Жизнь Егора Богданова 10/10

"Жизнь Егора Богданова"
Александр Бочаров 55

                                   1.1 Егорка          

          При падении "Неумытого" на прогретую солнцем землю из полуразрушенной колхозной фермы к берегу реки Томь бросился мужчина высокого роста, худощавый и подвижный. Он был одет в распахнутую, потрёпанную солдатскую шинель, полы которой сильно трепал боковой ветер. На голове у него была надета зимняя серая буденовка с большой оранжевой звездой и мятым козырьком, напоминающим средневековую "ерихонку" или шлем былинного богатыря. Спускающийся вниз назатыльник "богатырки", на ватной подкладке, своими длинными выцветшими концами развивался по ветру и хлестал по щекам и плечам бегущего.

          Под шинелью, на левой стороне гимнастерки, блестели необычные металлические кружочки, напоминающие медали или значки. От потёртых коричневых ботинок до колен по галифе, облегающим голени, виднелись шерстяные обмотки, аккуратно намотанные и завязанные двумя кожаными шнурками.

          Опытный взгляд мог бы определить по этим защитным бинтам, что бегущий – мужчина, прошедший суровую школу жизни, связанную с войной, которая оставила неизгладимый след в душе каждого, кто её пережил. Такие обмотки легче сапог, ноги под ними "дышат", меньше устают и надёжно защищены от пыли, грязи или снега.

Этот человек, несомненно, вкусил горечь и тяжесть военных и послевоенных лет. Для многих фронтовиков война обернулась увечьями: ампутированными конечностями, переломанными костями, осколками в теле, кровоточащими свищами.

          Молодой человек бежал по цветущему полю лютиков, наслаждаясь восходом солнца.
Его плечи двигались плавно в каких-то замысловатых поворотах, он то поднимал одну, то другую руку, неожиданно раздвигая их в стороны, как будто изображая крылья истребителя.

Он стремительно бежал в гущу лютиков, резко останавливался, разворачивался и устремлялся обратно, к обрывистому берегу, словно к надёжному убежищу. Из его горла вырывались странные звуки, напоминающие рев танка, стрельбу пушек, треск крупнокалиберного пулемёта. Шум нарастал, слышался грохот летящих вагонов, скрежет исковерканного металла.

Внезапно всё затихало, наступала тишина, нарушаемая лишь шорохом ветра. Потом раздавался тонкий свист пули, клацанье взведённого затвора винтовки и её выстрел, после чего снова наступала зловещая тишина.

          На загорелом лице молодого человека светились широко раскрытые серые глаза, полные самых разных эмоций: страха, восторга, радости. Это был Егорка, приятный на вид мужчина 35-37 лет, отзывчивый и безобидный. В его лице читалась серьёзная сосредоточенность, внимание к окружающему миру. Полуоткрытые губы, готовые в любой момент сомкнуться или широко раскрыться, издавали дивные звуки: цокот копыт, трели птиц, крики животных, шум прибоя, звуки сражений.

На его лбу виднелся узкий шрам. От выразительных движений мышц лица рубец то порхал по подвижной коже лба, то гулял среди лобных морщин, то снова прятался, то вновь открывался.


                                    1.2 На "Отшибе"

                                     Тоска

                                   (хокку)

                                "Река глубока

                                Течёт в никуда

                                Тоска..."

                                    (Айюми)         
     

          Егорка неожиданно споткнулся и упал на обмякшее тело Николая Савельева. По обветренному лицу, по натруженным кистям рук, по одежде понял, что под ним лежит беглый заключённый не из местного лагеря.

Не теряя ни одной минуты, с каким-то навыком, рвением или профессиональным чутьём, он мгновенно сориентировался: нащупал на запястье слабый пульс, прислушался к сбивчивому дыханию, приоткрыл веки лежащего зэка. Жар, озноб и лихорадка бушевали по всему телу "Неумытого". Бессознательное состояние ухудшало положение больного.

          Егорка подложил будёновку под голову Николая, напоил остатками воды из алюминиевой фляжки, вырвал кусок ткани от своей рубашки и стремительно побежал к руслу реки, чтобы обильно её смочить. Затем отжал и приложил прохладную мокрую повязку на лоб.

Савельев застонал и пришёл в сознание; настороженно посмотрел на склонившегося над ним мужчину и машинально потянулся к тесаку, но там ничего не было. Боевой топор валялся далеко в стороне, а дотянуться до него у "Неумытого" не было сил.

