Я снова в Питере... 10/10

Я снова в Питере и не могу понять,

что стало с этим городом из грёзы:

июльский вечер, толпы пьяных лиц,

туристов, молодых девиц, чей запах,

синтетикой настоен в жаркий день,

пронзает нос, как хук на ринге - печень.

А разговоры? - Юый наркомон

про свой "приход" с утра и о нехватке

"капусты" (на косяк), два мужика -

о "перепихе" накануне в бане...

А вот поэт: идёт себе сквозь шум

и, видимо, воображает ярко

гусара, даму, чёрную вуаль,

цыган, прононс французский и бокалы,

наполненные пенистым Аи

И вижу я глумящийся оскал

товарища в кирзе из чрезвычайки,

а дальше чуть - Авроры серый горб,

течение Невы и отраженья

былого в ряби времени, его

дробление на мелкие частицы

калейдоскопа, где и я порой

мелькаю в сочетаньях зданий, улиц,

улыбкой оживляю интерьеры,

плыву в Неве ольховою серьгой

Я вижу летний сад зимой, где Пушкин

и Блок скатали бабу снежную:

она

стоит и "лыбится", довольная погодой.

Хохочет Пушкин, Блок смеется тоже.

Уходят оба, под руку... Снежинки...

Вслед полонез Огинского звучит...

Едва затихли звуки, Маяковский

вылазит к бабе вдруг из-за куста,

кривляется и прыгает вокруг,

морковку норовит на суп любимой

с собою утащить - но не достать!

Тогда ломает бабу он в сердцах,

хватает овощ и бежит стремглав,

косясь на Кремль,

проросший рядом с Зимним

Снег тает... Но сочится сквозь века...

Хотя уже, похожа, не вода,

а это поит кровь архитектуру,

сады, стихи, легенды и героев,

сошедших к нам из хроник и романов

в воображение, и мучает живущих

недостижимой силой образцов,

толкает к преступлениям, к пороку

и украшает жизни горизонт

Наутро дождь смывает грязь и толпы,

я возвращаюсь в здесь, сейчас: смотрю

на завтраке отельном сквозь окошко

на маскароны и кариатиды

фасадов, ждущих с жадностью ремонт,

на улицу в дожде, и на машины,

скользящие под арками из брызг,

и на прохожих, трезвых и суровых,

несущих на плечах своих привычно

атлантам предназначенный багаж

Что все мои наивные старанья

мгновение в стихе запечатлеть,

оставить росчерк на картинах мира,

(где все зависит от интерпретаций),

в сравненье с этой ежедневной ношей:

от тяжести ее - спасенье только

в работе, водке, вере и любви

И в этом городе, чьи колокольни 

уходят в небо сквозь обрывки туч,

фасады очаровывают сердце,

а перспективы - вдаль его зовут,

горят шпили на солнце, и скульптуры

рассказывают тысячи историй,

скрывают тайны арки и мосты,

волной каналы, реки прячут бездны,

и, восхищенный, хочет человек

быть частью этой жизни, этой грёзы.

презрев разруху, пошлость и тщету