Дерьмо 10/10

Дерьмо
Александр Бочаров 55

               (Юг Западной Сибири, г. Осинники, "Стройгородок".

               Отдел милиции № 2, начало сентября 1970 г.)

               Участковый упрямо и надоедливо сверлил Шуркины мозги через слегка оттопыренные уши:

"Ты это сделал и никто другой, — тебя видели там, около той двери, в правом углу от буфета, который был закрыт в пересменок.

Зачем и для чего так поступил?

Расскажи мне, возможно, что я сумею тебе чем-нибудь помочь.

У каждого из нас свои маленькие слабости.

Не удержался?

Не вытерпел (не стерпел)?

Твоё упрямство ни к чему хорошему не приведёт.

Уже пять часов я пытаюсь добиться от тебя правды!

Почему молчишь, на что надеешься?"

               Шурка потухшим взглядом смотрел на свои потёртые стоптанные ботинки, импульсивно подёргивал правую штанину тёмно-зелёных расклешённых брюк. На левой стороне его клетчатого пиджака висел маленький значок члена ВЛКСМ.

Он ёрзал на казённом деревянном табурете, выкрашенным в грязно-бордовый цвет; ему казалось, что эта мучительная пытка длится с раннего утра, а за решётчатым окном — не начало вечерних сумерек, а рассвет следующего дня, но ведь до него ещё надо дожить...

Парень скомкал в руке фетровую шляпу, вытер ею с влажных ладоней появившийся обильный липкий пот.

               Сбоку, в полутора метрах от студента, на столе младшего лейтенанта, лежал Шуркин чёрный портфель с выпотрошенным барахлом: скомканная жёлтая промокашка, четыре общих тетрадки в клеточку, "потрёпанная" логарифмическая линейка с покосившимся бегунком и оторванным кусочком белого пластика от конца деревяшки выдвижной шкалы, цветные и простые графитовые карандаши, крупный белый ластик и две шариковые ручки, недавно заправленные чернильной пастой в часовой мастерской района "Соцгород".

               Ученический билет, развёрнутый лицевой стороной наизнанку, красовался на тумбочке, плотно прижатый плоским дном наполненного водой графина.

Здесь же валялись игральные карты, скрепки, кнопки в картонной коробке и упакованная пачка с двумя презервативами Баковского завода резиновых изделий.

Носовой платок, металлическая расчёска и круглое зеркальце аккуратно лежали на свёрнутом болоньевом плаще.

               Внезапно с улицы, через приоткрытое окно потянуло сквозняком, — шторка надулась пузырём и отодвинулась к косяку проёма на кольцах, по покосившейся гардине.

Немного похолодало.

Милиционер подбежал к створке распахнутого окна, быстро прикрыл его, затем юркнул в коридор, за дверь, и включил яркий свет.

В кабинете стало светлее.

               Сумерки ещё не наступили, вечерние солнечные лучи скользили сквозь пожелтевшие, но не опавшие листья с придорожных тополей, берёз и оси́н. Пожухлая трава на газонах, слегка прикрытая чахлой листвой, завалилась от сильного дуновения ветра на сухую землю.

В кустарнике затаилась рыжая кошка, видимо, в ожидании случайно прилетевшей птички с крыши соседнего барака.

               Неожиданно со стороны клуба имени В.И. Ленина, закрутился пыльный вихрь, он вытянулся свечой и полетел через площадь и дорогу в направлении столовой № 11.

Низкие дымчато-серые тучи, похожие на сгустившийся туман, стремительно понеслись к кладбищу Елбань, над средней школой № 2, над крышами частных домов и дальше, — в окрестности посёлка Красный Калтанчик.

               Милиционер давил на Шурку с завидным упорством, по всей видимости, что это был один из его последних аргументов или шансов, чтобы морально сломать и расколоть парня на признание.

Ох, как такое признание ему нужно именно сейчас или чуть-чуть позже, до прибытия начальства на работу.

Надо дожимать, доламывать парня и он "хрустнет"!

               Шурка не сдавался и стоял на своём:

"Я готов подписаться под чем угодно, но только не под этим дерьмом!

Вы можете представить, как это мы сделали?

Вот, вот ...

Как это происходило?!

Вообразите себе такую картину!

