На крутом берегу 10/10

* * *

В покорности судьбе нет блага для меня,

Как в нежности к тебе святого нет огня.

Нет в белом декабре на ивняке листвы,

Нет у моей земли ни горсточки любви.

Унылый небосклон, пустынная звезда,

Струится, как рассвет, проточная вода,

Нечаянные дни воде бегут вослед…

«Обидно, что любви на свете этом нет,

А есть неясный дух, есть кропотливый мрак» —

Так лучший думал друг, а другу вторил враг.

И говорили вы, клонясь к моим губам:

«На свете нет любви». И я поверил вам.

* * *

Меня осталось — ровно половина.

На стрелке компаса ни севера, ни юга…

Ты прогибаешь спину, Коломбина,

Родной реки изящная излука,

Стремительная радуга над лесом

И, выжженная чёрными глазами,

Сплошная несусветная завеса

Кромешной полночи, лежащей между нами.

Устойчивее, гуще поволока,

Чем русские осенние туманы.

Течёт вода с названьем Ориноко,

Разъединяя стороны и страны…

* * *

Ты увлекла меня во мрак,

Ты нож мне выпростала в спину —

Увядшей тенью розмарина

Я оступился в буерак.

Я догорел, как бересклет*,

Я истончил земные крылья…

Одно ленивое усилье,

И я покину этот свет.

_______________________________________________________

* Декоративный кустарник, листья которого осенью

«вспыхивают» яркими цветами, в том числе и красным.

* * *

Как безнадёжно мало знакомых на земле!

Всего-то месяц впалый в осенней полумгле,

Всего-то в ульях пчёлы да ясень за окном,

Да чёлн рыбацкий чёрный с потрескавшимся дном.

Приходят и уходят обыденные дни —

Вчера кримплен был в моде, сегодня сплошь денИм*.

Небесный свод изношен, как старое сукно,

Как дедовы галоши и скука заодно.

С цыганкою за чаем беседуем до дна

И оба примечаем, что осень холодна,

Что самовар не чинен и огонёк свечи

Сверкает, словно иней таящийся в ночи.

Морозно. Распрощавшись с ненужницей, я жду,

Когда как ангел павший мелькнёт она в саду

Скоробогатой тенью и сгинет без следа —

По моему хотенью. Как мёртвая звезда.

_________________________________________________________

* Плотная ткань, которую Ливай Стросс использовал для

пошива первых классических джинсов.

* * *

Где от красавиц от беспутных

Не отлепляются уста,

И ночь нежнее перламутра,

И ослепительней мечта,

Я и добытчик и радетель,

Стяжатель податей земных,

И соучастник, и свидетель,

И ратник оргий групповых —

За горсть рассыпанного риса

Неосторожной Юэлань

На сквозняке тростинкой высох,

Последний выронив юань.

* * *

На крутом берегу деревушка и лес,

На поклонном лугу — борщевик до небес.

Уговаривал май, поучала трава:

«По ночам не гуляй, где реки рукава».

Где стоит на лугу пёстрый табор цыган,

Гнёт дорога дугу, табор весел и пьян.

Где под ржанье коней переборы костров,

Я ходил вслед за ней, я был в рабство готов.

Разрешила стократ злые губы испить,

Возвратила назад и позволила жить.

* * *

От суеты мирской устав,

Припомнил воинский устав.

Мышей построил по ранжиру

И наказал им долго жить…

Пойти в кино? Пропить квартиру?

На паперти поворожить?

Быть может, мелкую монету,

Весьма похожую на грош,

Подаст засушливое лето…

Кому-то замуж невтерпёж?

Моей отчаянной подружке:

Красивую нахмурив бровь,

Полина водку пьёт из кружки

И зряшно бредит про любовь.

Её мужик сидит в тюряге,

Она ж, как гостья на постой,

В еженедельной передряге

Идёт рыдать ко мне домой.

Её, как водится, жалею

И, слушая привычный бред,

Всё отдаю, что сам имею.

За исключеньем сигарет.