Тема: « О РОЗЕ АМБРОЗИЙНЫХ НЕГ»*

                          « О РОЗЕ АМБРОЗИЙНЫХ НЕГ»*…

               (размышления дилетанта о поэзии и поэтах)

1. ЧТО ЕСТЬ ПОЭЗИЯ – ШУТЕЙНОЕ ДЕЛО ИЛИ ПОРУЧЕНИЕ?..

Множество людей каждодневно испещряют мегатонны бумаги в поисках «единственно верного строя наилучших слов» (Колридж), но лишь единицы, и не каждый день, создают строфы такого уровня, после прочтения которых, и через столетия проливаются слёзы умиления над явлениями мимолётной красоты, увековеченными гениями человечества.

Даже Пушкин, над собственным вымыслом плачущий, и восклицающий при каждом успешном покорении поэтической Сагарматхи: «Ай, да Пушкин! Ай, да сукин сын!» – не ответил бы на вопрос: «Как и почему именно ему удались, именно эти вот стихи?» Тогда как на вопрос: «В полной ли мере он автор своих произведений?» – ответил бы незамедлительно.

Впрочем, не будем заниматься разгадыванием мистической составляющей тех вещей, о природе которых, вероятнее всего, даже Александр Сергеевич ни сном, ни духом не ведал.

Джордж де Гаден, уча молодую поросль, не уставал повторять: «Мечтайте о земных благах, ибо они достижимы! Небесное – сфера богов – людям не доступно, если же и открывается кому-то из смертных, то, отнюдь не за усилия-заслуги, а по благодати. Достижимое же – почти всегда в поле вашего зрения, – за ним стоит лишь наклониться, – и оно ваше! Доступное, если и не осчастливит, то уж точно не разочарует, не раздавит, как не сбывшаяся заоблачная мечта, на воплощение которой вы потратили всю свою жизнь. Но, если всё-таки, господа, вы дерзнули стяжать блага нетленные, забудьте о земных болях и разочарованиях, ибо стали на путь достойный великих поэтов и пророков. На этом Пути, усеянном костями, более чем любое поле брани, слава и бесславие рука об руку идут над пропастью по тропе лезвию подобной. И лишь пройдя через игольное ушко суровых испытаний, искатель Нетленного сможет вскарабкаться и на острие понимания Жизни, где триумфаторы получают всё сразу: и Бессмертие, и Славу, но главное Свободу, как яркое свидетельство того, что Истина обретена».

    Поэзия – вещь Небесная! Истинные поэты прошлого, – те над кем хоть однажды раскрывались крылья вдохновения, – это знали наверняка, знали они и то, что даже миллиона лет титанического писательства не достаточно для создания хотя бы одного поэтического шедевра. Но порою за считанные часы ими создавались потрясающие поэмы. Поэзия сама, Бог весть, каким чудом падала к ним в записные книжки.

Можно попытаться разгадать генный код человека, вывести его на плёнку, и высмотреть (допустим, на пушкинской диаграмме) какой-нибудь дерзкий завиток, якобы поясняющий гениальность, но объяснить причины одарённости одного и бездарности другого мы не сможем.

Кто дерзнёт ответить на вопрос: почему, рождённому на стыке столетий потомку арапа Петра Великого судилось покорить суровый российский Парнас и на веки вечные остаться первым русским поэтом России? Именно – русским! Ибо не все пишущие стихи на русском языке, являются наследниками русскости, а тем более исповедниками и проповедниками её. Пушкин же, не иначе как чудом, обладал всеми качествами русского поэта и пророка, посвящённого в тайны тайн русской загадочной души … «Здесь русский дух! Здесь Русью пахнет!»

