Другая жизнь (продолжение) 10/10

ПРИНЦИПЫ

Оскалил неправильный прикус обрывистый берег реки:

По принципу «накося-выкусь» висят на крючке червяки,

По принципу «шило на мыло» камыш распушил берега,

Ночного тумана кадило — из принципов «а на фига?»,

По принципу «наискось-сикось» плывут облака… зеленясь,

Копна, увенчавшая выкос, из князи, по принципу, в грязь.

Но есть беспринципная щука — чтоб жить карасю на чеку…

Как Грека, из принципа руку по локоть я сунул в рек;.

Навыворот-шиворот раки пугают вращеньем зрачков,

Из принципа окунь воякий позарился на червячков…

Вдруг замерло всё — шито-крыто. Из принципа вышла луна.

«Хочу я новее корыто», — решила старуха одна

Из принципа. Принципиален мой выбор: не буду жалеть

О яростном бое без правил по принципу «ёрш твою медь».

Прощай, мой отважный «матросик», придёт ещё время страдать!

С лукавой улыбкою осень небрежно взъерошила прядь

Берёзовой рощи… До дому, гремя оголтелым ведром,

Иду, ощущая истому, — добро возвратится добром.

ВОЙНА МИРОВ

Мне сорок бочек арестантов наговорил вечерний плёс,

Кукушка — бой ку-ку-курантов и эхо уходящих гроз.

Сучит ветвями спелый ветер, настырно щёлкает сучок,

Дуб в фиолетовом берете присел к ручью на облучок.

Как человечек жёлудь в шляпке — осталось спички повтыкать.

Был ты, солдатик, голый, зябкий — теперь сумеешь воевать.

Пух (звать соседского мальчишку), он дядю Колю упросил

В песочнице построить вышку из старых брусьев и стропил,

А сам окопы сладил, пушки, упрятал знамя в лебеду…

Ему фирмовые игрушки не снились в святочном бреду.

На гэдээровской танкетке я выезжаю! Я — герой!

И «выстрел» оказался метким: «Серёга, можно мне с тобой?»

СТОГ

Ох и тёртый ты калач, кособокий стог!

Я бегу от ливня вскачь, впрыть, не чуя ног.

Ты не вырастешь, как гриб, часом, до небес?

Прелым сеном я облип, но в тебя залез.

Курам на смех теремок! От роду рябой,

Попросился мой дружок Венька на постой,

Дядя Пеша подошёл — курит самокрут,

Отгоняя комаров, что нещадно жгут;

Примостились косари (бабы, мужики) —

Не косить им до зари берега реки.

Дождик льёт как будь здоров — с радугой-дугой,

Отжиманием штанов занят род мужской.

Рядом Зойкина рука… Видеть не хочу,

Как бежит ручьём тоска по её плечу.

ИЗ ОКНА

Снег. Сугробы. Постояльцы глухореченской реки

Снегири (не кровь из пальца) тихо капают, легки.

Я болею и, в окошке продышав себе «глазок»,

Подмечаю: рыщет кошка — морда, словно помазок;

Дым согнулся над трубою — это посох старика;

Как солдаты перед боем — вербы; у снеговика

Чуть погрызена морковка; трактор тащит сена воз…

И стучит по стёклам ковко добрый дедушка-мороз.

Снег летит (похож на стружку), полумесяц — в кобуре

Тучи... Я верчу игрушку, распластавшись на ковре:

Буратино с длинным носом — острым, словно дефицит.

Мой бронхит такой же острый — тётя доктор говорит.

Мне положены уколы, банки, капсулы и мёд.

Не дождусь, когда из школы брат расхристанный придёт.

Мамы, бабушки — не видно. Стрелки двигая вперёд,

Я расплакался (обидно!), вслед за мною — Вальтер Скотт.