Я сижу в шляпе, под болоньевым плащом, нараскорячку!

Чушь несусветная!

Тем более, что мужской туалет с пятью кабинками находится совсем рядом, на втором этаже комбината".

               Шурка эмоционально вытянул ладонь вперёд, обрисовал жестом полукруг вокруг себя, резко опустил руку вниз и крепко вцепился пальцами в край массивной табуретки.

Младший лейтенант, не ожидавший такой прыти от семнадцатилетнего пацана, интуитивно поправил пустую кобуру и скоропалительно осадил:

"Цыц!

Команды не было!

Успокойся, малыш ..."
Шурка возмущённо выпалил:

"А зачем мне молчать, когда здесь творится такое беззаконие!

Я уже в который раз вам говорю, что для меня это унизительно и дико!

Какой-то дебил навалил "кучу" в углу у двери закрытого буфета, а мы с братом должны за это отвечать?!"

               В этот момент из приоткрытой смежной комнаты доносился знакомый голос и было слышно, как кто-то другой из сотрудников отделения милиции допрашивал хромого Вовку, двоюродного брата Шурика, по прозвищу "Старый".

Именно, двоюродного брата, а не друга ...

               Лично у Шурки настоящим другом может быть только тот человек, с кем одна душа на два тела!

Но увы, такое бывает лишь в хороших сказках!
               Вова появился на свет у истоков дела "врачей-вредителей". В раннем детстве, он переболел полиомиелитом, что в последствии привело к замедлению роста кости в пораженной конечности и спровоцировало развитие хромоты, т.е. у него одна нога стала короче другой.
В школьные годы он проявил незаурядные способности к музыке и научился хорошо играть на баяне. Подвижные детские развлечения парень заменил на игру в шахматы, в чём изрядно и преуспел...
Вовке назначили небольшую пенсию по инвалидности. Он носил кожаную ортопедическую обувь, которую делали по специальному заказу. У одного ботинка подошва была толще и каблук выше, чем у второго. 

               В прошлом году Владимир, который старше Шурки на пять лет, почему-то перевёлся с вечернего отделения горного техникума на дневное, в группу брата.

Учился Вовка так себе, в основном списывал, где только можно списать. На занятия ходил в галстуке и в приличном чёрном костюме; на переменах вел себя спокойно и ни с кем не дурачился.

               "Промучившись" с задержанными студентами более семи часов, обнаглевшие и уставшие милиционеры решили задержать ребят до следующего утра.

Ближе к полуночи двух братьев завели в угловой "обезьянник", зарешеченный окрашенной арматурой и закрыли снаружи на замок. С трёх сторон, вдоль зелёных стен, нависали скамейки из массивных поцарапанных досок, под высоким потолком крепился шахтный светильник из прочного зелёного стекла.

               Шурка разошёлся не на шутку перед двоюродным братом:

"Ну ты можешь себе представить: в техникуме, на комсомольском собрании разбирают персональное дело Александра Бочарова с формулировкой "Наср@л в углу за дверью буфета административно-бытового комбината шахты № 9".

Со стыда можно сдохнуть!

Наср@л днём, напротив маркшейдерского бюро!

Я в свои семнадцать лет ничего подлее не слышал!

А тебе, Вовка, тоже не фонтан.

Будут разбирать на парткомиссии тебя, молодого члена КПСС, с проделками закоренелого дебила.

Ты хоть "ментам" скажи, что ты член партии, что хорошо играешь в шахматы и до такого маразма ещё не дожил.

Скажи им, не молчи!"

               Шурка насупился и, повернувшись к "Старому", продолжал:

"Ты мне скажи, почему они тебя дрючат, ведь ты член партии?!

Меня то ладно, я — голубятник.

С меня спрос короткий, по любому можно сделать виноватым: там голубя переманил к себе на крышу, значит украл; в другом месте — подрался из-за тех же птиц ...

Что молчишь, студент, и отчего свои узкие губы поджал?!"

               "Старый" подпрыгнул на своей длинной здоровой ноге и залпом выпалил:

"Я им пизд@лей вставлю, пусть только день придёт!

Обнаглели, сволочи, совесть совсем потеряли!"

С этими словами он завалился на широкую скамейку "обезьянника" и отвернулся к покрашенной стене.

