Памятные закладки. Часть четвёртая 0/10

Летают белки

Исчезните ль, сарайчики-дома,
Заборчики, упавшие дугою,
Из колышков растресканных и серых?
За вами жарко улицам и липам…
А деревянной мостовой из досок
Уж нет давно. Пылит моя дорога,
И грузовик несётся, пыль подняв –
Не просто так себе, а кран-японец.
Зачем он тут? Проездом? Всё равно…
Аллея лип стоит, шумит листвою.
В душистых кронах, словно золотые,
Горят цветы, и медленные пчёлы
Летят на них, на стойкий, душный запах.
Немало лет, полвека уж, пожалуй,
Я тут бываю, но всё реже, реже
Я нахожу здесь давние приметы
Любви моей, волнующей и ранней.
Перед дворцом тут статуи стояли
Аллеи по бокам, травой ковровой
Лежащей и спускающейся мерно
К Москве-реке по мраморным ступеням.
Теперь их нет – беглянок и сатиров,
Изящных муз, играющих на дудках,
Бесстрастной Клио, развернувшей свиток,
Урании мечтательной со сферой
И Славы, в зеленях, широкобёдрой.
А вместо них, всегда меня встречавших,
Давным-давно, молчаньем благосклонным, -
Заросший дёрн, трава; нет-нет над нею
В листве и хвое, рыжие как пламя,
Летают белки…

                Зимним вечерком
Окошко трёшь жемчужным кулачком.
Боюсь в глаза я карие живые
Взглянуть – и робости своей дивлюсь,
И слово молвить лишний раз боюсь,
И очарован тайною впервые.

Облака

Слыхал я предсказание учёных.
Ещё одиннадцать всего-то лет –
И на Земле, так трудно-долго ждавшей
Сего открытия – в небесном теле
Пойдут необратимые процессы.
А там лет сто, ну двести – и конец
Цивилизации самовлюблённой.
Мне представляется сейчас Земля –
Сначала любознательным ребёнком.
Он в спичечный сажает коробок
Жука, что шебуршится в кулачке,
Потом глядит в глаза вам долгим взглядом,
Как утро чистым, голубым, невинным.
Затем передо мной подросток
В потёртой школьной форме и прыщах.
Пиджак кургуз и брюки коротки,
Шпане постарше глупо подражая,
Он девочку с косичкой и бантом
Ломающимся голосом срединным
Меж женским и мужским – влюблённо дразнит.
А третий возраст – юная пора.
Хандра, переходящая в восторги.
Она легко уже через момент
С улыбкой об обиде забывает –
И друга порывается обнять.
А что случись – какой-нибудь пустяк,
И сердце вдруг замрёт, перевернётся.
И может быть, в опасный этот миг
Она стоит над бездной, как Отелло...
Потом – о зрелость! Мирная пора –
Уступчивости к самому себе
И требований к прочим самых строгих.
И старость, наконец, друзья, седея,
Лысея и теряя зубы, смирно
Она сидит в углу, и всё канючит,
Что жизнь прошла так скоро, что душа
Так молода ещё! Что так грешна.
Что старые привычки и ошибки
Сильней её состарившейся воли…

А в небе над Архангельским порой
Проходят, постояв, белы, как овны,
С подбрюшьем плоским кучи-облака.
Они бредут неспешно, невозвратно
Всё в сторону одну, гонимы ветром.
Они уйдут – и где-нибудь прольются,
Собравшись в тучи, может, над такой же
Рекой с лесами в зеркале, часовней,
Картинно опрокинутой с обрыва.
А сосны, сосны!.. Как неверный муж,
Двоится мир, рекою повторённый.

Воспоминание
 
Как душно! тучей нависая,
Гроза идёт, и гром гремит,
И, вспыхнув, молния косая
Дугой вольфрамовой блестит.

И первой каплей обжигает,
Тебе плеча и волоса.
И ветер жадно надувает
Холстины влажной паруса.

Уже поток шумит над нами,
Но мокрым цветом и листвой,
От ливня – влажными руками –
Укрыла липа нас с тобой.

Смена-2

Немецкой «Лейки» доблестная смена,
В футляре рыжем: толст кожзаменитель –
И глянцево на солнышке блестит.
О «Смена-2»! Сейчас отец поставит
На нужное деленье диафрагму
И выдержку… Ах, нет наоборот…
Потом – метраж, и отойдёт, и щёлкнет.
И я с сачком, унылый толстый мальчик,
В рубашке-сетке и с сачком на палке –
Как есть, переплыву в иную плоскость,
Минуя линзы чудо-объектива
И чернокожий негатив с белками
Глаз, и бачок-вертушку-лабиринт;
Под лампой я намного увеличусь;
И искупаюсь в ванночке-купели –
И высохну, прилепленный к стеклу.
И серо-белый день надолго ляжет
В альбом семейный с бархатной обложкой.
И Память будет изредка садиться,
И, седенькая, сморщенной рукой,
Как сучья, узловатой от артрита,
Шершавый перекладывать картон,
Из прорезей порою вынимать,
Разглядывая, снимки поколений –
Ушедших и живущих по сей день,
Запечатлённых беспристрастной линзой.