Заколебал 10/10

Заколебал

Александр Бочаров 55

                             (г. Осинники, жилой район шахты № 9, конец июля 1966 г.)

               Лето, вторая половина дня.

На одном из подворий по улице 3-я Островского, в накануне протопленной баньке резко распахнулась дверь, откуда выбежала семидесяти семилетняя бабка Марфа в наполовину расстёгнутом сарафане и в сбитом набок ситцевом платке. Она, как угорелая, побежала вниз огорода, мимо мака, растущего по краям ухоженных грядок. Затем резко повернула за куст крыжовника, и понеслась к раскидистой смородине с налитыми спелыми ягодами. Следом бежал дед Макар, задевая штанинами чёрных сатиновых шаровар нижние листья кочанов капусты. Он стремительно несся за Марфой, выплёвывая сквозь стиснутые зубы нецензурные слова и при этом сноро́висто размахивал небольшим ковшом с деревянной ручкой.

Восьмидесятидвухлетний дед ринулся наперез бабке через заросли лопуха и репея, преодолевая рытвины и колдобины, оставленные на невспаханной земле.

Бабка удачно увёртывалась, бросаясь то влево, то вправо, опережая на шаг, а то и на два шага разгорячённого деда, несущегося за ней сломя голову...

Она молила Бога и кричала:

"Ой, Антихрист!

Осатанел! Стыд и совесть потерял, безбожник: этакий троцкист с маузером!"

На ходу, вслед убегающей бабе вторил Макар:

"Это ты осатанела, Марфа!

Скажи, сколько лет я с тобой живу?

Скоро будет шестьдесят лет, а ты до сих пор от меня увёртываешься: то у тебя голова болит, то ты прыгаешь за кусты, в репейники, то убегаешь, как ошарашенная...

Почему так, а не эдак всё у нас с тобой?

Совесть бы поимела!"

Дед охватывал её как бы с левого крыла, забегая со стороны захода солнца, чтобы солнышко не светило ему в глаза своими яркими лучами, приговаривая:

"Ты почему супружеский долг не выполняешь?

Почему я за тобой бегаю все эти годы то по комнатам, то по огороду?"

Бабка отвечала:

"Погодь, дед!

Ты до сих пор исправно пользуешься моим телом!

Угомонись, старый!

Где это видано, чтобы в нашем возрасте заниматься таким срамом?

Наши дети, внуки уже давно как встали на ноги; засмеют, если узнают, что между нами творится...

Остепенись, Ирод!"
Оторвавшись от назойливого деда, бабка юркнула в высокие заросли хрена...

               В это время на дальних задворках взлетели испуганные голуби; на соседнем сеновале паренёк Дмитрий тискал упругое тело Любки, которой в апреле этого года уже исполнилось семнадцать лет...

Голуби полетели на закат Солнца.

               Небесное светило повисло над протяженной гривой высокого холма, рассекающего рельеф местности на два длинных ло́га: ближний, где текла речка Кандалеп, и дальний лог — с текущими водами Малый Кандалеп вдоль улицы Куйбышева от городской больницы БИС до ДК "Октябрь". От старого терриконика шахты № 4 в сторону девятой шахты подул лёгкий ветер, неся прохладу и слабую гарь тлеющего горельника.

               Солнце неспешно садилось за горизонт. Оно бросало последние лучи заката на высокие осины и тополя. Лучи угасающего дня сверкнули по золочённому куполу православного храма Пророка Божия Илии.

По небу поползли легкие розовые облака.

               После заката наступили вечерние сумерки. То там, то здесь из труб бревенчатых (деревянных) бань ещё клубились белые дымки. Они поднимались всё выше и выше и таяли в вечернем прохладном воздухе.

А тем временем в жилом районе шахты № 9 жизнь продолжалась своим чередом...