               Шурка косо посмотрел на дежурного милиционера, сидевшего за столом, сбоку от центрального входа и приуныл.

Сегодня утром они вдвоём с Вовкой пошли в комбинат шахты № 9, чтобы взять в маркшейдерском бюро старенькие "синьки" — копии схем отработанных лав на угольных пластах горизонта — минус 40, необходимых для дальнейшего отчёта по производственной практике, где они работали подземными учениками доставщиков-такелажников.

Практика была летом, после окончания второго курса Осинниковского горного техникума.

               Договорились с одним маркшейдером, что тот за бутылку водки сделает каждому студенту по четыре копии на разных пластах угля, мощностью от 1,5 метра до 2,2 метра.

Дядечка-технолог из маркшейдерского бюро шахты не торопился делать "кальки", так как копировальный станок был пока занят другими служащими его конторы.

Шурка и Вовка более трёх часов проболтались в коридорах административно-бытового комбината, чем и запомнились многим работникам шахты № 9.

В восточном крыле, на первом этаже здания располагался буфет, который работал по скользящему графику, перекрывая конец предыдущей и начало последующей рабочей смены шахтёров.

               Тётя Лиза и Шуркина мама-Мотя посменно работали буфетчицами от столовой комбината шахты по прерывистому графику, через двое на третьи сутки: с пяти до восьми утра; с одиннадцати до часу дня; с семнадцати до девятнадцати часов вечера и с двадцати трёх до часу ночи.

               Рано утром наступившего дня, заспанный дежурный отдела милиции № 2 открыл дверь "обезьянника" и хриплым голосом пробасил:

"Студентики-арестантики, всеобщий подъём!

Быстро встали и в туалет на горшок!

Да и мордочки свои подмойте, как-никак скоро начальство приедет ..."

Затем ехидно улыбнулся и добавил:

"Только не вздумайте промазать мимо унитаза, чистить будете весь сортир!

Построение в половине восьмого вот здесь, напротив дежурки."

               Помощник дежурного в очередной раз обшманал молодых ребят и повёл их вглубь длинного коридора.

После утренних процедур, двух братьев и одного задержанного выпивоху, из числа ночных дебоширов, выставили за деревянным барьером, перед "обезьянником".

В холле отдела милиции закрутилась чехарда; дежурный и его помощник, оттесняя к стене худенькую старушку в синем халате, с ведром и со шваброй в руках, торопливо расставляли стулья и скамейки, — видимо "заметали следы" своёй ночной спячки.

               В здание милиции вошёл майор в окружении небольшой свиты. Капитан, старший лейтенант и водитель сопровождали своего начальника.

Дежурный лейтенант, рапортуя о вечерней работе, коротко доложил и строевым шагом переместился (отошёл) к массивному столу.

Майор строго взглянул на задержанных, погладил чёрные усы и ... ушёл в свой кабинет.

Через пару часов он вернулся к дежурному по отделу и приступил к "разбору полётов".

               Вояку-забулдыгу, после "профилактических мероприятий", увезли в суд на судебное разбирательство, для вынесения административного постановления об ареста с дальнейшим привлечением к общественно-полезному труду.

               Начальник внимательно осмотрел Шурку с ног до головы, шмыгнул носом, мельком взглянул на "Старого" и спросил:

"Не стыдно вам такими делами заниматься?!"

Вовка вспылил прямо на глазах!

                Он не на шутку распоясался на всю катушку и загремел, как иерихонская труба:

"Я убедительно прошу Вас предоставить мне возможность встретиться с первым секретарем горкома партии!

Нет, я не прошу, я требую от Вас такой встречи!

Причём — незамедлительно!

Вчера, во второй половине дня, ваши сотрудники прямо на улице запихали меня в чёрный воронок и доставили сюда, как беглого преступника.

А в чём моя вина?!

Я — член партии и вступил в неё не для того, чтобы гадить по всем углам!

Ищите настоящих мерзавцев, а не тех, кто проходил мимо.

Герои!

Схватили инвалида с детства!

У меня одна нога короче другой на восемь сантиметров, да и брюки держатся на лямках крестом сзади, а галстук в полосочку болтается аж ниже пояса...

Как это можно себе представить, что я на корточках, а именно на одной ноге, правлю большую нужду в дальнем тёмном углу длинного коридора?!

