Держи своё слово. Часть 2 Глава 1. Коля Савельев и Глава 2. Скорики 10/10

"Держи своё слово"
Часть 2
Глава 1
Коля Савельев

          Савельев устал. У него появилось дикое желание забраться в мягкую шуршащую солому и на время забыться, уйти от колоссального внутреннего напряжения и тревоги, не покидающей его разум, мысли и тело последние несколько дней.

          Впереди еле заметно вырисовывались очертания небольшой полуразвалившейся скирды. Савельев осторожно обошёл вокруг стожка, наткнулся на длинную толстую рогатину из сухого дерева, опёрся на неё и взобрался с подветренной стороны на выступ из соломы.

Он оказался на мягком маленьком "пятачке" из сухих стеблей прошлогодней ржи, где "свил" себе уютное временное "гнёздышко" для тела и души, приютившейся где-то там, внутри, у сердца.

Савельев разулся, на край выступа стожка повесил портянки. Для подстраховки придавил их тесаком, укрылся охапками соломы и прилёг с котомкой в изголовье. Стало тепло, ноги расслабились, усталость уходила прочь, но мысли "забурлили" потоком...

           В памяти чётко вырисовывались картинки из калейдоскопа его жизни со своими разнообразными красками, порой тусклыми, порой яркими, порой вообще тёмными, как тьма.

          Когда Коля учился в младших классах, то обнаружил, что может многое повторить из объяснения учителя. Лучше всего помнил самое интересное, неразрывно связанное с эмоциями, которые он переживал.

Хорошая зрительная память позволяла Коле запоминать с одного взгляда целую страничку с текстом, рисунками и чертежами. Он никогда ничего не учил, а тем более не зубрил. Учёба давалась ему довольно легко и просто. Наиболее насыщенные образы, увиденные и осмысленные, надолго оставались с ним.

          Савельев мог стать примерным учеником, отличником в учёбе, но из-за своей чрезмерной привязанности к голубям часто пропускал уроки. Голуби увлекали и затягивали в свои невидимые, но прочные сети.

С друзьями соорудил небольшую голубятню за угляркой, на углу крыши стайки около родительского дома, где возился с голубями большую часть свободного времени. Как заядлый голубятник, он их разводил, покупал, продавал, менял, переманивал, заманивал, перепродавал, выигрывал в карты.

          Играя в карты, Николай заметил, что с хорошей зрительной памятью намного легче выигрывать в любой карточной игре!

В шестнадцать лет стал виртуозно обыгрывать многих городских барыг, мошенников, жуликов и шулеров. Выигранные деньги тратил на себя, друзей и голубей. Часть денег отдавал маме под видом случайных заработков на разгрузке и погрузке автомобилей и железнодорожных вагонов.

          Намного позже, когда впервые осужденному Савельеву пришлось довольно долго сидеть в пересыльной тюрьме в ожидании решения о новом этапировании к месту отбывания наказания, авторитетный вор в законе "Колыма" (Джиджейшвили Гиви Шалвович) сказал:

"Фраерок, с такой памятью тебе в разведке надо пахать, а не по тюрьмам чалиться..."

          Многочисленные сокамерники внимательно слушали, поддакивали и осторожно нашёптывали, каждый на свой лад:

"Там, где в карты играет "Неумытый", там не может быть двух королей одной масти."

          Ещё до войны в целях подготовки рабочих профессий, в первую очередь для угольной, горнорудной, металлургической и нефтяной промышленности, были организованы школы фабрично-заводского обучения с шестимесячным курсом. Для надлежащего решения этой проблемы на учёбу в ФЗО призывали мобилизованную молодёжь в возрасте от 14 до 17 лет. Никто не спрашивал эту молодежь, куда она желает пойти и хочет ли этого.

          В 1950 году семнадцатилетнего Николая Савельева по призыву (мобилизации) направили на обучение в ФЗО г. Юрга.

Учащиеся находились на казарменном положении и состояли на полном государственном обеспечении.

          Во время учёбы в ФЗО Коля хорошо познал город и его окрестности, особенно эти просторные, красивые места, где в полях гуляет вольный ветер от окраин Юрги до левого берега реки Томь.

Здесь учащиеся помогали колхозникам убирать урожай с колхозных полей.

В выходные дни местный конюх Иннокентий Петрович разрешал ребятам ухаживать за лошадьми, и тогда они дружной ватагой расчёсывали жёсткой щёткой гривы и хвосты, чистили копыта. Утром и вечером в деревянных бочках привозили чистую проточную воду, наливали в ведра, а сверху насыпали пучок свежего сена и с мальчишеской любовью поили лошадей.

          Иногда Николай верхом на коне скакал к берегу реки, где взмокшую лошадь осторожно обливал теплой водой, бережно мыл и ополаскивал влажной губкой, а затем скребком от пота убирал излишки влаги.

                Продолжение следует...


