Спирт 10/10

В конце месяца мне позвонили со склада и сказали, что надо получить спирт.

Этому предшествовала целая история.

Мы запускали в эксплуатацию большой участок металлургического цеха, меня назначили ответственным за электрическую часть.

Сначала мы долго рассчитывали наши потребности, ловко используя всякие умножающие коэффициенты, в итоге получилось огромное количество спирта, причем это была месячная потребность. Я уже знал, что спирт - это движущая сила многих процессов на нашем заводе, поэтому хотелось иметь его как можно больше. Как ни странно, наш расчет утвердили без вопросов все инстанции, начальник цеха, главный энергетик, отдел снабжения и еще десяток разных служб.

Забегая вперед, скажу для ясности – спирт нужен был мне не по моей прихоти, иметь его была моя обязанность, так как им чистили электрические контакты в разных реле и «втычных» платах, а таких у меня на участке было великое множество. И несколько раз в месяц мои электромонтеры получали от меня некоторое количество спирта, считалось, что для промывки контактов. Каждый раз это был спектакль, достойный сцены. Электромонтеры умело отвлекали мое внимание, и в бадье для промывки контактов спирта оказывалось менее положенного, да и то разбавленного. Затем этим «спиртом» они с серьезным видом усиленно терли контакты специальными щетками, пока я наблюдал за процессом. Я тоже умело отвлекал внимание электромонтеров, чтобы незаметно взять пробу этого раствора на язык. От девяносто шести градусов там оставалось слегка за сорок. И это еще было хорошо. Я ругал электромонтеров, но не грозно, потому как выдавал им много меньше положенного для промывки. Так мы постепенно и нашли консенсус.

Начальник склада налил в привезенную мной огромную бутыль двадцать пять литров спирта. Он, конечно, мог бы и не долить, но здесь были свои понятия честности и такое не допускалось. У него на видном месте демонстративно стояли пустые поллитровая бутылка и «чекушка». Это был опытный человек, других на складах не держали, он понимал, сколько еще ртов ожидают этот спирт, поэтому остался доволен, когда я налил ему «чекушку».

Начальниками складов назначали людей без карьерных интересов, без управленческих талантов, чаще всего туда отправляли проверенных, не проворовавшихся ранее, работников завода дорабатывать до пенсии. И они по-своему честно дорабатывали там свой рабочий «век». Конечно, уносили по мелочам, ну так это было нормой тогда. Сочиняли нехитрые, но незаметные и, главное, работавшие схемы для мелкого жульничества. Позже лихие люди проворачивали такие схемы в масштабах страны…

Про нашего начальника склада рассказывали байку, на регулярной аттестации в дирекции завода его спросили об «узких» местах в его хозяйстве. Он подумал и ответил, что во втором складе налево от входа очень узкий поход между стеллажами. У комиссии вопросов больше не было, уровень этого специалиста был признан соответствующим его должности.

Сотрудничество со складом было взаимным, назавтра оттуда звонили и сообщали, что поступило небольшое количество дефицитных пускателей, и я могу еще успеть. Заявок на оборудование на складе было всегда больше, чем его поступало, поэтому имелась возможность влиять на процесс распределения.

Именно эта возможность влиять на процесс распределения оборудования, каких-то благ или услуг, и была мерилом важности той должности, которую занимал человек. Мы находились в самом низу этой большой пирамиды, здесь были важными должности начальника склада, председателя цехкома профсоюзов, который распределял бесплатные путевки в санатории и участки под дачи. Эта пирамида поднималась на заводской уровень, здесь распределялись «югославские стенки», поездки в капстраны, автомобили и квартиры.

Дальше шли районный и городские уровни, где распределялись такие блага, о которых мы и мечтать не могли, но самое главное, там распределялись сами должности распределителей.

Выше мы не будем заглядывать, чтобы дух не захватило…

Выезжая на склад за дефицитными пускателями, я прихватывал «чекушку», на пороге меня радостно встречал начальник склада, все были довольны.

Спирт со склада я вез на «электрокаре», это был мой транспорт по заводу. Да-да, уже сорок лет назад я ездил на электрическом автомобиле, который только сейчас начинает покорять мир. И к тому же это был «кабриолет» с открытой кабиной, местом для пассажира и небольшой платформой сзади. Батареи хватало на три-четыре поездки в заводоуправление, отдел оборудования и на склад, этого было достаточно, ночью батарея заряжалась.