Егор осознанно сделал небольшую паузу, укрыл больного шинелью и тихо произнёс:

"Знаю, что ты беглый.

Не бойся, не продам.

Я здесь при лошадях, раньше ветеринаром работал.

Потерпи, братишка, сбегаю за волокушей, спрячу на раскуроченной ферме.

Тебя лечить надо!

Егорка всё сделает".

          Минут через тридцать ветеринар-Егорка уже тащил уложенного "Неумытого" на волокуше, привязанной к кобыле рыжей масти.

Егор Богданов до войны закончил ветеринарный техникум; позже приобрёл большой опыт ветеринара: на гражданской службе, в кавалерийской дивизии по тылам врага и в период партизанской войны в одесских катакомбах.

Получил ранение и контузию. В дальнейшем был комиссован по состоянию здоровья на основании заключения военно-медицинской комиссии.

          В катакомбах, на складах для диверсионных групп прихватил с собой: пару обмоток, будёновку, шинель и рванул на попутном поезде на свою Родину, в Сибирь.

Здоровье не позволяло трудиться в полную силу, и он был на подхвате в сельсовете. В этом году ранней весной пристроился на заброшенной ферме для ухода за тремя кобылами и двумя меринами, списанными за ненадобностью на убой.

Для набора убойного веса у животных, председатель колхоза поручил инвалиду Егорке за весну и лето откормить скотину. Благо, что у развалин фермы были небольшие запасы: сена, овса, дров и колодец с родниковой водой.

На дальних задворках опустевшей фермы, в небольшом помещении, Богданов оборудовал лежанку для больного и топчан для себя.

          При высокой и чрезмерной лихорадке он давал Николаю жаропонижающие средства, следил за: состоянием сознания и дыхания, частотой пульса и его ритмом. При нарушении дыхания или сердечного биения применял наиболее радикальное лечение, опробованное на ... лошадях.

Лихорадящего больного: часто поил, менял бельё после обильного пота, протирал кожу сначала влажной, а потом сухой чистой ветошью. Периодически проветривал комнату для притока свежего тёплого весеннего воздуха.

          В повседневной суете, заботе о больном человеке и пяти животных, время Егора летело быстротечно. Больной поправлялся, лошади набирали нужный вес.

Раз в неделю в гости наведывался местный пастух Петрович с огромным стадом коров; приносил продукты и папиросы, купленные на деньги Егора.

Разговаривали недолго. Каждый по своему был занят мыслями и насущными делами трудового дня.

Пока перекидывались фразами, молодые подпаски перегоняли стадо с луговых трав вниз к реке Томь на водопой. А там по широкому мелководью животные неспеша шли вверх по течению.
          Редко кто заходил на заброшенную ферму. Лет пять назад дурная слава прокатилась над этим местом; что-то нехорошее повисло в воздухе, в темноте пустующих помещений.

          В июле 1952 года, в разгар лета, повесилась на перекладине фермы семнадцатилетняя Катя Смолина, которую в этот же день изнасиловали и обесчестили трое подонков из соседнего леспромхоза.

Вечером того же дня рыбак дед Кузьма на перекате между двумя глубокими речными плёсами поймал девушку в полусознательном состоянии с привязанной верёвкой на шее. Видимо, кто-то слабо закрепил камень на груди и он свалился на дно реки.

Рыбак откачал утопленницу и привёл ее в чувство. Проверил пульс, дыхание. Напоил тёплым чаем, а затем уложил на жёсткую подстилку из соломы и сухих камышей, укрыв старенькой фуфайкой.

          За свою долгую жизнь дед Кузьма повидал многих утопленников; безошибочно мог определить вид утопления по многим признакам, в том числе и по цвету кожных покровов.

У спасённой девушки была белая асфиксия, то есть мнимое утопление с рефлекторным прекращением дыхания и работы сердца. В дыхательные пути попало небольшое количество воды, которое привело к спазму голосовой щели и прекращению дыхания.

Такое утопление относительно безопасно для человека и есть шансы вернуться к жизни даже через 20-30 минут после утопления.

Поэтому дед перестал сильно волноваться и был настроен на благоприятный исход. Он думал, как бы быстрее и надёжнее переправить девушку в село к фельдшеру для дальнейшего осмотра и квалифицированного лечения.

         Недалеко, в нескольких минутах ходьбы, располагалась небольшая пасека, на которой можно было позаимствовать подводу для перевозки пострадавшей.

