Рига 10/10

Пара Ивановых жила в одном подъезде с нами с самого заселения. Мы с Валерой работали в одном цехе, поэтому неудивительно, что мы как-то задружили с ними. Иногда вместе отмечали праздники, иногда просто проводили вечера вместе. У нас был хороший проигрыватель, у них хорошие пластинки, это сближало.

Галя была девушка с претензиями на интеллигентность, как говорила моя жена.

Галя училась в местном университете на преподавателя английского языка. Тогда это было очень модно – учить английский, правда, неизвестно зачем. В группе, по рассказам Гали, учились одни «блатные», даже дочь секретаря райкома одного крупного района. Мы с женой ни разу не видели эту секретарскую дочь, но знали очень хорошо, как она одевается, где она любит путешествовать и даже с кем. Все Галины рассказы были про нее, начинались рассказы про учебу, но всегда потом сводились к обсуждению, в чем была сегодня одета и что кушала в перерывах между лекциями эта девушка. Рассказывала Галя много, и я понял из этих рассказов, что Галя в этой группе была одна, что называется, из народа. Галя говорила об этом иногда с печалью, иногда с гордостью, Валера же в эти минуты очень напрягался. Было видно, что он готов сделать все, чтобы Галя не чувствовала себя белой вороной в своей группе. Касалось это, конечно, главным образом одежды. Однажды мы всю осень слушали Галины рассказы про шубы, которые носят студентки ее группы. Тогда же мы впервые услышали, что такое мутоновые шубы, такую носила секретарская дочь. Когда моя жена надевала пальто с меховым воротником и прихорашивалась перед зеркалом, я иногда со страхом ожидал, что она заведет разговор про шубу. Но жена моя была мудрая девушка и трезво оценивала наши возможности, поэтому разговора про шубу не заводила. А осень эта кончилась тем, что Валера влез в долги и купил Гале мутоновую шубу.

Шуба исчезла из Галиных рассказов, разве что иногда, когда мы хвалили ее шубу, она отвечала, что мы не видели шубу, которую носит секретарская дочь.

Валера любил жену, называл ее Галечка и был в этой семье рабом, но рабом, который счастлив своим рабством. Примерно так писал Бунин в рассказе «Ида», и, хотя Валера не читал Бунина, а Бунин никогда не видел Валеру, написано было как будто про Валеру. В присутствии жены Валера был кроток и очень предупредителен, но только в отношении своей жены.

Я часто видел Валеру на работе, и там это был другой человек. Он постоянно жучил и круто материл подчиненных ему слесарей, мог беспричинно нагрубить, перечил начальству.

Но его ценили и повышали в должности, потому что он сам влезал во все проблемы и ходил по цеху всегда в рабочей спецовке с пятнами масла.

Так мы и жили.

В конце лета Галя с Валерой улетели в Ригу. Галя давно мечтала об этом, Валера поддержал ее, для чего пришлось отложить покупку Валере новых зимних ботинок. Вернулись они посвежевшие и полные впечатлений, которыми делились с нами мокрыми осенними вечерами.

Галя интересно рассказывала о рижских соборах и музеях, атмосфере свободы и покоя, Валера поддакивал. Особенно поразил Галю концерт органной музыки в главном соборе Риги.

Она рассказывала о рижанах, которые, вдумайтесь только, могут общаться на английском языке. Валера иногда вставлял свои „пять копеек“, его короткие замечания касались в основном рижского пива и рижского бальзама, которых он вдоволь напробовался.

У Гали начались занятия, и ее настроение заметно испортилось. Мы узнали из ее рассказов,

что после каникул все девушки явились в университет в обновках, у кого новое платье, у кого туфельки.

А у Гали ничего, ни одной новой вещи. Она заметно нервничала и вымещала свое раздражение на Валере. Валера темнел лицом и спрашивал Галю, почему она ничего не купила себе в Риге. Галя странно смотрела на Валеру и отвечала, что там не было ее размеров.

Валера сутками не вылезал из цеха, чтобы не видеть раздраженную Галю, Галя тоже не спешила после занятий домой, задерживаясь то в библиотеке, то в кафе «Мороженое». Галя стала замечать то сильный запах пенициллина от близкого к нашему дому завода медпрепаратов, то серый снег от очередного „выброса“ цементного завода, то непонятные запахи от химзавода. Поэтому она не торопилась теперь домой, подольше задерживаясь в студенческом городке, где воздух был намного чище. Так она говорила Валере, а Валера нам, когда Гали не было рядом.

Тучи собирались, и гроза, конечно, грянула.

В субботу вечером Валера позвонил в нашу дверь. Был он в полушубке и шапке, его слегка потряхивало, мы сначала подумали, что он где-то выпил. Причина оказалась в другом. Как сказал Валера, они вдрызг разругались с Галей, и их совместная жизнь закончена. Мы не могли поверить, а тем более представить, как Валера ругается с Галей. Но поведение Валеры убеждало в реальности происходящего. Гали не было рядом, и Валера мог больше не сдерживать себя.

