Объявление о воскресенье 17-ом ноября 2019, 16 часов в музее Пастернака 0/10

Борис Шапиро

Конкретная метафизика: из звука рождается смысл

Дом-музей Б. Пастернака в Переделкино под Москвой,
воскресенье 17 ноября 2019 г., начало в 16 часов

Тезисы:

В отличии от общепринятых представлений, метафизика может быть конкретно практикуемой и является таковой в процессе художественного творчества;

Поэтическое творчество многих поэтов слышимо и опирается на явление музыки как организующего явления, благодаря которому слышимый внутренним слухом звук порождает вербализуемые структуры, обрастающие смысловыражением. В дальнейшем процессе работы над стихотворением поэт может контролировать смыслонаполнение и выступает в роли редактора своих текстов;

Этапы поэтической работы могут быть условно разделены на работу с посюсторонним и с потусторонним материалом. Примеры из творчества Б. Л. Пастернака;

Сам Поэт, как и Поэзия, если это настоящая Поэзия, состоятся в экзистенциальном взаимодействии посю- и потусторонних явлений, конкретно связанных через музыку. Недаром во многих религиях и культурных традициях считается, что Божество творило мир явлением музыки, и отдельные элементы мира сотворялись специфическими для этих элементов мелодиями. В иудействе эти мелодии называются нигуним.

Комментарий:

Речь о метафизике идёт обычно в философских трактатах и, как правило, ни до какого конкретного иллюстративного понимания не доходит. Так, например, у Эммануила Каннта в предисловии к первому изданию его фундаментального труда «Критика чистого разума» … «[так как] вопросы [к вопросам углубления познания] никогда не прекращаются, то [философ] вынужден прибегнуть к основоположениям, которые выходят за пределы всякого возможного опыта и тем не менее кажутся столь несомненными, что даже обыденный человеческий разум соглашается с ними. Однако вследствие этого разум погружается во мрак и впадает в противоречия, которые, правда, могут привести его к заключению, что где-то в основе лежат скрытые ошибки, но обнаружить их он не в состоянии, так как основоположения, которыми он пользуется, выходят за пределы всякого опыта и в силу этого не признают уже критериев опыта. Поле битвы этих бесконечных споров называется метафизикой».

Тем самым – по Канту – метафизика не может быть конкретной. Именно этому пониманию вопиюще противоречит моя теория музыкальной пресемантики (1964) в поэтическом творчестве некоторых (не всех) поэтов в соответствии с которой сам поэтический текст – это явление посюстороннего бытия, и смысловое понимание его, т.е. интерпретация, которая есть уже творчество как самого поэта, так и читателя, слушателя, литературоведа тоже есть явление посюстороннего бытия.

А вот источником, как текста, так и его понимания [т.е. смысла] у некоторых, мне особенно близких поэтов (А. Фета, Ф. Тютчева, И. Анненского, Б. Пастернака, А. Ахматовой, О. Мандельштама, Н. Заболоцкого, С. Кирсанова, Вл. Соколова, С. Липкина, Д. Самойлова, Ю. Левитанского, Вл. Лифшица, Н. Матвеевой, Ю. Перфильева, и многих ещё) является музыка, т.е. явление безусловно потустороннее по отношению и к тексту, и к смыслу, которым этот текст может быть нагружен. Да-да, я не оговорился: текст – это сани, а те живые, кто в них едет – собственно смысл. Только тянет сии сани конь, Пегас, тянет и ржёт. Ржёт в обоих смыслах: ржёт, потому что ржать – это музыка коня, а также ржёт – потому что смеётся над теми из нас, кто этого не понимает, да, над теми несчастными, в чьём жизненном опыте этой музыки просто нет.

Будучи ещё школьником, я мечтал о встрече с Борисом Леонидовичем. Но не получилось, он умер слишком рано в 1960, когда я ещё не вылупился из яйца стеснения, сомнения, самоуничижения: да кто я такой, чтобы посметь постучаться в дверь к любимому почитаемому поэту? Я тогда ещё не знал стихов и судьбы Мандельштама, а Ахматову и Заболоцкого, в которых тоже был влюблён, знал только поверхностно, урывками. Так уж получалось, у меня не было литературной среды.

Итак метафизика. Моя конкретная метафизика – это мой экзистенциальный опыт жизни с музыкой и в музыке, прежде всего классической. Лучше об этом не скажешь, нежели критик и организатор литературной жизни Николай Милешкин написал обо мне, http://kultinfo.ru/novosti/1738/:

«Сам же автор (Б.Ш.) считает, что его поэзия проистекает из музыки, классической и даже иногда додекафонной, особенно в верлибрах. Буквы для него – ноты, которые он, конечно, исполняет, но не как стихи, а как музыку, из которой они, собственно, происходят. Когда Борис [Шапиро] не находит подходящее слово или необходимый смысловой поворот, он садится за рояль и «выигрывает» то, чего ему недостаёт. Музыка ведёт за собой и слово, и смысл – главный тезис музыкальной пресемантики, теории поэтического процесса, созданной Шапиро ещё в 1964 году. Вполне возможно, что музыкальная пресемантика описывает далеко не любое поэтическое творчество, однако творчество Бориса Шапиро и родственных ему поэтов она описывает, безусловно, точно».

Такое понимание поэтического процесса я сначала обнаружил в творчестве моих любимых поэтов. Пастернак тоже «выигрывал» то, чего ему нехватало, Мандельштам «выборматывал» свою музыку. Я только потом узнал себя в них, себя в конкретной метафизике ученичества и благодарности. Конкретная метафизика – это, конечно, фундаментальная музыка бытия, музыка, порождающая взаимоотношения с родителями, с учителями, со всеми теми, кто был до нас и, следовательно, кто будет после. Мы сами – тексты, да, мы – не более, чем тексты. Но в нас живёт между строк музыка, порождающая смысл нашего существования, да, и вообще смысл.

В заключение лекции я позволю себе прочесть поэму «Тринадцать», поэму о Поэте, о том самом едином Поэте, который всегда был, и без которого невозможен мир, без которого невозможен мир Человека, о Поэте, который воплощался в моих любимых поэтах, и в их числе в Борисе Леонидовиче Пастернаке, чья музыка порождала и продолжает порождать достоинство и смысл бытия.