Я вез мою бутыль по длинному транспортному коридору вдоль всего большого цеха. Знающие люди, а такими были почти все, останавливались и провожали мою бутыль загоревшимися глазами. Нет, они не завидовали мне, они радовались за меня, забывая утирать слюну…

Бутыль помещалась в большой железный сейф с мощными замками. Сейф – это первое, что я должен был заиметь на новой должности, которая предусматривала также материальную ответственность. Здесь все было серьезно, материально ответственные люди должны были постоянно проводить инвентаризации, чтобы понять сколько и чего было списано за квартал, отчитываться и постоянно бояться, чтобы не открылись небольшие грешки, без которых было невозможно нормально работать. С тем же спиртом могли проверить, сколько на данный момент проведено «промывок» контактов и сравнить с остатком в бутыли. И тогда уже даже остатка могло не хватить, чтобы задобрить проверяющих. Надо сказать, что проверяли редко и, в основном, по жалобам трудящихся. Трудящиеся жаловались на своих начальников редко, потому что после жалобы и разбирательств жалобщика обычно выживали и больше на работу в обозримом пространстве не брали. У рабочих такие жалобщики тоже не пользовались уважением, все жили по принципу: сам бери и другим не мешай… Брали понемногу все и всё… Имея на работе гвозди, покупать их для себя в магазине считалось неприличным. Просто забил вместо четырех гвоздей три и один взял себе. Это если начальник тебе выдал четыре, а то обычно уже выдавали три вместо четырех. Тогда забивалось два гвоздя вместо четырех. Эта простая арифметика не выходила за рамки приличий, одного гвоздя вместо четырех никто себе не позволял, это могло закончится происшествием и тогда плохо было бы всем.

Так и во всем остальном, если кто-то по должности мог заказывать и получать для нужд производства дрели, измерительные приборы и всякие другие полезные вещи, то, конечно, и дома у него все это было. Заказал, получил, закрыл в сейфе на год-два, потом списал, как вышедшие из строя. Домой унести было несложно, в кирпичном заборе вокруг завода были проломы. Их периодически заделывали, но они появлялись снова.

Простой народ в своей изобретательности доходил до недосягаемых высот. Ленясь карабкаться через проломы в заборе, люди придумывали удивительные способы вынести через охраняемую проходную нужные им вещи. Проходит рабочий с ведром, в ведре известь, которую выносить нельзя. Охранник останавливает несущего и заставляет его высыпать известь в бочку, которая специально стоит здесь для таких случаев. Известь высыпается, и рабочий с ведром проходит через турникет. Оказывается, ему нужно было ведро, поэтому он и затеял этот спектакль с известью. Или приносят на проходную связку кабеля, якобы для ремонта, просят охранника подержать конец. Пару метров кабеля разматывают за турникет, потом за дверь, за дверью кабель обрезают и уходят со связкой. Охранники о таких случаях обычно умалчивают, а то еще и самому достанется, если начнешь наверх докладывать, ведь кого-то наказать все равно надо будет.

В сейфе держали документы, различные материальные ценности в виде дорогих измерительных приборов и осфиллографов, и за еще одной железной дверцей – спирт. Наша валюта…

Вышел из строя электромотор, резерва нет, ждать ремонта в электроцехе неделю, а работать надо и спрашивают с тебя. Звонишь в электроцех, берешь бутылку валюты и везешь мотор. Встречают как родного, завтра утром приезжай забирать, и чтобы почаще горели ваши моторы…

Спирт наш был техническим, называли его ректификатом. Пить его не рекомендовалось, но кто же удержится…

Заводская лаборатория тоже получала спирт для каких-то специальных задач, но они получали медицинский спирт. Видимо, эти специальные задачи можно было решать и с техническим спиртом, потому что держатели спирта в лаборатории регулярно предлагали мне поменять свой медицинский на двойной объем нашего технического. Это был неплохой вариант для нас, по крайней мере теперь его можно было спокойно пить.

Эта близость к спирту была опасной, не все выдерживали…

Был один коллега, который раз в месяц после получения спирта просто исчезал на несколько дней. Все знали, что с ним происходит, многие знали, где он находится, и по ночам выпускали его по разным делам. Потом он появлялся, задним числом оформлял больничный лист и все сходило ему с рук. Он ведь был парторгом цеха, причем «ручным» парторгом у начальника цеха, исполнял все пожелания начальника. Поэтому начальник закрывал глаза на эти шалости парторга. Однажды дошло до скандала, жена не выдержала и пришла в цех искать своего мужа-парторга. Бедная женщина, сколько же выдержки у нее должно было быть, если она пришла только один раз на моей памяти. Она настояла, и кабинет парторга вскрыли, потом вскрыли еще одну дверь в темную каморку. Там и нашли парторга, лежащего в обнимку с большой бутылью. Но и здесь удалось все замять, да и жена понимала, что если уволят мужа за пьянство, то это «черная метка» на всю оставшуюся жизнь. Поэтому и не стала поднимать большого шума. Уже хорошо, что живой…

Остается добавить, что мы его пили, этот спирт, вместо дорогой для семейного бюджета водки.

Не пить было просто нельзя, пили все и это было нормально. Исключения составляли больные и идейно непьющие. Общее мнение было таково, что у идейно непьющих обязательно был какой-то порок, который они успешно скрывали за этой идейностью. Или человек ранее был запойным алкашом, а потом завязал насовсем, чтобы выжить, или это была такая высокая степень протеста против законов этого общества, гораздо выше диссидентства, которое в то время само по себе уже было большим пороком. «Внутреннее» диссидентство было тогда свойственно многим мыслящим людям, его то они и заливали водкой, а у кого была возможность – спиртом.