Яблочки и блюдечки 10/10

В девятом часу февральского серого дня

известного писателя Никанорова,

уже лет пять как почивавшего на лаврах,

неожиданно сморил сладкий сон.

Бывают такие после вкусного завтрака,

когда домашние расходятся по делам,

забот и хлопот никаких нет,

можно лениво перелистывать страницы интернета —

вот тогда и приходит сытая утренняя дрёма,

светлая, тёплая и уютная.

Среди новинок известной сетевой библиотеки

привиделась вдруг Никанорову странная книга,

никогда им прежде не читанная.

Имя автора и название

вроде бы ни о чём ему не говорило,

но по всему выходило, что книжка свежая.

Никаноров успел мельком усмотреть в ней мысли,

которые давно и часто приходили ему в голову,

заволновался от нахлынувшего созвучия,

но тут вдруг окончательно провалился

в тягучую медовую дремоту.

Проснувшись, Никаноров кинулся искать книгу,

прошерстил всю историю браузера,

перенервничал, разозлился,

выкурил запрещённую врачами сигарету,

потом долго лежал поперёк кровати,

слушая неровный стук изношенного сердца.

— Как думаете, он что-нибудь понял? —

спросил на небесах один ангел другого.

— Не знаю, коллега, они реагируют по-разному.

Гоголь написал второй том "Мёртвых душ".

Впрочем, там всё вышло немного сложнее.

Некоторые из них пишут напоследок шедевры,

а в основном впадают в депрессию, конечно.

Но у руководства подход рациональный.

Зачем пасту в тюбике оставлять? Кому?

— Жестоко придумано. Провокация какая-то…

Пробуждение творческих способностей во сне?

— Верно. А как с ними обходиться иначе?

Представьте себе, что вы посадили яблоню,

а она выросла, зацвела и плодоносить не желает.

А обязана была намайнить золотые яблочки,

столь необходимые для инфополя нашего мира.

Помните сказку — яблочко, да по блюдечку...

— Так вот откуда это выражение, оказывается!

В это время Никаноров там, на Земле,

очнулся от забытья и хрипло прошептал:

— Золотые яблочки катились по блюдечку...

Боже, какое начало для моего нового романа!

Ангелы тяжко и удовлетворённо вздохнули —

после этаких ухищрений и стараний

там, на Земле, полагалось бы выпить и закурить.

Они со скорбью погрустили

об утраченных навек земных привычках,

потом начали неспешно сворачивать

дорогостоящее оборудование.

Где-то там, далеко и совсем не напрасно

маялся в преддверии перемен в судьбе

их новый клиент —

похмельный питерский поэт Вася Копейкин.