Октавы не на одну и ту же тему 10/10

Это не совсем октавы, Михаил, потому что не выдержана схема рифмовки, но мне очень понравилось третье восьмистишие классической интонацией и грустным умиротворением.

Интересное произведение – и глубоким содержанием, и необычной композицией. Оно как музыкальная сюита, где каждая строфа, как отдельная мелодия, звучит в своей тональности, но при этом все они связаны невидимой нитью внутреннего поиска. Действительно каждая часть "не на одну и ту же тему" — это ещё один виток спирали самопознания. Раскрываются разные грани внутреннего состояния человека: тревога, размышления о себе, связь с природой и временем. Понравились игра с формой и образом, сочетание духовного напряжения и тонкого лиризма. Настроение передано через звуки, ощущения и философские вопросы. В начале столкновение с внутренней тенью – возможно, с частью самого себя? Тревожная, мистическая атмосфера: таинственный голос из тени, чувство утраты радости, шёпот, вызывающий уныние. Это попытка понять, кто он есть на самом деле. В следующих частях тема расширяется: появляется предчувствие перемен, осени, смерти и обновления. Мир природы в произведении живёт своей музыкальной жизнью: птицы кричат, мгновения "мгновенят", и человек – часть этого природного хора. Музыка слов становится способом постижения мира и самого себя. Бросаются в глаза глагольные неологизмы: "солнце солнцит", "птички птичкают" – полное ощущение языкового полёта и свободы. Последние строфы особенно глубокие, философские и метафоричные. Дождь звучит как азбука Морзе, передающая послания древности: очень понравился этот образ. Да, жизнь внутри человека тайная и уязвимая. Это произведение – своеобразный гимн внутреннему резонансу, стремлению к целостности и освобождению. Впечатляют тонкая лирическая грусть, а также глубина чувств и образов.

Есть тайны недоступные человеческой мысли...

Да, третья вещь удалась лучше всего!

С уважением, Олег Мельников.

Сон как мох
в древних колоннадах.
(Жил-был я...)
Вспомнилось, что жил.

С.Кирсанов

Здесь кажется, что не одни мы,

Здесь масок красочных парад.

Пришли туда, где стёрто имя:

На маскарад, на маскарад.

Как будто любим и любимы,

Как будто всяк друг другу рад…

День, ночь ли, горе и беда -

Мы все всегда идём туда...

Интересная форма, а в Вашем случае - ещё и новаторская, касаемо и лексики, в том числе

Одна реплика: может "зенит" поменять на именно музыкальный термин?

Как резонанс в глубинах смертной плоти

мелодия рождается в конце

и, обретая силу в точной ноте,

уносится, счастливая, в фальцет (самый высокий голос)

Конечно, можно изменить, и это никак не будет влиять на качество стихов,  но только тогда пусть это не называется "октава" — всё-таки есть законы "строгих форм".

Я понял ваши аргументы, Михаил.

Хочу сказать, что я, конечно, не "приверженец устоявшихся канонов", и пишу стихи в совершенно разных формах, то есть так, как считаю это необходимым для того или иного стихотворения. И воспринимаю абсолютно все хорошие стихи от Пушкина до Хлебникова и от Хлебникова, Маяковского, Кирсанова до Бродского и далее...

Ссылаться на музыкальную октаву, у которой тоже свои законы, по-моему, не имеет смысла.

У сонета больше разновидностей и правил, в нём возможны различные рифмовки и даже 15-я строка, но с октавой всё проще - восемь строк и определённая рифмовка.

Автор может писать стихотворения из восьми строк, из четырнадцати и т.д. по своим авторским законам и представлениям, но не надо эти стихи называть именами строгих форм - вот только это я и хочу сказать.

Согласен с вами, Михаил, что нет смысла спорить.

Замечу только, что я ни разу не сказал о единственной рифмовке - я говорил об определённой схеме рифмовки.

К тому же, не надеясь только на память, я стараюсь даже то, что знаю хорошо, проверить через книги моей библиотеки или через Википедию.

А вообще, разговор получился интересный, не так частый здесь.

Уважаемые коллеги!

Октава в стихосложении (от лат. octo — «восемь») — строфа из восьми стихов с единой схемой рифмовки «a b a b a b c c».

Пример:

Развилась в итальянской поэзии XIV века, достигла расцвета в поэзии Возрождения у Джованни Боккаччо и стала традиционной строфой стихотворного эпоса итальянского и испанского Возрождения («Неистовый Роланд» Лудовико Ариосто, «Освобождённый Иерусалим» Торквато Тассо, «Лузиады» Камоэнса). Заключительное двустишие строфы обычно служит для афористического вывода или иронического поворота.

Canto l’arme pietose, e ’l Capitano

Che ’l gran sepolcro liberò di Cristo.

Molto egli oprò col senno e con la mano;

Molto soffrì nel glorioso acquisto:

E invan l’Inferno a lui s’oppose; e invano

s’armò d’Asia e di Libia il popol misto:

Chè ’l Ciel gli diè favore, e sotto ai santi

Segni ridusse i suoi compagni erranti.

Иное есть вариации традиционной октавы.

Наверное, можно варьировать стопный рисунок. Но само строение строфы остается незыблемым.

Другое дело, что есть классический (канонический) сонет, а есть вариации на тему сонета. Вероятно, возможны и вариации на тему октавы.

третье близко по настроению: очень ладно, мелодично. 

и четвертое интересное – словотворчество в поэзии всегда занимает)