Кузьма убедился, что с девушкой всё в порядке и отправился к пасечнику.

         Свирепый волкодав, привязанный на цепи, вгрызался лапами в утоптанный шлак на углу избы, срубленной из лиственницы. Обильная белая пена сгустками падала с нижней губы кавказской овчарки, увлажняя сухую землю вокруг собачей конуры.

На шум из дома вышел пасечник Сидор Иванович. Он загнал пса в вольер под верандой и закрыл дверцу на крепкий засов.

Дед объяснил ситуацию и попросил одолжить лошадь, запряженную в телегу. К рыбаку в помощники напросился двадцатидвухлетний племянник пасечника Виктор, который взял с собой свою спокойную дрессированную немецкую овчарку Астру.

         Минут через сорок они дружной ватагой подъехали к месту расположения утопленницы, но ... там никого не было. Фуфайка аккуратно лежала в изголовье камышовой подстилки; остальные предметы и вещи вроде бы были на месте.

Отсутствовала только верёвка, которую дед второпях снял с потерпевшей и бросил около небольшого тлеющего костра.

Сгореть верёвка не могла, хотя угли медленно догорали. Однако слабый ветер дул в противоположную сторону от места привала рыбака.

         Дед Кузьма не растерялся и быстро отыскал на песке свежие следы девичьих босых ног, ведущие вверх, в сторону заброшенной молочной фермы.

На юге Западной Сибири в начале июля темнеет поздно, около одиннадцати часов вечера. До начала сумерек оставалось порядка двух часов. Вершины дальних сопок горели под лучами вечерней зари, так что сохранялась надежда на положительный результат предстоящего поиска пропавшей.

         Через полчаса нашли утопленницу, повешенную на злополучной ферме.

Дед внимательно осмотрел мёртвую девушку: шея деформировалась из-за перелома позвоночника, на лице несчастной - гримаса, синий язык завалился набок, глаза вылезли из глазниц. Нижнее бельё было влажным от мочи и кала.

Под трупом на опрокинутой скамейке остались следы босых ног девушки с остатками песка и невысохшей глины.

         Трагическая весть, как на крыльях чёрного ворона, разнеслась по всему селению. Завыли бабы похоронным плачем: по усопшей, по поруганной девичьей чести, утирая слёзы платками и платочками. 

Мужики зарычали и вцепились: в вилы, топоры и косы. Молодежь хваталась: за серпы, обрезы ...

Людские ручейки потянулись в сторону колхозной конторы, - к законной власти, но кроме сторожа там никого не было.

Собрались у сельсовета и стар и млад. Призадумались: кто, где и что натворили за прошедший день.

На столбе в плафоне мерцала лампочка. Полная луна светила ярко над всей округой.

         Кто-то вспомнил, что вечером на окраине села носились за гусями три придурка. Поймали или нет птицу, - не видели, но отпугнуть воришек сумели.

Подробно описали их внешность и особые приметы. Почему-то все они были в резиновых сапогах, хотя сейчас самый разгар лета.

Дед Кузьма смекнул, что это пришлые горе-рыбаки, видимо, на ночь поставили где-то сети, а сами решили развлечься, подворовывая у сельчан: кур, гусей на жаркое, под водочку ...

Не теряя времени, решили всем сходом идти к ферме с овчаркой Виктора, а оттуда, взяв след до появления росы найти предполагаемых преступников. Потом будет видно, что и как делать дальше.

         В эти часы на развалинах фермы при свете: луны, автомобильных фар, фонарей и керосиновых ламп проводили следственные действия: следователь, участковый инспектор, фельдшер и председатель колхоза в присутствии понятых: секретаря сельсовета, главбуха.

Было установлено, что девушка совершила суицид, но незадолго до этого была зверски изнасилована и утоплена группой лиц. Однако по стечению обстоятельств привязанный камень оторвался от тела и утопленница выжила.

Нашли место, где совершалось насилие, - широкий деревянный щит со следами крови и спермы. Здесь же валялся чей-то испачканный носовой платок, пропитанный специфическим мужским запахом.

         Немецкая овчарка Астра спокойно обнюхала предметы, лежавшие на месте преступления и уверенно взяла след. За собакой устремился Виктор и наиболее активные разъярённые члены колхозного схода.

Километра через три вышли на троицу, спавшую вокруг тлеющего костра. Рядом валялись: пустые бутылки, куски обожжённой глины с общипанными перьями, резиновые сапоги и вонючие портянки.