Разве можно жить так дальше? Конечно, я не секретарь райкома, но я хорошо зарабатываю, все эти деньги тратятся на нее, я ношу ее на руках, сдуваю пылинки… Валера искренне не мог понять, почему его не любят, не хвалят за все его старания… ведь было же это раньше…

Теперь от порога Галя отправляет его в ванную отмывать запах машинного масла, а ведь он после работы по полчаса стоит в душе в цеховой раздевалке и трет себя мочалкой.

Заводятся разговоры о покупке дивана, понятно, что Валеру за любую провинность будут отправлять спать на этот чертов диван. И так уже забывать стал, что такое женская ласка…

тут Валера скрипнул зубами. Да что там постель… эх… ведь она и разговаривать почти перестала со мной…

Я налил Валере водки, жена предложила сходить к Гале поговорить, может быть, успокоить… в каждой семье такое бывает. Нет-нет, Валера был уверен, что все кончено, завтра он примет решение как быть дальше. Наверно, надо уехать, чтобы забыть все это как кошмарный сон… сколько сил и времени потрачено зря…

Может, вам стоит уехать куда-нибудь вместе, отдохнуть от рутины, встряхнуться… на мое предложение Валера странно посмотрел на меня… один раз съездили, хватит уже.

Ну да, вы же недавно в Риге были.

Тут Валеру прорвало… да не были мы ни в какой Риге… это Галя все придумала…

Как же, все из ее группы ездят на каникулы по морям, потом рассказывают…

Мы тоже могли поехать в ту же Прибалтику, дорого, правда. Но Гале вздумалось копить деньги на «Запорожец», сейчас в каждой нормальной семье должен быть автомобиль.

И она придумала эту Ригу, до самых последних деталей… что она будет рассказывать, что я должен поддакивать… и я, как последний дурак, согласился… мы вместе смеялись, представляя, как будем рассказывать вам… как Галя будет рассказывать в группе.

Никакой Риги не было, весь отпуск мы просидели в квартире Галиных родителей, а они на даче.

Галя занималась английским, я читал. Какое рижское пиво, какой рижский бальзам…

Концерт органной музыки из рижского собора как раз по телевизору показывали.

Мы слушали Валеру с открытыми ртами… неужели это правда?

Мы чувствовали себя наивными простачками… Но зачем? Валера удрученно качал головой.

Водка Валеру не брала, он и слышать не хотел о том, чтобы пойти домой и поговорить с Галей.

Мы постелили ему на кухне, в нашей однушке это был единственный вариант.

Весь следующий день Валера провел с нами, мы ездили на продуктовый рынок, после обеда гуляли по холодному уже городу. Валера демонстративно оглядывался на красивых девушек… а что, теперь мне все можно. Вечером после ужина Валера загрустил.
Я вышел подышать свежим воздухом, обошел дом и убедился, что в Галином окне горит свет. Совместными усилиями мы с женой почти под руки довели Валеру до двери его квартиры, я нажал кнопку звонка. Уже захлопывая свою дверь, мы услышали, как закрылась дверь наверху.

Через два дня мы встретили у подъезда Галю, все было как всегда, она пригласила нас заглянуть к ним после ужина, есть новая пластинка.

Валера был весел и необычно разговорчив. Он рассказывал про своего бригадира слесарей, которому начальник цеха однажды при утреннем обходе сказал, что бригадир выглядит неприлично чистым. Теперь бригадир приходит на работу, мажет машинным маслом щеки и только после этого идет навстречу начальству. Валера смеялся, Галя улыбалась, мы делали вид, что слышим эту байку в первый раз. Мы слушали музыку, пили сухое вино, привезенное из Риги.

Как ты думаешь, спросила уже дома жена, это надолго?

Я подумал и ответил, что им надо уехать отсюда. Город Гале не нравится, она говорила, что не хотела бы, чтобы ее дети росли здесь, у Валеры еще есть достаточно времени, чтобы построить карьеру в другом месте. Если Валера ничего не рассказал Гале про свои откровения с нами, то по закону жанра эта Рига обязательно выйдет наружу, и не только с нами.

Им надо уехать, это может спасти их брак… а может, и нет.

Но уехали мы.

Уехали далеко, общение через письма у наших девушек как-то не заладилось, первые письма оказались и последними.
Когда мы однажды снова оказались в этом городе, в нашем доме уже не было Валеры с Галей, и никто из бывших соседей не знал, где они теперь. На заводе спросить было некого, потому что и самого завода уже не было, на его месте вовсю строились многоэтажки нового микрорайона.

Годы идут, мы каждое лето собираемся махнуть в родные края.
Но в очередной раз поняв, что и в этом году такой поездки не случится, мы говорим:

- А не сгонять ли нам в Ригу? -

Мы наливаем сухое вино, включаем музыку тех лет, в памяти всплывают наш дом, наши улицы… Валера с Галей…

Привет вам, наши друзья… где бы вы ни были…