Имперские казусы 10/10

... Если выпало в Империи родиться,

лучше жить в глухой провинции у моря.

                                               И. А. Бродский

Обыватель всуе читает судебную хронику,

мало представляя себе все те хитросплетения,

которые разыгрываются за высокими дверями.

Обывателю демонстрируют финал — расправу.

На самом деле всё происходящее в суде —

это сыгранный по шаблону длинный спектакль,

в котором у каждого есть своя заученная роль.

Это процедура, которую надо пройти до конца.

Скрипучее колесо правосудия вращается медленно,

но приговор неотвратим, сколько ты не елозь.

Судья давно получил инструкции от председателя,

который выслушал пожелание администрации,

принятое властью с учётом общественного мнения.

И пусть сотня свидетелей единодушно "за" тебя,

пусть прокурору нечем крыть, и ты чист,

но если некто там, наверху, принял решение "сажать",

то будьте уверены — "посодют" в лучшем виде.

В том и состоит фокус, что судья руководствуется

вовсе не буквой закона, а неким "духом" закона,

что по сути есть довольно абстрактное понятие,

позволяющее судье игнорировать любые факты.

Судьба Степанова решилась сразу после его ареста.

Ему повезло — Система охотилась не на его персону,

но его совершенно невинные показания

оказались первым камешком, который вызвал лавину.

Степанов попросился на встречу с генералом,

потом его отвезли к седому областному прокурору,

которому Степанов поверил — надо ж кому-то верить!

Прокурор отнёсся к Степанову с большим пониманием.

Больше, собственно, Система в Степанове не нуждалась,

она зафиксировала его лояльность в протоколах,

отправила под домашний арест — срок уже "капал",

оставалось только надеяться на долгий суд.

К моменту приговора Степанов отсидел дома

в полубезделье целых четыре года и два месяца,

чуть не спился, чем только не занимаясь —

даже помогал милиции ловить разных жуликов.

Он наивно считал, что с него вполне довольно,

сажать его было не за что, обвинения рассыпались,

но власть имущие решили всё по-своему, зло,

гильотина взлетела — и год колонии дали всерьёз.

"Наказаний без вины не бывает" — фраза известная.

Ей можно всё оправдать, и даже самому себя высечь.

Степанову больше нравилось высказывание про дорогу,

которую каждому из нас обязательно пройти до конца.

Поэтому он с интересом изучал законы Зазеркалья,

присматривался к поведению и замашкам его жителей,

и люди в мундирах представляли для него особый интерес —

Система не щадила ни своих, ни чужих, каково было ей служить?

Апелляцию завернули, и Степанов готовился к отсидке,

храбрился, отъедался, пока ещё не стал заключённым.

В один непогожий осенний день в камеру постучали,

в гости к Степанову пришёл сам областной прокурор.

Говорили тихо, недолго, но зато прямо и по сути —

коты-прокуроры любят играть с нами-мышками в честность,

а иначе кто им в следующий раз поверит? Никто!

Седой дядька извинился — обойтись "условным" не вышло.

Общество давно потеряло к Степанову интерес,

поэтому приговор сочли чересчур кровожадным.

На Степанова, как на хозяйственника, имелись планы,

да и лишние обиды были в городе совсем ни к чему.

Но кто-то настоял на своём — чтоб знал место, наглец!

Прокурор посетовал на службу — никакой личной жизни.

Степанов присмотрелся в визитёру и пожалел его в душе,

хотя и знал, что слёзы тот льёт ещё те, крокодиловы.

Но служба у прокурора реально выглядела незавидной.

Надо было служить Системе, убивая в себе человеческое.

Настоящая империя всегда щедра на разные казусы.

Об этом разговоре вспомнил Степанов недавно,

слушая новости от приятеля из прежней жизни.

Тот встретил в кулуарах того самого старого прокурора,

разговорились — служебная квартира, жена умерла.

Вроде бы всё есть, и пенсия, и выслуга лет, и денег хватает,

давали квартиру на родине, на Урале — отказался,

побоялся мести осевшего там после тюрьмы бизнесмена.

А в Краснодаре таких "крестников" хоть трава не расти!

Вроде как и бояться нечего, а мысли лезут в голову разные.

Какие ещё новости? Да вот, вернулся в город герой с орденом,

которому прокурор когда-то двадцать восемь лет отвесил.

Ходит по улицам и в лица всматривается, знакомых ищет.

А что поделаешь — герою теперь почёт, всеобщее уважение.

Ничего не ответил прокурор, поскучнел лицом и ушёл.

Степанов посмеялся, жизнь — штука весьма петлючая,

заверил приятеля, что "гноем на ментов давно не дышит",

улыбнувшись — какая лексика! только тронь, и вот оно! —

а потом вспомнил прокурора и взгрустнул.

Один, в такие годы и без семьи, без дома, страхи...

Вспомнил и того, второго, молодого весёлого бандита,

с которым много лет назад пару раз ездил на суд,

трясясь бок о бок в раскалённом "автозаке".

Кто бы мог тогда подумать, что всё так выйдет?

Степанов представил себе их встречу и засмеялся.

Ах, как ему хотелось вернуться, ворваться в городок,

потрясти каким-нибудь орденом, сделать ручкой знакомым.

Прокурор и бандит знатно послужили родной стране.

И верно сказано — я другой такой страны не знаю...