Возмездие 10/10

Если вам хочется вкусить настоящий русский бизнес,

нервный, нутряной, с потом и кровью в зрачках,

с византийскими интригами, скифским коварством,

отложите учебник маркетинга и поезжайте на Кубань,

окунитесь в жаркое варево настоящих страстей.

Степанов уже второй год не вылезает из Краснодара,

зато он прекрасно знает, кто и чем здесь дышит,

устраивает рейды/акции, подкармливает инсайдеров,

не забывая при этом отомстить тем, кто заслуживает —

"Граф Монте-Кристо" любимая книга его детства.

А мстить весёлым кубанским хлопцам есть за что —

Степанов принял комбайновый завод в полном распаде,

за четыре бездарных года "красного директорства"

кубанские жулики вытащили за гроши всю продукцию,

забыв рассчитаться — война/банкротство всё спишет.

Унизительное занятие — сидеть вечерами на телефоне,

отлавливая снулых абонентов с неистребимым "шо",

просить, умолять, угрожать, требовать, ругаться —

увы, никто не собирается возвращать свои долги,

надо судиться, но толку-то — концов уже не сыщешь.

Пришлось Степанову ехать на клятую Кубань самому,

соглашаться на заведомо невыгодное сотрудничество —

а иначе как заинтересовать администрацию, губернатора?

Зато он поколесил по станицам, познакомился с людьми,

попил водки, раздал кучу обещаний — иного пути не было.

Каждый визави Степанова норовил получить эксклюзив,

стать единственным дилером на весь Дон, на всю Кубань,

держа при этом космические цены на заводские запчасти.

Такой тупой расклад Степанова никак не устраивал —

отдай жену дяде, а сам маршируй потом неизвестно куда?

Тогда и познакомился Степанов со знаменитым Заярским,

шустрым директором местного заводика "Кубаньрисмаш",

задолжавшего за пять лет Энску фантастическую сумму —

заводик Заярского собирал рисовые комбайны "Кубань",

ходовую часть для которых производили именно в Энске.

Хитроумный Заярский хапнул под шумок всё, что смог —

его можно было понять, Энский завод летел в пропасть —

Степанов приехал усовестить давнишнего партнёра,

так и познакомились, Заярский рассчитался с долгами,

понимая, что деваться некуда — лафа закончилась.

Теперь Степанов снова прилетел на Кубань к Заярскому,

он сидит в приёмной, с интересом наблюдая за тем,

как Заярский готовится умереть прямо на рабочем месте —

секретарша растрёпана, звенят шприцы и стекляшки,

пахнет лекарствами, слышны стоны — идёт спектакль.

Заярский возлежит в кресле, смотрит неприязненно,

у него глубоко посажены глаза, будто у сказочного Кащея —

Степанову шепнули, что у "Кубаньрисмаша" проблемы,

Заярского щемит налоговая, он тёртый, выкрутится —

но без некоторой доли театральности, видимо, никак.

Степанов понимающе улыбается — у всех свои методы,

его босс тоже сразу бежит к губернатору и рвёт одежды.

Но время дорого — Заярский получил большой кредит,

оплатил Энскому заводу два миллиона за ходовые части,

но Степанову этого мало — у него есть коварный план.

Заярскому любопытно — встреча весьма неожиданная,

а Степанов так долго ждал этого часа, что перегорел.

Он тщетно ищет в себе какие-то эмоции, сомнения,

но увы — как скучно, наверное, палачу рубить головы!

Степанов вздыхает — пора приступать к сатисфакции.

— Мы получили денежку вашу, Степан Емельянович,

но вот беда — приставы арестовали и счета, и продукцию,

поэтому поставить мы вам в этом году ничего не смо...

Заярский выпрыгивает из кресла, как амурский тигр.

Материт он Степанова долго и очень неординарно,

так, что того так и тянет записать кое-какие пассажи,

но гость лениво зевает, смотрит на часы и скучает —

этаких эксцессов Степанов давно уже насмотрелся:

— Фи… Ты, Степан Емельяныч, подай на меня в суд!

А лучше напиши в Международный трибунал в Гааге!

Заярский перестаёт пугать Степанова бандитами,

быстро выдыхается и переходит к конструктиву:

— Но ты ж не просто так сюда летел из Энска, да?

Слушай, Степанов, я ж тебя знаю, ты задумал что-то...

Ну что ты лыбишься? А может, коньячку хорошего, а?

Мне нельзя, но я с тобой бахну. Лида! Лида! Неси...

Степанов выкладывает план, который прост и ясен —

Заярский доплачивает ещё три миллиона к своим двум,

а Энск отгружает ему запасные части с хорошей скидкой.

Такой скидки больше никто на Кубани ещё не получал,

Заярский вложит три миллиона, а заработает все шесть.

— Ну ты и сволочь, Степанов, а? Ну ты и гад! Ха—ха!

А ну-ка, дай посчитаю... Слушай, и вправду выгодно.

Я хотел в Ростове прикупить кое-что, но успею, ладно,

никуда этот Ростсельмаш не денется, договоримся...

Лида! Зови сюда начальницу финотдела, немедленно!

Степанов прощается — вопрос решён, деньги уходят.

Он никого не обманывает, приставы алчут добычи, но...

Как там говорят? «Съесть-то он съест, да хто ж ему дасть?»

Степанов едет на рынок, покупает ящик крупной черешни,

большой полосатый арбуз и пару бутылок коньяку.

В гостинице его ждут два тучных кубанских бизнесмена,

которым Степанов под коньячок честно и откровенно

рассказывает о своих тайных переговорах с Заярским,

возжелавшим стать королём по части энских запчастей,

видите, ничего не скрываю — платите, и тапки ваши.

Мотивация супер — задыхаясь от алчности и ненависти,

станичники бегут срочно оплачивать три миллиона.

Эти двое тоже влезли когда-то на нищий Энский завод,

забыв рассчитаться — а зачем им платить по счетам,

если удалось за долю малую купить директора завода?

Правильно говорил великий вождь про холодную месть —

вспоминая годы унижений перед этими «партнёрами»,

Степанов включает телевизор и погружается в арбуз,

закусывать коньяк сочной мякотью просто упоительно —

а получить шесть миллионов на ровном месте тоже неплохо.

Заваленные энским железом кубанские перекупщики,

вскоре замашут кулачками, злобно ругаясь — не идёт товар!

Ну, ребята — сорри, бизнес, жадность всегда наказуема…

— Но не «очко» обычно губит, а к одиннадцати туз! —

Энск ещё весной отгрузил колхозам запчасти напрямую.

Наутро Степанов летит обратно, сначала в Екатеринбург,

потом в Иркутск — в салон заходит группа музыкантов,

среди них в панамке и чёрных очках та самая Земфира.

Степанов сидит как на пружинках — дети обзавидуются,

папа летает по всей стране, то с Меладзе, то ещё с кем...

Земфира просит завтрак, но стюардессы разводят руками,

от Иркутска до Хабаровска лететь недолго, не кормят,

шепчутся: «Кто это такая?» На дворе две тысячи первый,

про Земфиру и Лагутенко слышали далеко ещё не все.

Степанов предлагает певице свою отменную черешню,

но та улыбается и отрицательно машет в ответ рукой:

— Спасибо, не надо черешню! Боюсь обосраться!

Степанов смотрит в заплёванный дождём иллюминатор,

как Земфиру встречают на трапе хабаровские фанатки,

улыбается, досадуя на то, что не подошёл за автографом —

потом вспоминает о шести миллионах и мурлычет под нос:

— Привет, ромашки! Платите в кассы!

Совесть его чиста — Степанов никогда не грабит бедных.