Не получается!

С покалеченной ногой я могу такое сделать или в помойное ведро, или в своей уборной на самодельном стульчике, или на унитазе, в ... гостях у вас.

Для такой "процедуры" мне нужна крепкая опора в районе ... пятой точки.

Больной я и не способен творить чудеса.

Я не грациозная цапля, чтобы приседать на одной ноге, не держась в такой позе за ... мифический невидимый шкворень.

А как быть с подтяжками и как удержать брюки в такой позе?!

Вы подумали?!

Они же выпачкаются в моём дерьме.

Не буду говорить и о конце приспущенного галстука, который уткнулся бы в кучу наваленного дерьма".

               Неожиданно в помещение установилась минутная тишина, которую прервал всё тот же Вовка:

"В конце концов проведите хотя бы следственный эксперимент с подключением специалистов от хирургии или ортопедии на предмет сгибаемости моей ноги в позе "на корточках".

Так делайте что-нибудь, а не вышибайте из меня часами одни и те же признания в поступках, которые я не совершал!"

               Взъерошенный майор, пахнущий "Шипром", пробурчал что-то капитану, стоящему рядом и пошёл на второй этаж.

Вовка ринулся следом за ним, но его придержали два крепких "мента" и вернули на прежнее место, за массивный деревянный бруствер перед "обезьянником".

               Около двенадцати часов дня, без всяких объяснений, дежурный отдела милиции выдал по описи вещи задержанным со словами:

"Вы свободны, идите домой!"

Милиционер приподнял деревянный барьер и отпустил двух стойких двоюродных братьев на все четыре стороны.

               Наконец-то через двадцать часов они вышли из заточения, — помятые, голодные и обозлённые.

Сентябрьское солнце стояло в зените, лаская лучами и лицо, и тело, согревая то, что ещё не прикрыто от солнца.

Глаза непривычно морщились от дневного света и слегка слезились под дуновением тёплого осеннего ветра.

               Небольшая стая домашних голубей взметнулась с четырёхскатной деревянной крыши и понеслась в сторону посёлка "Мирный", рассыпая редкий выпавший пух вдоль асфальта улицы Ломоносова.

               Никто и ничто не предвещало больше беды: ни казенные люди из милицейской двухэтажной конторы с красного кирпича, ни причуды природы вдоль речки Елбань и дальше — в сторону текущих грязных вод обмелевшей реки Кандалеп.

               Шурка, обогнав "Старого", зашёл в продовольственный магазин № 5, купил бутылку московской водки, резко развернулся назад и двинулся в направление столовой № 11.

Заказали на раздаче винегрет, рассольник, полтавские котлеты с рисом. Прихватили пару пустых стаканов, сели у приоткрытого окна и выпили грамм так по сто сразу.

               В глубине души засветились тёплые огоньки, стало приятно и удобно, всё плохое отлегло от сердца.

Почему-то все люди вокруг стали выглядеть хорошими и добрыми ...

               Когда бутылка опустела, Вовке искренне захотелось обнять белокурую девушку, сидевшую за соседним столом, но Шурка ... удержал его.

               В ближайшую субботу, дежурная по душевой (по сауне и мойке), в мужской раздевалке комбината шахты № 9, поймала с поличными за кражу тринадцатилетнего Витьку Степашева, который пришёл помыться, а заодно и своровать из кармана шахтёра ручные часы.

Вызвали милицию, составили протокол изъятия ворованного.

Уборщица кабинетов второго этажа припомнила, что этот парень, тремя днями раньше, крутился в углу, у буфета, а после его ухода была обнаружена свежая куча дерьма.

               В присутствии родителей, Витька признался в краже часов, а также пояснил, что три дня назад, с утра, объелся ворованной кукурузой и его "приспичило" в коридоре первого этажа, где он и опорожнился в тёмном углу, за дверью буфета.

Витьку пожурили и поставили на учёт в детскую комнату милиции.

               После такого случая перед двумя двоюродными братьями так никто и не извинился за незаконное задержание и за многочасовые допросы в отделе милиции № 2 города Осинники.
Ментам-то лишь бы дело закрыть, а не разобраться что к чему.
И ведь не извинились... Вот от кого по-настоящему попахивало... дерьмом.