"Держи своё слово"
Часть 2
Глава 2
Скорики

          Он вспомнил, как осенью 1950 года у его лучшего друга Скорика Серёжи умер отец-фронтовик Фёдор Денисович, который дважды горел в танке: первый раз на Курской дуге под Прохоровкой, а второй раз - на ближних подступах к Берлину.

Его мама, инвалид Скорик Мария Михайловна, добрейшей души человек, осталась без мужа - кормильца со старшим сыном Серёжей и с дочками-тройняшками, десяти лет отроду, которых поднимала на ноги в суровые военные и послевоенные годы. Тяжёлый труд подорвал её здоровье. Она заболела гипертонической болезнью и сахарным диабетом.

Оставшись без мужа, женщина начала испытывать не только печаль, тоску, одиночество, но и материальные затруднения. Ведь, как известно, жить на маленькие пенсии не сладко.

Крутилась по дому, как могла, а после смерти Фёдора неожиданно тихо слегла.

          Но беда не приходит одна. Следом за ней к тебе торопится другая. Это довольно сложно описать словами. Сначала ты думаешь, что произошедшее с тобой - это сон, а потом резко приходит осознание того, что всё в твоей жизни изменилось и так, как было раньше, уже никогда не будет.

          Небольшой деревянный домик Скорика, срубленный из бревен в начале тридцатых годов, стоял на городской окраине города Юрга, среди растущих берёз, тополей и осин.

Глубокой ночью в конце января 1951 года случился пожар, и всё сгорело дотла. Семья Скорик осталась без жилья, без одежды, без документов.

Не спрашивая, большая беда свалилась на Марию Михайловну и на её детей. Невыносимо больно и страшно потерять мужа, лишиться крова. Как пережить и выдержать последующие жизненные невзгоды?

Нет, никогда не прочувствовать это не испытавшим. И не дай Бог кому-либо попасть в такую ситуацию.

          Их поселили в комнате барака в конце узкого коридора, напротив полуразвалившейся печки с полчищами тараканов и колониями тёмно-коричневых клопов.

          Пожар основательно подкосил и до того слабое здоровье Скорик Марии Михайловны. Через пару дней после переселения в барак на скорой помощи её увезли в больницу.

          Сложившиеся обстоятельства принудили Сергея Скорик в первых числах февраля самовольно покинуть школу ФЗО и срочно заняться решением первоочередных проблем семьи, оказавшейся на краю пропасти и на грани выживания.

          Серёжа одолжил до конца месяца немного денег у знакомых, приятелей, голубятников. Навестил в больнице маму, переговорил с врачами, купил необходимые лекарства. В барак принёс купленные в магазине продукты, приготовил вкусный обед, досыта накормил и напоил трёх сестрёнок.

Сговорился со знакомым печником Иван Петровичем. В тесном коридорчике быстро и добротно подлатали печку, жарко протопили её. В комнате стало намного уютнее.

Добрые глазки девочек наполнились теплом и светом и они продолжили наводить порядок в выделенном жилище.

          Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания со стороны правоохранительных органов, Скорик пристроился грузчиком на оптовую базу. За выполненную работу в конце рабочего дня с ним рассчитывался наличными бригадир Степан Кузьмич.

          Через три недели из больницы домой на амбулаторное лечение выписали Марию Михайловну.

После вынужденного перерыва три девочки пошли учиться в школу.

          В субботу, 10 марта, Сергея Скорик арестовали и заключили под стражу. Прокурор в течении пяти дней закончил расследование дела по факту нарушения закона и передал материалы в суд (Указ Президиума ВС СССР от 28.12.1940 г.).

20 марта 1951 года Юргинский городской народный суд с участием народных заседателей рассмотрел дело Скорик Сергея Фёдоровича и за самовольный уход из школы ФЗО назначил ему наказание в виде заключения в трудовую колонию сроком на шесть месяцев.

          Недолго наполнялось сердце матери призрачной надеждой на будущее. Вновь налетела беда и всё рухнуло в одночасье. Что-то лучшее покружилось рядом и рассыпалось рыхлой сажей и серым пеплом по чёрному пепелищу. Не засияли в радости лучистым блеском глазки девочек-сестричек.

          Вечером после вынесения приговора сыну в душу Марии Михайловны вселились: и горькое отчаяние, и невыносимая грусть, и невыплаканная печаль, и мучительная тоска, и скорбное уныние.

          Она почувствовала сильную давящую боль в груди, распространяющуюся на спину, в левую руку и на нижнюю челюсть. Тяжёлым грузом придавило всё тело, железным обручем стянуло там, где сердце.

Стылым мерзким потянуло изнутри наружу, будто изморосью покрылась кожа холодным липким потом. Неприятная тошнота подкатила под самое горло, сильная одышка затруднила дыхание. Чувство страха закружило голову, замутило сознание.

          Внутри что то булькнуло, рвануло и остановилось... Мария Михайловна потеряла сознание и ... умерла.

                    Продолжение следует...