Двоих взяли сразу, третий бросился бежать к обрыву реки, но был схвачен Кузьмой, который, очевидно, впопыхах или нечаянно поддел убегающего серпОм за ... мошонку.

Неимоверный вой "подранка" раздался вдоль левого берега. С деревьев взлетели перепуганные птицы. Зарычала овчарка Астра ...

Его дикий крик звонким эхом разнёсся по всей долине реки Томь.

          В конце зимы состоялся суд над тремя извергами. Осудили на длительные сроки в колонии строгого режима за: изнасилование, надругательство и покушение на убийство Кати Смолиной.

          Через год от уныния, тоски и обострённого чувства собственной вины, что не уберёг девочку, сник и умер рыбак дед Кузьма. 

          Эту трагическую историю рассказал Егор Богданов "Неумытому" в ненастные летние вечера, когда шли проливные дожди и крупные капли барабанили по крыше их уютного убежища:

"Лихой красноармеец-кавалерист Кузьма Иванович в годы Гражданской войны саблей рубил белогвардейцев, а на старости лет учудил серпом отсечь мошонку убегающему насильнику". 

          Даже спустя пять лет: хулиганы, босяки, карманники по-прежнему наполняли слухами местные притоны и базары.

Шептались, что на заброшенной ферме на "Отшибе" дед-рыбак наотмашь в темноте отшибал яйца отморозкам и злодеям: то ли серпом, то ли косой-литовкой.

          До сих пор молва об умелом деде ходит по окрестным сёлам города Юрга.

                                   1.3 Игры        
                                   1.4 Предательство
Ввиду значительного объёма материала, главы 1.3 и 1.4 будут представлены в виде отдельных публикаций.

                                   1.5 Из жизни Егора Богданова

                       "Бог!

                       Ты не погладил меня по темечку,

                       не прикоснулся к моему плечу!"

                       "Дитя моё!

                       К чему это?!

                       Ты и без моих ласк сумел выжить!"

                                      (Александр Бочаров)

           Егорка бежал с заброшенной фермы к берегу реки Томь. Недалеко от воды он внезапно споткнулся и упал на кучу хвороста и пожухлой травы, оставленную половодьем, продуваемую ветром; прогретую и высушенную лучами яркого весеннего солнца. Богданов перевернулся на бок, резко скинул с головы будёновку, затем распластался на спине, раскинул руки и широко расставил ноги, подставив открытое лицо теплу и свету наступившего дня.

В его груди билось, клокотало сердце. У висков по вздутым венам застучала молоточками пульсирующая кровь; по бровям к глазам покатились капельки пота.

Мужчина сжал веки. В миражном мерцании, разнообразными кругами в глубине глазных впадин, под густыми и длинными ресницами закрутился калейдоскоп. Он повернул голову влево, редкие стебли пересохшей травы коснулись его щеки, покалывая кожу до кончика носа.

Память всколыхнула воспоминания из прошлого, по телу пробежала лёгкая дрожь; залихорадило, застыло, сжалось сердце от предательского уныния и нахлынувшей тревожной тоски.

Ураганно-ошеломляющие мысли каскадом, поэтапно, словно листики, вырванные из чудовищного отрывного календаря, разложились по голой влажной земле, пропитанной солёным человеческим потом и пролитой кровь.

И ни ветру, ни буре, ни смерчу - не в силах оторвать или перевернуть эти мокрые, прилипшие листы.

           Что видел и чувствовал он в этой жизни, истерзанный судьбой и покусанный временем?

Пацаном-сиротой бродяжничал, вдали от своей малой родины; в крупных городах на рынках и на узловых станциях центральной части России.

Мигрировал беспризорником из региона в регион. Не раз и не два задерживался выставленными заградительными отрядами милиции в наиболее напряжённых направлениях перемещения безнадзорных беспризорников.

Часто помещался в железнодорожные детские приёмники под надёжный караул. Оказывал сопротивление сотрудникам уголовного розыска. Во время этапирования совершал одиночные и массовые побеги.

Не подчинялся работникам приёмников, детских домов и приютов; бил стёкла и ломал решётки на окнах. Скрывался под чужим именем, неоднократно оказывая злостное неповиновение и физическое сопротивление.

           В ответ с Егором обходились также по-скотски. Персонал с ним не нянчился и обращался, как с заключённым: били, пинали, издевались.