   Поэзия – это прежде всего Дух, самоявляющаяся людям Красота, прямое отношение имеющая к Богу. И в этом смысле, поэт вообще, а национальный гений в особенности, являются, как минимум избранниками Господними. Доказательную базу данного утверждения готов демонстрировать снова и снова – до бесконечности, хотя для убедительности хватит и нескольких цитат авторитетных мастеров Слова. «Поэзия есть Бог в святых мечтах Земли» (В.Жуковский) – точнее и глубже не скажешь. Упомянутый Кольридж, давая определение сущности Поэзии, не уставал повторять: «Поэзия есть лучшие слова в лучшем порядке», то есть – Изящество и Гармония. Теодор де Банвиль утверждал: «Поэзия есть то, что сотворено и, следовательно, в переделке не нуждается», т.е. – Суть! Совершенство! Тютчев Поэзию характеризовал, как Миротворецу: «И на бунтующее море льёт примирительный елей». Пушкин, говоря о «глуповатости» Поэзии, видимо, имел в виду библейские слова «Мудрость мира сего – глупость в очах Божьих, а глупость мира сего – Мудрость».

     Ряд точных формулировок действительно можно множить и множить, главное же в том, что все эти «лучшие слова в лучшем порядке» имеют прямое отношение к Творцу всего Сущего. К примеру: «Песня песней», псалмы царя Давида, Экклезиаст, притчи Соломоновы, «Слово о полку», – кому бы они ни приписывались, и кем бы ни перепевались, – имеют свой Божественный первоисточник. И здесь я перехожу к главному, - что заставляет меня вновь и вновь перечитывать полюбившиеся стихи великих поэтов, это - Дух, приходящий, неизвестно откуда и уходящий неизвестно куда, если его Святое дыхание не увековечивается сердцем человеческим.

    Разобравшись в фундаментальных вещах можно смело переходить от причин к следствиям.

    Многим людям на Земле, их большинство, не дано слышать Небесных мотивов – пищи и воздуха души, вот почему каждому племени на земле Богом даруются те, кто не только заслушивается чудесной музыкой животворящего Слова, но и, пропустив Заветное, через благоговейное сердце своё, приумножает Дары. Да так передаёт сокровища Небесные людям, что в лучезарном сиянии их, не только не затмеваются людские надежды, но и озаряются земные святыни – плоды, взлелеянные совместными усилиями Всевышнего и его избранников!

______

* Вяч.Иванов «Адонис» (Рондель. 1911 г.)

2. О КЛЕПТОМАНИИ И ЛИТЕРАТУРНЫХ ЗАИМСТВОВАНИЯХ,

 Помня о Причине творчества, бесконечно большей всех авторов и их творений.

Приступая к освещению этой неблагодарной темы, не злым тихим словом помянем Л.Н.Толстого, который, говоря о литературных воробьях, видимо, паразитировавших на чужих нивах и в те золотые литературные времена говорил: «Можете не знать, чья эта мысль, но ваша она или нет – знать обязаны».

Здесь пойдёт речь не про всю, и не за всю поэтическую Вселенную, не о самобытных огоньках, засветившихся в поэтических сумерках, а о скромных дарованиях, подобно гнилушкам, мерцающим в желчных туманах постсоветского литературного болота, литературных лжедмитриях пытающихся облечься в царские порфиры. Их умело маскирующихся под творцов посредством клептомании и дешёвых трюков, будем сечь нещадно, на меру наглости выдавать чужое, выстраданное потом и кровью судьбы, - за своё творчество. Особенно достанется, витиям, отравляющим наивную юность залихватской пошлостью и агрессивной банальностью.

Прежде всего, необходимо дать отповедь необязательным и небрежным словам А.А. Ахматовой: «Пушкин брал чужое и навсегда делал своим», набрав силу правовой базы, они вооружают сегодня литературных клептоманов на беззастенчивую экспроприацию чужих ценностей.

