Чужая боль, а ранит как своя 10/10

* * *

Мы искали себя – вне себя от себя! –

Отдаляясь от сути исканий все дальше,

Млея в грезах лазурных и розовой фальши,

Лебединую песню скрошив голубям.

Чтоб полжизни спустя, растранжирив года 

На фитюльки и на финтифлюшки,

Осознать, что летели весь век не туда,

Как монеты из нищенской кружки –

На пропой, на похмелку сует суеты!

Не евангельской лептой вдовицы!

Табака за понюшку святые мечты

Променяв, чтоб бездарно забыться.

И забылись! И даже не помним уже,

Что нас в жизнь завело роковую;

Вместо слов междометия зреют в душе,

Глухари оправданий токуют.

* * *

Памяти О. Мандельштама

«Ни о чем не нужно говорить,

Ничему не следует учить», –

Скажешь, не заметив, что кричишь,

Напугав бессмысленную тишь.

Учишь, учишь гордые носы! –

Им не лить над вымыслом слезы...

И уж прямо, а не между строк –

Кровью в мерзлоту, сырой песок...

Если бы – «дельфином молодым

По седым пучинам мировым»!..

Не было б ни песен, ни стихов!

Ни надежд, ни веры, ни грехов!

Не рвало бы пулею виски!

Не хрипело горло от тоски!

Что-то ж было б?..

Вечность без тревог!

Море. Чайки. Одинокий Бог.

ПОДАЛЬШЕ ОТ ГРЕХА

На то и голубянки, чтоб порхать,

И жить, кружа над муравой колючей,

Где сорванцы подальше от греха

Летят по косогору, сбившись в кучу.

Рубашки нараспашку за спиной -

Подобно крыльям на ветру трепещут,

Смех звонкий рассыпая над горой,

Где голубянки в бликах солнца блещут.

* * *

Чужая боль, а ранит как своя,

И ум, и сердце, поражая разом;

Ее границы не вмещает разум,

Душа не знает где её края.

Но только с этой болью, пережив

Невзгоды все – звереющего века,

Понять возможно – чем ты дорожил,

И чудом ли остался человеком.