Подросток-беспризорник всё-таки был пойман и помещён в детский дом, где сдружился с ... местной клячей Аришкой, такой же забитой и обездоленной, как он сам.

Он добился того, чтобы его в свободное от занятий время определили работать на водовозке с Аришкой.

Егор со временем успокоился, стал более покладистым и терпимым по отношению к окружающим. Животное оказало положительное влияние на юношу и косвенно поспособствовало проявлению трудолюбия, дисциплины и внимания к ровесникам по детдому.

               У парня обнаружились хорошие способности к учёбе. Он свободно и цепко усваивал пройденный материал, особенно ботанику и зоологию, а в старших классах единой десятилетней трудовой школы - анатомию и общую биологию.

Егор закончил с отличием ветеринарный техникум по специальности - колхозный ветеринарный фельдшер. Имел отсрочку от призыва в Красную Армию, но в феврале 1940 года, в возрасте двадцати лет, добровольцем ушёл в кавалерийскую бригаду РККА на советско-финскую войну.

Егора Богданова зачислили ветеринарным врачом в ветеринарную часть полка кавалерийской дивизии.

               Большая численность конского состава в полку, тяжелые условия в период боевых действий резко повысили значение военно-ветеринарной службы. Объем ее работы всё время возрастал и часто выходил за рамки функций, предусмотренных уставами и наставлениями.

Егор хорошо наладил работу во вверенном подразделении и через два месяца получил новое назначение - старшего ветеринарного врача полка.

Сильные морозы и глубокие снега не давали эффективно действовать: ни технике, ни лошадям. Доходило до курьёзов. Мобилизованные с Северного Кавказа всадники в черкесках и бурках выглядели среди северных снегов и дремучих лесов несуразно.

Призванных кавалеристов из южных регионов страны в утопающем снегу пытались поставить на лыжи, но они не могли показать должных навыков в лыжной подготовке и становились удобными мишенями для финских снайперов.

Рельеф местности никак не позволял успешно использовать кавалерийские подразделения. Не было возможности для маневра и лихой атаки конницы.

Конский состав получал травмы, не связанные с боевыми действиями. Четвёртая часть животных имела заболевания органов пищеварения и истощение. Каждая десятая лошадь страдала гнойными воспалениями слизистой оболочки верхних дыхательных путей. Чесотка, стригущий лишай и отморожения фиксировались в каждом отчёте по заболеваниям конского состава.

               В тяжелейших условиях советско-финляндской войны Егор Богданов эффективно проводил лечебно-профилактические мероприятия по снижению заболеваемости животных, их лечению и быстрому вводу в строй.

Однако кавалерийские части с успехом применялись лишь против финских диверсантов.

У противника наиболее удачно воевала первая кавалерийская бригада генерала Эстермана, в состав которой входили ездовые собаки и даже северные олени.

Боевые потери финской кавалерии были ниже, нежели у войск РККА. Небольшие расстояния от тыла до условной линии фронта позволяли финнам более эффективно снабжать свой конский состав.

Наша кавалерия не сыграла существенной роли в завершённой советско-финской войне и не стала вспомогательной ударной силой для механизированных частей.

               В конце июня 1940 года Егор Богданов в составе кавалерийской дивизии вступил в Бессарабию, а затем в Северную Буковину. В действительности данные территории присоединили под угрозой применения военной силы и воли местного населения никто не спрашивал.

30 июня Красная Армия вышла к новой границе на реке Прут. Ввод войск растянулся почти на неделю из-за частых поломок советских танков и автомашин. В этот период посильную роль в перемещении военной техники и личного состава сыграли кавалерийские соединения; 3 июля 1940 года новая граница Румынии и СССР с советской стороны была окончательно закрыта.

1300 лошадей кавалерийского полка требовали тщательного присмотра и ухода со стороны красноармейцев и ветеринарной службы. Помимо основной работы, Егор занимался вопросами снабжения сухим фуражом и зернофуражными культурами, т.е. значительная нагрузка фуражира ложилась и на его плечи.

               В службе он был безотказным и расторопным. О его исполнительности и работоспособности ходили легенды.

Однажды он под покровом тумана заблудился и перегнал табун лошадей с Румынской стороны в наш тыл. Животные, как завороженные, шли за кобылой старшего ветеринарного врача полка в сопровождении четырёх конников из ветеринарного лазарета.

