и вечером уже ехали по французскому городку, вдоль берега стояли сотни яхт. Искали кемпинг по дороге в Ниццу. Немного плутали по городу, остановиться на узких улочках было практически невозможно, наш сарай на колесах сразу же перекрывал движение всего потока машин. Уже на выезде из центра города остановились на светофоре, несколько молодых парней в гавайских рубахах ждали на переходе зеленого сигнала.

Граф опустил стекло и на английском, как он думал, языке, крикнул в их сторону:

“Кемпинг! Кемпинг!”

Парни переглянулись удивленно и ответили на чисто русском языке:

“Мужик, ты откуда упал? Какой кемпинг в центре города?”

Мы открыли рты, а Граф быстро поднял стекло:

“Поехали, зеленый уже… Похоже, не понимают по-английски…”

По-настоящему смеяться мы начали только вечером, когда выпили за ужином в успешно найденном кемпинге.

На следующий день мы купались, загорали, короче, бездельничали как могли.

Потом это нам надоело, и мы на автобусе поехали осуществлять заранее задуманное дело.

В городке мы погуляли по набережной, поглазели на отели первой линии, среди которых выделялось красивое здание с надписью «Карлтон».

Это же какую пенсию надо получать, чтобы жить в этом отеле? Стас задал этот вопрос уже вечером за ужином, а пока он неотрывно смотрел на входящих и выходящих из дверей отеля красивых людей, словно искал среди них знакомые лица.

Так мы дошли до знаменитой лестницы к дворцу, в котором каждый год в мае проходит знаменитый кинофестиваль.

“Опять не успели к нашему приезду постелить красную дорожку”, - расстроился Граф.

Да, красного ковра на лестнице не было, но Стас объяснил Графу, что на дворе сейчас июнь, кинофестиваль давно закончился, не дождавшись нас, а поскольку французы не знали, что к ним приедет Граф, то и ковер они, конечно, убрали.

Стас достал из рюкзака наши именные майки, на каждой сзади и спереди были нанесены имя, фамилия и возраст. Буквы были латинские, чтобы люди вокруг могли прочесть, с какими именитыми гостями они вдруг оказались рядом. Желающих фотографировать нас было много, Граф доверил свою камеру инвалиду на костылях. “Так надежней”, - сказал Граф, - Камера-то у меня одна”. И мы дефилировали по лестнице вверх и вниз… рассматривая потом снимки, мы удивлялись, сколько вокруг нас людей. А тогда мы никого не замечали вокруг, мы были героями этих мгновений.

Дело было сделано, после обеда мы автобусом поехали в Ниццу, где гуляли по городу и набережной до самого ужина.

Утром мы поехали дальше, впереди нас ждала Италия.

Но сначала было Княжество Монако. О, это удивительный город, когда-то мне довелось проехать по нему на авто, мурашки по телу при мысли о том, что едешь по трассе Формулы-1. И от мыслей о том, какие люди проезжали здесь до тебя, а кто-то еще на лошадях… потрясающая энергетика…

Но заезжать в город на нашем «сарае» нельзя, мы объехали город сверху и остановились на смотровой площадке высоко над городом. Граф не отрывался от камеры, негромко комментируя… вот здесь наверняка бывали тверские дворяне… а вот и казино, здесь они тоже бывали, не зря же мне иногда рулетка снится… Стас молча следил за яхтами, происходящее с моими друзьями оставляло сильное впечатление…

В таких ситуациях здорово помогает бурбон… чтоб нам так жить, сказал Стас.

Или нашим потомкам, добавил Граф…

До самого обеда мы ехали молча, только Стас негромко напевал что-то про жизнь-жестянку и болото.

По Италии ехать было скучновато, сначала было хоть море справа, потом и оно пропало.

Уже к вечеру доехали до кемпинга. Было просторно, ближайшая машина стояла метрах в ста от нас, ярко освещенный ресторан манил музыкой и холодным пивом, вокруг кипела жизнь.

Совсем недалеко от берега проплывал гигантский корабль, загруженный разноцветными контейнерами. За гладью воды угадывалась башня на площади Сан Марко.

Утром мы махнули на катере через залив в Венецию.

Было уже жарко, поэтому передвигались мы по городу медленно, подолгу глазели с многочисленных мостов на каналы и проплывающие под нами роскошные гондолы.

Поскольку я уже бывал здесь, Граф назначил меня фотографом и руководил процессом, он это любил. Вдвоем мои друзья позировали в самых разных местах, мне кажется, они сфотографировались со всеми красивыми девушками Венеции, которые продавали всякие мелочи на тесных улицах и площадях. И Граф, как истинный джентльмен, покупал что-нибудь у каждой девушки, согласившейся сфотографироваться с ними, платить он в половине случаев заставлял Стаса. Поскольку ни одна девушка Графу не отказала, то к площади Сан Марко, главной площади Венеции, мы подошли, обвешанные цветными пакетами. Мы заняли свободный столик в открытом кафе, откуда была прекрасно видна вся площадь. Я был оставлен караулить вещи, которые друзья по привычке сложили на свободные стулья у нашего столика. Чтобы никто к тебе не подсел, пояснил мне Стас. Главной целью, кроме площади Сан Марко, был дворец Дожей - правителей Венеции на протяжении тысячи лет. Я объяснил, куда нужно идти и что нужно посмотреть.

