ПЫЛЬ В ГЛАЗА 10/10

У меня есть добрый друг, Альберт, завоевавший настоящую мировую славу скрипача-виртуоза задолго до нашего знакомства. (Сомневаюсь, что он обрёл бы её после. Тлетворное влияние…). Мы с ним проживаем в небольшом городке. Можно сказать, рядом. Пяток минут езды…

Прямо в доме Альберт построил небольшой концертный зал c огромным окном позади сцены. В солнечные дни исполнители казались зрителю, скорее, призраками. Но это не было важно. Ведь речь шла о музыке. А ученики Альберта слетались к нему со всего света. Как мухи на мёд.

Альберт часто приглашал своих друзей оценить исполнительский уровень учеников (кстати, мастерский).  При этом он вначале распалял воображение гостей видом обеденного стола, накрытого его хлебосольной женой. Однако, судя по всему, он считал, что жюри должно быть трезвым. Это означало: закуски потом. (Я бы жестоко пытал верящих, что трезвое жюри более объективно, чем нетрезвое!)

Была у меня такса. Кобель. Называл себя Гастоном. Величайший позёр. Всегда находил для этого повод. Я, разумеется, приходил в гости вместе с ним. Перед началом концерта Гастон тихо укладывался посреди сцены. Сам. Как можно ближе к зрителю. «Лицом» к нему. Он даже великодушно оставлял достаточно места исполнителям. Позади. Где-то на втором плане. Интересно, что никто никогда не спрашивал о сложившейся расстановке сил на сцене. Похоже, я был единственным, кто был против, но Гастон меня не спрашивал. Он знал ответ.

По завершении номера зрители начинали кротко и невпопад аплодировать исполнителю. И тут вставал Гастон! Он сладостно потягивался, затем шумно, по-богатырски отряхивался. При этом он поднимал огромное облако пыли, которую ему удалось тщательно и умело собрать в доме. Заранее. По всему было видно, что он тоже готовился к выступлению. Иногда это облако даже затмевало исполнителя на фоне яркого окна. Зато оно служило таким мощным стимулом зрительского восхищения, что аплодисменты в зале порой переходили в овацию. Некоторые даже вставали. Ошеломлённый скрипач на заднем плане начинал робко раскланиваться. Пыли он не видел. Свет из окна бил ему в спину. Однако, надо знать меру! Чтобы временно остудить воодушевление зала Гастон тихо укладывался в ожидании следующего исполнителя. Надо отдать должное терпению этого сукиного сына. Он неизменно повторял свой номер на бис. Это было, определённо, его творческой находкой. Как только у него хватало запаса пыли на целое представление? Загадка.

Создавалось впечатление, что Альберт просто «ангажировал» мою собаку. Он, как никто, знал, что зрительский энтузиазм способен запустить самооценку его учеников в стратосферу. Очень важный фактор! А живым воплощением этого искусного подхода как раз и служил Гастон. Со всем своим маскарадом. Oни, часом, не сговорились, мелькнула мысль, но тут же была вытеснена предвкушением ужина.

Мысль вернулась, когда я сытно подрёмывал в нашем авто по возвращении домой (водить не рискнул – винные пары…). И тут я постиг КОМУ Альберт обязан своим великим даром. И с КЕМ ему пришлось заключить сделку! В моём прозрении помог сам Гастон. Вовсе того не желая. Будучи всегда пунктуальным водителем, он пропустил поворот. Это и выдало его с головой. Делать нечего, он неохотно «раскололся», что его шоу вовсе не было апофеозом экспромта, а лишь обычным платным выступлением. Остаток дороги он только жаловался. На то, что ему не досталась та обещанная аппетитная кость, на которую он «положил глаз» ещё при входе в гостеприимный дом.