               Осенью 1940 года кавалерийская бригада Егора Богданова передислоцировалась под Одессу, где в обозно-вещевом снабжении служил ... Марк Абрамович Фридман.

В Управлении начальника снабжения, куда пристроился Марк, работа протекала затруднительно из-за громоздких форм учёта и по причине отсутствия необходимых бланков.

Учётная документация готовилась наспех и небрежно, а иногда и вовсе не велась, что было на руку недобросовестному снабженцу, который занимался обозно-вещевым и продовольственным снабжением, квартирным довольствием и торговлей на местах, в расположении части.

Упряжь, сёдла, вьюки, вещевое имущество, предметы хозяйственного обихода, ремонтные материалы и многое другое - всё это проходило через афериста и мошенника Марка Абрамовича. Егор подозревал в нечистоплотности снабженца и часто перепроверял полученное обозно-вещевое довольствие.

Фридман проявлял недовольство, но принципиальность Богданова позволяла снабжать полк всем необходимым в срок и надлежащего качества.

Однако ходили слухи, что не без участия жуликоватого Марка Абрамовича, пополнялся Одесский привоз новыми флягами, валенками, яловыми сапогами, тёплыми рубашками и кальсонами.

Весной 1941 года начали сгущаться тучи над головой новоявленного воришки, но в первые дни войны стало не до него. Страна запылала пожарищем от вторжения внешнего врага. Каким-то образом Фридман затесался в Одесское подполье и ушёл в катакомбы.

                Кавалерийский полк Егора Богданова рассеялся и оказался в окружении. Небольшая группа с боями прорвалась на окраину Одессы, где укрылась в огромных подземных лабиринтах, расположенных под городом.

В систему катакомб входили: бывшие каменоломни, в которых добывали ракушечник, полости естественного происхождения - пещеры, геологоразведочные и строительные шурфы, подвалы, бункеры, дренажные тоннели, ливневые коллекторы и иные подземные полости.

Старший ветеринарный врач Богданов лечил не лошадей, а израненных бойцов травяными сборами, настоями, мазями и ... клизмами. Перевязывал раны, кропотливо осматривал повреждения; легко и успешно вправлял вывихи, накладывал шины.

Во время диверсионной вылазки в тыл румынских оккупационных войск Егор попал под бомбёжку, получил серьёзное ранение и контузию в сотне метров от входа в лабиринт.

Марк Фридман, спасая свою шкуру, бросил Богданова истекать кровью.

Однако, придя в сознание, старший ветеринарный врач с большим усилием достал из вещмешка краюху ржаного хлеба, тщательно перемешал мякиш с щепоткой соли и разжевал во рту.

Полученную жеваную массу наложил на рану и завязал бинтом. За одну ночь Егор преодолел расстояние в сто метров и укрылся в лабиринте катакомбы, где его утром нашли ... сотрудники НКВД.

                После длительного лечения его с пристрастием допрашивали следователи, что-то копали, пытались расстрелять по законам военного времени. Командир кавалерийского полка дал положительные показания по делу Богданова и привёл фамилии свидетелей.

Егор впал в депрессию и был осмотрен психиатром, но явных буйных признаков заболевания, угрожающих окружающим, не было выявлено.

                Когда освободили Одессу, Богданов был комиссован по состоянию здоровья на основании заключения военно-медицинской комиссии и уехал в Кузбасс.

На его малой Родине, в Западной Сибири, полуубогого Егора приютил дальний родственник Алексей Иванович, работающий сторожем на лесоскладе. Он сделал бывшему ветврачу прописку в своей маленькой лачуге и Богданов стал получать небольшую пенсию по инвалидности.

                Временами Егор выбегал на Транссибирскую железнодорожную магистраль. Аккуратно, рядком на рельсы раскладывал ... металлические пробки и ждал проходящего поезда.

Летящий без остановки состав своими колёсами где-то сминал, где-то расплющивал металл. Но чаще всего с лёта потоком нисходящего воздуха поезд сбивал на шпалы и насыпь щебня причудливые, разноцветные безделушки.

Егорка собирал сплющенные пробки; рассматривал и выбирал наиболее подходящие, которые уносил с собой в сарайчик. Там гвоздиком пробивал дырочки и, где верёвочкой, где проволочкой привязывал на левую сторону поношенной гимнастерки или шинели.

                Он по-прежнему любил лошадей, но больше всего тянулся к раненым людям, где видел и чувствовал простор для своей ветеринарной деятельности: быть востребованным и пытаться лечить страждущих...