Ветер 10/10

* * *

Сумерки. Ветрено. Жёлуди

Сыплются дробью с дубов.

Брешет собака на холоде —

Глушит шипение дров,

Сложенных в печку поленницей.

Нудно скрипит журавЕль.

Месяц причудливый кренится,

Суетно вертится шмель

Между оконными стёклами…

Перегорает фитиль.

Пахнет морковью и свёклою —

Осень сдаётся в утиль.

Ломкой прозрачною коркою

За ночь покрылись пруды,

Во поле скороговоркою

Зайца петляют следы.

На отворотке* с полдюжины

Землю клюющих сорОк.

Бор поперхнулся сконфуженно…

И до весны приумолк.

____________________________________________

* Отворотка — ответвление основной дороги.

* * *

За узорчатой оградой осень на посту.

Дай мне то, чего не надо — дай не то, не ту…

Как вороны на заборе (тоже спасу нет!),

Надоевшее мне горе заслоняет свет.

Я за пазухою камень не держу — молюсь.

Что ж за крышу облаками зацепилась грусть?

Лишь на ветер уповаю, отгоняя страх.

У меня и хата с краю — на семи ветрах!

* * *

Под светом холодным полярной звезды

Закрылись глаза разноцветных настурций,

Из недр фонаря, будто капля слюды,

Обрушился жук и гарцует на блюдце.

Тоскливо звенит. Надоел охламон.

Его нужно выудить чайною ложкой

И без сожаления выкинуть вон —

Пускай пробежится по лунной дорожке.

Разомкнуты створки широких окон,

Как веки приподняты чуткие ветви —

Туда и отправился жук-охламон

Со скоростью вдруг налетевшего ветра.

Я взглядом его проводить не спешил —

Оставшись один, вновь предался раздумьям:

Представил, как я бы чудесно прожил

Три тысячи лет, если б завтра не умер.

* * *

Плутая в утреннем тумане, я подсмотрел, как у холма

Деревня, словно пьяный в бане, качаясь, разгоняла хмарь.

Глядели тучи волооко и свет цедили, как рассол, —

Свет утопал в глухой протоке. Я вдоль протоки долго брёл.

В толпе у пристани таёжной не вдруг заметили мой жест —

Куканом с разною рыбёшкой я расплатился за проезд.

Паром отчалил, и сельчане канаты взяли в оборот.

Миг удивления нечаян, когда весь мир наоборот:

Узнать, где озеро, где небо, помог мне лёгкий ветерок.

Я разломил краюху хлеба и лето завернул в кулёк.

* * *

Крупней, чем ягоды калины,

Роса осенняя в яру.

Серебряные паутины,

Как письма лета, — ко двору.

Горизонтальный, вертикальный

Слоится воздух, как пирог,

Луна горит яйцом пасхальным

Над перепутьями дорог.

Какие праздничные будни

По эту сторону двора!

По ту — размеривает утро

Лихая поступь топора.

Там рубят старые деревья,

Там чаны с дёгтем и смолой,

Там ветер древнего поверья

Шуршит опавшею листвой.

Там люди русские — живые.

Там у костра и я живой —

На сердце раны ножевые

Лечу водою ключевой.

* * *

Озорные ветра задувают,

Словно свечи, берёзы во мгле,

На мгновение вдруг замирают,

Будто места им нет на земле.

Пролетают, ветрами гонимы,

Листья жёлтые чёрных ветвей —

Палисадника, садика мимо…

Мимо жизни никчёмной моей.

* * *

Притаился оробев, щёлкнул колкими сучками

Лес. Вот просеки пробел, ворох листьев под ногами.

Голь на выдумки хитра? Что за игры скоморошьи?

Снег, просеянный с утра, зачерпну, как пшёнку ложкой.

В Петербурге — снеговик (деревенский скажет «баба»).

Вездесущ не Бог — язык: зык от нёба до ухаба.

За окошком ясень гол, ветер мается без дела…

Несгораемая боль, и в душе — одни пробелы.