Друзья ушли, я заказал кофе и вытянул ноги.

Кто бывал, тот знает, что на этой площади можно стоять часами и смотреть…

И я сидел, наслаждался кофе и чудной энергетикой этого места.

Сначала мои друзья обошли площадь, покормили голубей, для чего надо было купить специальную еду для них, которую продавали здесь же. Во дворце Дожей они удачно пристроились к какой-то небольшой группе земляков с экскурсоводом на родном языке.

Потом простояли долгую очередь к лифту на Башню, с которой была видна вся Венеция и весь залив. Граф был поражен дворцом Дожей… вернее мостиком длиной в несколько метров, который через канал соединял дворец с тюрьмой. Свергнутого Дожа не надо было никуда везти, его просто переводили по мостику через канал в тюрьму. За эти несколько метров кардинально менялся статус человека, от правителя до узника.

Этот удивительный мостик и не давал покоя Графу… видимо, возникали какие-то ассоциации с тверскими дворянами, которые сто лет назад так же быстро лишались статуса и имущества, а то и жизни…

Утром тронулись в обратный путь и по дороге заехали в Инсбрук, чудный австрийский городок среди гор, зеленый и тихий как деревня. Побродили по улочкам, постояли у ледового дворца, где когда-то наши хоккеисты дважды брали олимпийское золото. Аромат истории…

Вернулись мы уставшими от езды и впечатлений.

До отлета оставалось время, мы сдали наш «сарай» и колесили по окрестностям на обычном авто.

Потом я отвез друзей в аэропорт. Прощание получилось скомканным. Планировали после сдачи багажа посидеть в кафе, но у Графа чемодан оказался тяжелее допустимого на два килограмма. Он все-таки засунул в него накануне вечером все свои покупки, хотя я обещал ему привезти через неделю все то, что оказалось лишним по весу. Платить Граф не захотел, пришлось распаковывать и перегружать лишнее в мой рюкзак. Наскоро обнялись, какие-то слова благодарности… и друзья исчезли в зоне досмотра…

Закончились несколько дней, которые мы будем вспоминать до конца своей жизни…

Через три месяца мы все-таки собрались на Ясной Поляне, было еще тепло.

От Танюшки я держался подальше, на это были причины. Я позвонил ей за месяц до встречи:

“ Таня, а я ведь недавно был недалеко от вас, всего в десяти километрах”.

“Я всегда говорила, что ты эгоист и самолюб. Не мог заехать? Ты же знаешь, что это такое для наших девчонок – из первых рук послушать про Москву, про эту вашу заграницу. Да и коньяк твой уже забыли на вкус. Эх, ты…”

“Таня, но я был в десяти километрах не около вас, а над вами, понимаешь, над вами. Летел в Красноярск и пролетал над вами. Меня бы стюардессы сразу повязали, если бы я попытался выйти ненадолго… к вам. Хотя я хотел…”

“Ах, ты… я и вправду подумала...

Только попробуй появись, своими руками заду… обниму и задушу.

Обнимать буду с укором, а душить с любовью… поэтому не до конца”.

С Танюшкой как-то обошлось, она была вся в заботах, бегала на кухню ресторана, проверяла сервировку нашего стола, потом мы вместе встречали ненадолго опоздавших наших одноклассников.

Было много суеты, веселой толкотни. Андрей щелкал фотоаппаратом и между делом изучал бутылку с французским коньяком, Танюшка заранее жаловалась на качество еды, Граф заглядывал в какую-то бумажку, видимо, репетировал вступительную речь, Стас развлекал Надюшку с Ирочкой фотографиями Венеции.

Пора была начинать.

В углу зала стоял небольшая трибуна, всем знакомо это небольшое, рассчитанное на одного человека сооружение, его легко можно найти в любом актовом зале. Почему оно стояло в зале ресторана стало понятно, когда Граф с нашей помощью приставил эту трибуну к торцу нашего стола и взошел на нее. Получилось хорошо, Граф вроде на трибуне, а, с другой стороны, как бы демократично вместе со всеми за столом. Граф знал себе цену, поэтому начал с себя.

“Все, что здесь рассказывают про меня, - на 80 процентов неправда”, - издалека зашел Граф.

“Правда еще хуже”, - донеслось из зала.

Народ долго и беззлобно смеялся, на этом речь Графа закончилась, всем уже хотелось наконец выпить за нашу встречу.

“Дайте мне кончить”, - кричал Граф.

“В другом месте”, - отвечали ему, чокаясь полными рюмками.

Граф сошел с трибуны и смешался с народом. Потом все до одного сфотографировались по очереди на этой трибуне, кто с рюмкой, а кто указывал вскинутой рукой на памятник за окном, копируя вождя.

Гуляли долго и весело. В конце все хвалили Танюшку и хотели качать ее на руках, но тут пришел администратор и сказал, что нужно доплатить за сломанную трибуну. Никто не помнил, как трибуну сломали, но первой ступеньки у нее действительно не было.

Танюшка ушла скандалить, а мы вышли в вечернее тепло и негромко стояли, держась друг за друга. Впереди был маршрут, которым мы шли когда-то ночью после выпускного, центральный проспект, настоящая трибуна, парк, скамейки… почти родные лица…

Мы будем дурачиться, как тогда…

Как будто и нет стольких лет между тогда и сейчас…