Не могла ведь не знать, уважаемая Анна Андреевна, что Александр Сергеевич, как, впрочем, и все его талантливые предшественники часто включались во всевозможные литературные состязания, к примеру, Жуковский с Пушкиным, взяв за основу сюжет итальянской сказки о спящей царевне, написали каждый по своей «Руслане и Людмиле». Жуковский пушкинскую сказку признал лучшей, и, будучи сам первоклассным поэтом отдал пальму первенства Пушкину, и не иначе как по его настоянию Александр Сергеевич принял за честь не отказываться от поэтических находок старшего коллеги по перу и друга. В свою очередь сам, щедро обласканный Небом, дарил начинающим гениям сюжеты, которые мастерски реализованные, ещё при жизни авторов признавались шедеврами мировой литературы.

У гениев свои причуды – могут подарить с барского плеча, а могут и, не спросившись взять чужое, как Лев Николаевич, и сделать своим. Но как взять – вот вопрос? Работая над повестью «Хаджи Мурат», - последним своим крупным произведением, перелопачивая тома и тома всевозможной литературы, Толстой присмотрел у Чехова сочный характер старца, чем ничуть не обидел ни Антона Павловича, ни нас критически настроенных «высокообразованных» современников:

 «Видел во сне тип старика, который у меня предвосхитил Чехов. Старик был тем особенно хорош, что был почти святой, а между тем пьющий и ругатель. Я первый раз ясно понял ту силу, какую приобретают типы от смело накладываемых теней. Сделаю это на Х(аджи)-М(урате) и М(арье) Д(митривне)» (т.54, с. 97).

Цитирую это не для нравственных людей, просвещённых и посвящённых, им объяснять не надо. Говорю неискушённым читателям, так сказать, вооружаю, против бездари, беззастенчиво экспроприирующей чужие сокровища.

Неужели не чувствуете, господа-борзописцы, существенной разницы между своими клептоманскими штучками и тем, как всемирно признанный и любимый Гений открыто, уважая заслуги других, озвучивая чужое авторство, пользовался плодами литературных открытий!

Анна Андреевна же, в быту за чашкой чая, походя, частенько роняла необязательного порядка фразы, хочется верить, что не для последующего их тиражирования, а так – суесловия досужего ради. Но её собеседники, в будущем рьяные мемуаристы, явно, не знавшие и не любившие поэзии вообще, а ахматовской в частности, необязательные слова её преподносили, как нечто важное в творчестве, чуть ли не ключевое. Ещё одно её высказывание: «поэзия – в известном смысле дело шутейное», - кстати не без пушкинского влияния рожденное, вспомним уже приведённое выше, «Поэзия должна быть немного глуповатой», нынче (с чего бы вдруг?!) часто и густо цитируется в литературных собраниях и журналах.

Господа, литературные лилипуты, не обольщайтесь на свой счёт! Не оправдывайте свои порожние, беспомощные вирши, изобилующие не пушкинской «глупостью», словами Великанов – они, никаким образом к вам не относятся! Ваше стихо-выпендривания суть скабрезная великовозрастная возня в литературной песочнице, к великой русской литературе никакого отношения не имеющая. Поэзия проходит мимо вас, господа, снисходительно улыбаясь. И слова Ахматовой, - которая стихами вымолила себе Судьбу, и до самой смерти своей самозабвенно занималась «шутейным» делом, сознательно ставя его в своей драматической жизни выше всех дел на земле, - не иначе как насмешка над вами.

Я же подчеркну потаённое: То, что для Гулливера «шутейное дело», То для лилипута – неподъёмная вещь!

Ломоносов М.В. Сумароков А.П., Тредиаковский В.К., в контексте данного повествования уместно сказать, состязались в написании стихотворений на одну тему (прочтите их парафрастические оды 143 Псалма).

Вспомните оду Горация к Мельпомене? Над её переводом ломали перья многие классики русской литературы; и Г.Державин, позднее включившийся в соревнование поэтов, создал свой «Памятник», на основании которого А.С.Пушкин сотворил, уже никем не превзойдённый, шедевр.

Да в этом смысле – Пушкин брал! Но брал, понимая, то – откуда Что и у Кого берёт, и Что, взяв, Куда и Кому возвращает. Он, знал правила литературной игры-состязания! И, уважая читателя, предполагал в нём высокую культуру, которой так не хватает сегодня не только читателям, но и писателям.

