Комментарии пользователя

Якоря у речного вокзала

И тяжелые звенья цепей.

На закуску лучок есть и сало...

Не печалься, приятель, а пей!)

Опять телефон разрядился, — ну что ж? —

Весенний денёк просто жуть как погож

В клубах изумрудного пара...

Взять, что ли, «ноль-пять»?.. или пару)

Мир попал в жестокий ощип –

Всё что хочешь нынче есть:

У козы – стервоза тёща,

У козла в колготках – тесть)

Да, уберегла судьба его от созерцания сегодняшних ужасов…

Не страшны мне всяки мощи,

Вирус, злобная коза,

Но ввергает в ужас тёща

С ядом в хитреньких глазах)

Ага, надо поправить, и потом, проходя мимо него, стараться дышать в сторону, а иначе он опять опьянеет)

Ага, вроде, ничего особенного, но ощущается какая-то генетическая близость.

А, да, осенью у черничных кустов листья краснеют, а потом чернеют.

А цвета на той фотке гор настоящие, хотя похоже, что применён какой-то фильтр.

Ага, красиво тут, но даже не знаю, что мне милее: здешнее буйство красок или северная пастельная сдержанность.

Мох – красавец, я мхи ужас как люблю. Они и цветут шикарно. Но разве это пёстренько?

Вот пёстренько:

Это в начале ноября часах в четырёх езды от Нью Йорка в сторону Ниагары.

Ага, я тоже осень – раннюю – шибко уважаю. А здесь ранняя осень начинается в середине октября и длится до начала зимы. Тихая, солнечная, несуетливая. А в горах красота неописуемая – скучная зелень становится пёстрым ковром.

Нееее, только до середины октября)

Да у нас уже и весна отнежничала. Лето уже. Даже листва уже утратила характерную весеннюю свежесть.

«А мне всегда чего-то нееееее хватаааает: зимою лета…", осени весной)

Ага, на кладбище благодать. С мёртвыми легче, чем с живыми. Тишина, только ветер слегка пошумливает в кронах да электрички чуть слышно гудят вдалеке. Аж уходить не хочется.

И ещё интересно: рассматривая портреты на плитах и читая надписи на них, убеждаешься, что все умершие были хорошими людьми. А всякие подонки и мерзавцы существуют только в настоящем)

Спасибо. Ага, с «н», вроде, разобрались)

Том)

Спрячет город память о встрече в карман-вокзал,

Обмотает подарочным ж/д полотном сувенирно.

Эй, менты вокзальные, сволочи, я ж сказал:

Рвётся сердце в путь и горит – не залить кефиром)

Город безмолвием обволакивал,

Ставил не мат, но тяжёлый шах.

Сердцем за пазухой гретый, лакомый,

Шкалик достал я, вздохнул и… жах!)

Ни кипариса, ни лавра

В слезах холодного лета,

А раньше, помню: литавры

И марш славянки пропетый)

А у меня был приятель – Юрка Мандельштам. Окончил Корабелку (ЛКИ), на инженерскую зарплату тащил семью (жена и две дочки). Жена где-то работала бухгалтером – тоже за копейки. В 90-ом году свинтил в Израиль, а из него аж в Новую Зеландию. Лет семь не имею от него известий, но парень был мировой. Если где чувствовал антисемитский выпад, сразу лез в драку, хотя и носил очки. И пил всё, что горит. А кофе он варил по методу Рихарда Зорге (по крайней мере он утверждал, что это метод именно Рихарда). Кофе варить можно было как угодно, но перед началом варки джезву обязательно нужно было с внутренней стороны смазать чесноком. Ничего получалось, нормально, а чеснок почти не чувствовался)