Пушкину часто приписываются слова, которых он не говорил, к примеру, известный стих Саади «иных уж нет, а те далече», хотя, заботясь о справедливости соблюдения авторства, Александр Сергеевич заранее в последней строфе «Онегина» упомянул истинного автора:

«Иных уж нет, а те далече,

  Как Сади некогда сказал».

Пушкин ничуть не нуждался в чужих идеях, ему на реализацию собственных замыслов не хватило бы и десяти жизней. В своих произведениях он часто вел полемику с другими известными авторами. Внутренние цитаты привычное дело в литературе, как впрочем, и литературные заимствования. Кто ими в молодости не грешил? Но что можно в пятнадцать, то недопустимо в зрелом возрасте.

Лермонтов, к примеру, в период своего литературного младенчества буквально копировал Пушкина, но прославился не обилием пустоцвета вторичности, а произведениями, которые написаны потом и кровью судьбы. В пятнадцать лет от роду он уже был Поэтом! Перечтите, дамы и господа, его юношеские стихи: «Молитву» (1829г.), «Предсказание»(1831г.), «Поле Бородина» (1831г.), предшествующее и предопределившее гениальное «Бородино» (1837г.), «Нет, я не Байрон…» (1832 г.) и, конечно же, «Парус» (1832 г.), - и вы поймёте, что стихотворение «Смерть поэта», потрясшее всю Российскую империю, родилось не на пустом месте, в нём во весь голос заговорил новый поэтический гений России.

 И Есенин, называвший себя «Божьей дудкой» часто играл с чужого листа. Но как играл! Брал ли он чужое неосознанно или сознательно извлекал своё из чужого, опосредованно Музой подготовленное, для него лично, Бог весть. Ясно одно: в годы написания им «Не жалею. Не зову. Не плачу» никто не упрекнул бы его в заимствовании у Лермонтова мотива «Жду ль чего? Жалею ли о чём?» («Выхожу один я на дорогу»). А знаете почему? Потому что Есенин, будучи мастером, во всеуслышание называвший своими учителями многих и живых, и мёртвых мастеров русской поэзии - от Пушкина, Лермонтова, Кольцова до Клюева и Блока не копировал, а, вдохновившись чужой поэтической идеей, продолжал развитие темы. И как продолжал!

Великие поэты прошлого, не чурались пить из чужих открытых всем первоисточников, но не уникальные фирменные приёмы и образы, составляющие поэтические лица авторов, – не стили, а саму Поэзию, которая принадлежала и принадлежит всем, как вечная эстетическая сила. Благодарственно относясь к учителям, обрамляя свои произведения цитатами из их произведений, они делали, уже свои поэтические открытия. Сегодня же, постыдная вороватость бездарных честолюбцев, ошибочно избравших поэзию своим поприщем, приняла форму эпидемии. Фигурально выражаясь, беззастенчивое выколупывание бриллиантов из пасхальных шедевров Фаберже, переплавка поэтического золота гениальных предшественников, и бесстыдная демонстрация чужого, как своего, стало моральной нормой не только стихотворцев интернетовского сообщества, а вообще нормой жизни.

Выставить напоказ многомиллионное состояние, нажитое неправедным путём, и как ни в чём не бывало красоваться на бигбордах, ища новых путей для ещё большего обогащения, стало приметой эпохи вырождения. Но большее зло в том, что порочная практика алчных единиц становится философией масс. Фразу «Молодец, умеет жить!», сказанную походя в адрес промелькнувшего на «мерсе» проходимца, можно сегодня услышать по пять раз на день, причём от людей обворованных этим самым проходимцем?!

Поэтому вынужден сразу отметить, что на поэтическом поприще удостаивались Любови и вечной памяти только те авторы, которые корневой системой души входили в глубины болей и чаяний народных; не попугайствовали, не пересмешничали, а впитывали наследное прекрасное, чтобы явить миру родниковое, вечно возвращающееся Слово